По вере вашей дано будет вам

Светлану Коновалову — хозяйку приюта для животных «Каштанкин дом» — знают (или хотя бы слышали) в Хакасии практически все. Но «знание» это разное, часто диаметрально противоположное. Одни — восхищались её подвижничеством (святая!), другие — абсолютно не приемля и весьма активно осуждая дело её жизни. Осуждающие, по всей видимости, не могут выйти за узкие рамки своего мировосприятия и понять, что рядом, а не в параллельных пространствах, живёт другой человек. Человек, награждённый Господом деятельной любовью ко всему живому, сотворённому Им.

«Бегом-бегом!»

То, что онкология не стала для Светланы Николаевны приговором, что она сама себя сумела вылечить, ни в коем случае не надо воспринимать как готовый рецепт для любого из нас. Нам, скорее всего, надо (не дай бог заболеть!) довериться врачам. Ведь болезнь и её течение настолько индивидуальны, насколько индивидуален каждый из нас. А Светлана Коновалова не то слово, что индивидуальна, она — уникальна. И крест её, и любовь её к животным, и путь исцеления уникальны тоже. Мы знаем, или наслышаны, о подвигах святых молитвенников, о подвигах солдат на поле брани, о... примеров много. Для подвига нужны высота духа и высота любви. Именно это будит интуицию, которая равна знанию (когда что-то ясно знаешь, без рассуждений и доказательств). И тут берёт слово так называемый внутренний голос, голос нашего истинного «я».
— Началась болезнь, когда мы с ребятишками (собаками и кошками) жили в Калинине, и было мне тогда где-то пятьдесят с хвостиком, сегодня же — 73 года. Я очень плохо себя чувствовала, слабела сильно, — рассказывает Светлана. — Нащупала в груди шишки, забеспокоилась. Побежала к своей защитнице и советчице — журналисту Татьяне Сергеевне Ежовой, царствие ей небесное... Она меня повела к главному онкологу Хакасии. Почему-то в его кабинете несколько врачей собралось. «Можно вылечиться?» — спрашиваю. А они все почему-то глаза отводят... Но сказали — «рак»... Это же трагедия — у меня дети, вон их сколько. Куда им без меня? Назначили операцию, причём срочно, срочно сдать и анализы. Прошла рентген — надо дальше собирать «бумажки». Иду я по коридору онкодиспансера, а навстречу люди, много людей. Страшно смотреть — они жёлто-зелёные. Да и я, понимаю, не лучше. Иду и гляжу, иду и гляжу, внутри горько, пусто как-то... И вдруг внутренний голос сказал мне: бегом отсюда, да быстро. Бегом-бегом!
И вдруг же — у меня такая радость появилась! Откуда только силы взялись: до автобуса домчалась, вскочила в него такая счастливая. Всё, говорю мысленно, ребятишки, жить будем! Подумала, что операция отняла бы у меня последние силёнки, даже если бы сползла с хирургического стола — всё равно бы не поправилась: такой я была слабой и истощённой. На какой стадии опухоль, врачи мне не сказали, но смотрели в сторону, а не в глаза. Поняла, что мне уже вынесен приговор, надежды нет. И когда, повторю, голос внутри сказал: «А ну, быстро отсюда!» Я ответила: «Щас!» — и полетела.
Начала пробовать разные травки, то-сё — не идёт. Но уверенность — буду жить! — не проходила, несмотря на неудачи. Тогда хорошенько подумала: опухоль эту разбить сможет только моя собственная кровь. И стала я пить для улучшения крови и укрепления иммунитета морковный сок, настой лопуха, всё лето ела вой­лочную вишню, тёмный виноград (зимой изюм), а на ночь накладывала на грудь листы свежей капусты. Где-то месяца через четыре почувствовала: опухоль стала «оседать», что подтвердила и ветврач (а кто ж ещё у меня во врачах), — да, говорит, уменьшается. Опухоль рассасывалась, она повернула в обратку. И только через девять лет я могла сказать, что уже всё чисто.
— Но я уже спокойно жила, — продолжает Светлана Николаевна, — с тех пор, как опухоль стала уменьшаться. Уже и внимания особо не обращала, но не переставала пить морковный сок и накладывать капусту. Кстати, не надо есть мясо — вообще. И, это отдельный разговор, простить всех врагов и просить у Господа здоровья.

Обыкновенное чудо

— Было бы неверно говорить, что я всегда была уверена в выздоровлении. Временами... очень хотелось умереть. Ещё улучшения заметного не было, я лежала, совсем не было сил встать. А нужно было идти на своё место к центральной почте — просить пожертвования на приют, иначе ребятишки мои умрут с голоду, да и работнице надо платить. И я решила: как хорошо умереть, конец всем проблемам. «Галя, — говорю, — Галь! Давай, вы останетесь, справитесь, а я...» Только я это сказала, она заорала благим матом, как сирена! Господи, думаю, и помереть не дадут. Собралась, пошла к почте.
Знаешь, однажды я и вправду едва не умерла. Захожу в троллейбус с тяжёлой тележкой с продуктами. Я тележку резко дёрнула — а нельзя же делать таких усилий. При онкологии сердце не работает как надо — откуда силы... Вот так дёрнула — и спазм сердечный. Стою, на людей смотрю — и вдохнуть не могу. Говорю мысленно, мысль-то ещё работает: «Господи, вдохнуть бы!» И вдохнула. И потёк с меня пот... Спрашиваешь, отчего рак приключился? Видимо, сидела на сквозняке, вдыхала у почты выхлопные газы от машин... Я считаю, что опухоли возникают от нарушения экологии, от этого падает иммунитет, люди слабеют. И нынешний коронавирус, похоже, от того, что разрушили нашу живую землю-матушку. Наказывают нас? Некого винить, кроме самих людей, причём в планетарном масштабе.
— Знаешь — горько улыбается никогда не лгавшая и вовсе не склонная к мистике Светлана, — надо ли нашему в массе своей безбожному народу писать о том, что ещё со мной произошло? Я и так в дураках хожу...

— Света, есть и другие, их тоже немало.
— Ну ладно, уговорила. Я телевизор не смотрю, только иногда включаю канал «Спас», он, в отличие от остальных программ, действует на психику нормально. Это было позже житья в Калинине, уже в нынешнем приюте. «Спас» показал, как раку с мощами святого Силуана Афонского привезли в Санкт-Петербург. И я просто так говорю: «Господи, я родилась в Санкт-Петербурге, а мощи Силуана Афонского не поцелую...» И вдруг вижу... прямо напротив себя эту раку с мощами. Я испугалась, очень испугалась! Не знаю, что делать: чудо испугало! Надо идти к раке. И я потихоньку-потихоньку стала к мощам подкрадываться. Подошла, поцеловала: «Силуанушка, помолись за меня, за благополучие моих животных!» И тут всё исчезло. Я поняла: Господь благословил приют.
Господь может всё. Это всемогущий Господь. Он знает наперёд все наши мысли и каждую секунду каждого же контролирует. Он любит все свои творения, а насколько сильно любит животных — мы этого даже не представляем! И, конечно, не в моей святости дело — я обыкновенный человек. Но за животных... Настолько Он их любит, что за любое отношение к ним доброе — в ответ тебе от Бога всегда будут благодарность и помощь.
... А в то время, в Калинине, у меня не было впереди никакого света. Никто не считал, что я выздоровею от онкологии. И животные, мол, живы до тех пор, пока жива Коновалова. Что я пережила... Одних судов одиннадцать.
Однажды случилось так: я тогда делила с кошками холодную кладовку — в страшной нищете... И это явление не я видела, а подошедшие к окну кладовки дочка и внучка моей помощницы Таня и Оксана (потому что от слабости дверь им не могла открыть). Они видели одно и то же: светлую горницу, стол, на скамье — трое мужчин, один, с бородой, в центре. Возле них стояла женщина, повязанная светлым платком. Таня, почти потеряв дар речи, говорит дочери: «Светка квартирантов пустила?» «Какие квартиранты?! — отвечает та, — не видишь разве, какие это люди, какая светлая горница?»
В этом нищенском месте... явились Пресвятая Троица и Богородица. Помнишь, я тебе давно рассказывала, что в нашем приюте две недели стоял ... запах фиалок? Господь подавал мне знаки: Света, Я тебя не брошу, у тебя всё будет впереди. Я мечтала о белом доме в приюте, вот, смотри, сейчас у меня этот белый дом есть. И «Каштанкин дом» — вот он, на площади в пять гектаров, с вольерами, огородом и прочим. Сегодня здесь для пятисот собак дом и более чем ста кошек.

Бог им судья

Но до нынешнего относительного покоя (хотя и с тяжёлой работой, хлопотами и усталостью, недостатком средств и работников) Светлане Коноваловой предстояло пройти крестный путь, под силу очень и очень немногим. Но и это отдельная тема, порой жестоко-криминальная. Разве что коротко и лишь о некоторых эпизодах... Приют из Калинина выживали упорно, и ладно б только «сознательные граждане», которым мешал собачий лай, но и должностные лица с другими интересами.
— А как-то пришли убивать, но не смогли. Пинали меня, били двое парней. Онкология тогда только-только на обратку повернула... Я говорю: «Сынки, какие деньги есть, всё отдам (собрала на уголь). Один нож мне к горлу приставил, повёл на кухню. «Здесь мелочь», — говорит. — «Других у меня нет». Он уже надо мной с ножом стоял, я на полу лежала. В глаза смотрю ему — а глаза эти спокойные-спокойные. Значит, решение принял. И тут залаяли собаки — пришла моя помощница. Это их спугнуло. Парни схватили пакет с деньгами и убежали. Я за Галку схватилась, в шоке была.
Милиционеры этих бандитов не нашли. Историю, как у меня хотели отнять участок в Калинине, знают многие. У меня с калининским рабкоопом один номер дома почему-то оказался. Так что приют убери — и освободится место под общую площадь, а они тогда как раз продавали землю. Год добивалась, чтобы номер сменили...
— Когда же в нынешнее место из Калинина переезжали... — Светлана тяжело помолчала. — Прямо на поле «чёрные люди», назовём их так, расправились с моими животными. Заодно и в меня стреляли, пуля в полуметре чиркнула в снег... Да и документы на новую землю не оформляли, вообще не хотели её давать. Так и жили два года без права собственности. Я написала усть-абаканским чиновникам: или оформляйте землю, или убейте меня, потому что я отсюда не уйду — это точно. Шум, который буду создавать, навредит вам. И буквально на следующее утро седьмой канал ТВ показал передачу об убитых на поле животных... Документы на землю чиновники вскоре сами привезли прямо в «Каштанкин дом».
— Случилось так, что у меня вздумали отнять уже этот приют. Воспользовались тем, что я (в мои годы крайне опасно) где-то подхватила ветрянку, температура за сорок... Чуть не умерла. Выходили меня Лена и Юрий Кистановы, владельцы санатория «Саянская благодать» в Абазе, где я провела три месяца. Была совсем плохая. «Не надо её в больницу, она там умрёт», — сказали друзья. И вылечили. А тем временем некто Сергей, беженец из Украины, которого я пригрела в приюте из жалости, был уверен, что я всё равно умру, а если приют живёт, значит, есть спонсоры, включая зоозащитников, следовательно, хоть какие-то деньги водятся. Он стал договор составлять, чтобы взять приют в свои руки... Долго рассказывать, это был какой-то кошмар.
Я не умерла, «владельца» выгнала — и тут началась страшная травля в Интернете, организованная Сергеем и его друзьями. Объявили, что я «старуха совсем слабоумная, деньги прячу, животных уморила голодом». Не хочу говорить об этих ушатах грязи. Но кто-то и поверил. Тут мне и пришлось овладеть интернетовскими премудростями (как и на права сдать лишь в 64 года). Впрочем, таких историй было очень много, но зла не держу, бог им всем судья.
Как судья и людям добрым. Светлана Николаевна вспоминает, что к ней, ещё не окрепшей от болезни, подошла медсестра онкодиспансера. Протянув деньги на животных, от души сказала: «Дай вам бог здоровья!» И таких людей, хочется надеяться, гораздо больше, чем тех, кто, не отдавая порой отчёта в своих поступках, губит здоровье и даже судьбу человека. В данном случае — человека с особой, редкой миссией на земле. Благодарная любовь животных тоже творит чудеса.

Беседовала
Татьяна ПОТАПОВА

Для тех, кто смотрит «сверху вниз»

Кто не задумывается, какой же он, «другой»? Видя пожилую женщину далеко не «от Армани» и заведомо смотря на неё сверху вниз. Не допуская мысли о том, какой интеллектуальный, душевный багаж у этой, по их определению, «сумасшедшей старухи»... Света родилась в Петергофе, куда после Великой Отечественной был отправлен с воинской частью её отец-фронтовик. Красивейшее место Союза! Ещё одно красивейшее место — деревня Борки Даурского района Красноярского края, куда папа — учитель, привёз жену Ксению Алексеевну и детишек Свету и Мишу. Нынче эта живая красота скрыта водами Красноярского моря. В свои 19 лет Светлана с мамой и братишкой оказались в городе Космодемьянске, что на средней Волге, где родина мамы и где невозможно не влюбиться в великую русскую реку поэтичной и талантливой девушке. Филфак пединститута Света окончила в Йошкар-Оле.
А какая девушка! Красавица с врождённой интеллигентностью, французским шармом и вкусом к творчеству. Через десяток лет Светлана с мамой волею судеб оказались в Абакане. Светлана Николаевна писала чудесные повести о животных, которые публиковали центральные журналы, в частности, «Семья и школа». История же её миссии — история особая. И хорошо, если бы Светлана Коновалова написала её сама.

https://cancer.takiedela.ru/grant";>