Чем дорожу, чем рискую на свете я

В этом заголовке равнозначно (пятьдесят на пятьдесят) можно поставить и знак вопросительный. Нынче и мир, и отдельный человек — в точке расходящихся путей. Видимо, евангельское «не умрём, но изменимся» внятно не только верующим с их «параллельным» восприятием, но и любому из нас, повзрослевшему интеллектуально и нравственно (хотя и здесь уместен знак вопросительный). Интересно, что это касается не только мировосприятия, но и судьбы, а значит, и личности каждого, включая нагрянувшие болезни. В этом случае уместно и другое — «сам не плошай»: тоже программа, работающая на вероятное будущее. А наш герой, справившийся с онкологией...

Человек фантастический

В прямом и переносном смыслах. Владимира Борисова знают (и отдают должное его знаниям) не только в Хакасии, а даже — и в основном — в стране и за рубежом. По специальности он программист-информатик, а по роду занятий ещё и библиограф, переводчик произведений писателей-фантастов как с мировым именем, например, Станислава Лема, так и многих других авторов. Какими же ветрами заносит в переводчики? Весело и по-доброму так ироничный, напрочь (абсолютно напрочь!) чуждый пафоса и «величия» Владимир Иванович смеётся:
— По молодости и глупости я, полный сил идиот, изучил штук двадцать иностранных языков, в том числе польский, немецкий, болгарский, румынский...
Ну а те мысли и идеи, которые до перевода «прячутся» за языком — интересны ему чрезвычайно. Кстати, выражение «в том числе» вообще применимо к многогектарному Борисовскому полю деятельности. В том числе, например, созданные им клубы любителей научной фантастики: «Гонгури» — для взрослых, еще советской поры, параллельно «Центавр» для детей, в середине девяностых — «Массаракш». «С ребятами интересно, — замечает Владимир, — развитие их творческого воображения — процесс любопытный». Любопытный процесс сегодняшнего дня, процесс не одного года — подготовка к изданию полного собрания сочинений братьев Стругацких. Здесь и грянул реальный гром среди ясного фантастического неба. Случилось это в 2017-м.

«Град обреченный»? «Хромая судьба»?

— Началась эта история весело, по Марку Твену, который, как известно, говорил о том, что бросить курить легко, он это делал множество раз, — рассказывает Владимир Иванович. — Я классика догнал, если не перегнал. В очередной раз решил бросить курить на зиму (дома нельзя). Но на этот раз меня долго и здорово корёжило, поднялась температура. Решил, брошу совсем. Но болезненное состояние не проходило, сутками работать за компьютером (а это мой график по жизни) — утомлялся. Месяц, два, три такое самочувствие, причём начал терять вес. Анализ крови нормальный, кроме значительно повышенного СОЭ, врачи говорили, какое-то воспаление, УЗИ показывало, что здоров, как бык.
И уже, в феврале следующего года друзья посоветовали обратиться к врачу Центра «АнтиСПИД» Елене Ивановне Халимовой. Она посмотрела внимательно анализы и меня: «Срочно поезжайте в противотуберкулёзный диспансер, там по бронхолёгочной системе наиболее точная диагностика». Приехал, поводили по всяким рентгенам. И тут услышал: «У вас новообразование в лёгких — 88 миллиметров». — «Рак?» — «Скорее всего».
Моё состояние? Полная опустошённость. Когда я вышел с этой бумажкой с приговором... Такое одиночество навалилось! Рядом, вроде бы, медсестра стояла, а я чувствовал, что совсем один в этой вселенной. Даже была какая-то обида: к этому ещё не готов... Страх появился позже: страх того, что могло бы быть (но не случилось).

Ангелы-хранители прилетают вовремя

— Не знал, что делать... А Елена Ивановна — она мой первый ангел-хранитель: «Бегом в онкодиспансер!» И начались события фантастического и даже мистического характера. Верующим я не стал, но подумал, что там, наверху, старец с белой бородой то ли не тому человеку выписал путёвку на тот свет, то ли, напротив, решил меня за что-то приговорить, мол, пусть помучается. Я же по натуре фаталист — раз подписан приговор, так тому и быть... Работал я в это время над 33 томами произведений братьев Стругацких: библиография, корректура, вёрстка, много всяких компьютерных заморочек, вплоть до японских иероглифов. Нехорошо бросать коллег в разгар работы, думаю, мне надо ещё минимум два года жизни. И жгучий вопрос: когда помру? Я ведь уже возле открытых «туда» дверей стоял — опухоль на четвёртой стадии.
— Ну а «бегом», — продолжает Владимир Иванович, — с нашим онкодиспансером не тот случай: очередь на приём в течение месяца. Есть, правда, три варианта: упомянутая очередь, платно и по блату. Я попробовал всё. И тут выручил следующий ангел-хранитель — жена Надежда Константиновна. Я отчасти мямля, она же схватила меня: «Какой месяц?!» Прорвались-таки к онкологу. Тот, как и положено, — биопсия, компьютерная томография... Да, но в какие сроки? «Объясни, — говорю врачу, — толком. Мне надо два года жизни». (Много позже жена рассказала, что доктор ей сказал: «Какие ваш муж два года требует? Хорошо, если пару месяцев осталось». У них вообще непонятно — «что потом», диспансер народом забит под завязку.)
Но первый ангел-хранитель активно включилась в процесс. Елена Ивановна консультировалась с омским врачом — Игорем Викторовичем Богдашиным (о нём вообще книгу писать надо, а в прошлом году он премию получил от ассоциации онкологов). Он давал основные назначения, а Елена Халимова претворяла их в жизнь — мою, понятно. Называется это иммунокоррекцией. Иммунологи разработали мощную систему поддержки организма, но онкологи (за редким исключением) её пока не признают. По-прежнему режут и облучают. А тут — травки почти. Мне назначили капельницы, уколы, ингаляции специальными лекарственными препаратами. Все процедуры проводила и проводит до сих пор мой третий ангел-хранитель — соседка Светлана Сергеевна Сатаева, фельдшер скорой помощи. Кстати, никому из ангелов-хранителей и в голову не пришло брать у меня деньги, обиделись бы. Ангелы потому что.
На удивление быстро я связался с Красноярском и уже в середине марта прошёл там навороченную позитронно-эмиссионную томографию: оказалось, опухоль с начала лечения иммунопрепаратами уменьшилась на сантиметр и перешла из четвёртой стадии в третью. По счастливой случайности оказалось, что в краевой клинике работает одноклассник моего сына (когда-то, кстати, бывавший в клубе «Центавр») — он тоже дополнил ангельский коллектив. Что значит человеческое отношение! Максим Шумбасов (его здесь страшно любят) накануне операции, на которую я согласился без малейших колебаний, внимательно просмотрел, прощупал меня. Операция, где мне полностью удалили правое лёгкое, прошла успешно. И спустя всего лишь полтора месяца со дня «приговора». Доктора: «Какие два года? Мы тебе и пять сделаем, и десять. Настраивайся на большее!» И хранителей прибыло: дочка живёт в Красноярске, сын с невесткой прилетели из Новосибирска, и, конечно же, Надежда Константиновна (бросив работу) поехала со мной.
Самое невероятное — если не знать Борисова, — что он всё это тревожное время работал! Не расставаясь с ноутбуком.
— Всего три дня пропустил, — улыбается Владимир Иванович, — когда лежал в реанимации. Там, знаешь ли, не до того... Но две недели в обычной палате — обязательно. Лечащий хирург Лев Степанович Микитин, мой ровесник, тоже задавал тон: «Ну что, парень, как дела? Смотрю, сидишь, дышишь, меня любишь, значит, идёшь на поправку!» В абаканской онкологии меня поставили на учёт, — продолжает сагу об исцелении Владимир. — Дали вторую группу инвалидности, которую надо подтверждать каждый год. И то — вдруг лёгкое отрастёт... Химиотерапия с моим видом опухоли не показана; с одной стороны это хорошо (ещё та процедура), с другой — всё же страшновато... Но ангелы-хранители продолжают меня лечить. Елена Ивановна с Игорем Викторовичем уверены, что надо держать иммунитет. Назначили они мне кучу специфических анализов и процедур. Елена даже съездила в Новосибирск, где разработали какую-то противоопухолевую вакцину. «Давай», — говорю. С ангелами не спорят.

И пикник в своём роде, и не на обочине

— До Красноярска ещё было хреново, — признаётся Владимир Борисов, — что-то делал, но... Подготовил материалы для передачи ребятам, в «Облако» выложил кое-что... Красноярск перевернул всё: появилась определённость. Да, ещё был фантастически-мистический момент сразу после операции: приснились два очень ярких сна, вроде бы, казалось, ни о чём. То я был на лужайке лесной, то разговаривал со своими детьми. Общее же чувство от снов — надо жить! В прошлом году и сын подбросил позитива: у него родилась дочка, да не просто девочка, а Изабелла Константиновна. «Отпад, — прокомментировала моя дочь, — ей в садике горшок без очереди подставлять будут».
Так вот, два года я уже отвоевал, и результаты налицо: работаю по 10, 12, а то и по 16 часов. А собрание сочинений Стругацких ещё не закончено — тружусь над 26-м томом. Помедленнее делай, говоришь? Я же хитрый — новый проект затеял. И не один. Ну, например, составить словарь языка братьев Стругацких. Такая вот компьютерная заморочка: чтобы дописать то, что они не дописали... Занимаюсь переводами. Да у меня много работы. Решил вообще не грузиться по части «того света» — уж как сложится. Но как бы то ни было — вёсла бросать не стоит.
Теперь вот радуюсь каждому дню. Проснулся, сделал лежачую зарядку — уже хорошо. С удовольствием гуляю, раньше, прямо скажу, не баловался этим. Конечно, при напряжении одышка, но отдохну — и снова в форме. Стал терпимей, стараюсь никого не обижать (да и не хочу), не убеждать в чём-то, если человек настроен иначе.
Есть и абсолютно вдохновляющий пример. Как-то прочитал историю про одного австралийского мужика. В 15 лет ему удалили одно лёгкое, спасло его переливание крови. И мужик этот решил, что по жизни станет донором. Сейчас он в Книге рекордов Гиннесса: ему разрешили сдать кровь и в 80 лет. За эти годы он спас очень много новорождённых — кровь у него какая-то особая оказалась. Сам факт — 65 лет мужик этот живёт с одним лёгким. Так что, повторю, бороться за жизнь — надо!

«Далёкая Радуга»? Или готовим пути?

Чем мы дорожим? Чем рискуем, чтобы прийти (простите за штамп) к светлому будущему? И как понимать «светлое»? По большому счету, именно в этом заинтересованы все, участвуя в строительстве этого будущего волей, мировоззрением, выбором цели, борьбой за здоровье. Такая вот планетная симфония, сбивающаяся на какофонию. Нынче ответить на это в духе традиционных истин более чем проблематично. И это чувствует человек, постоявший на краю...
— Мир наш сегодня в интересном состоянии — что-то вроде предынфарктного, — говорит Владимир Иванович. — В каждом дне вроде бы незаметные изменения рассматриваем с точки зрения сингулярности. Скажем так, мы на пороге качественного скачка: нарастающие изменения всего и вся вплотную подвели к порогу нового неизвестного мира. Мне 68 лет, и за полвека сознательной жизни я воочию вижу этот процесс. Достаточно сказать, что от компьютера, занимающего несколько комнат, мы перешли к маленькой такой фитюльке... И даже если не говорить о технике и «сумме технологий», искусственном интеллекте (не погладят ли нас снисходительно по голове те, «новые»...), науке, то изменения в любой сфере не менее колоссальные и очень непредсказуемые. Та же изменившаяся парадигма разумности: сегодня мы, к примеру, не отрицаем наличие разума у животных; есть и разработки для достижения почти реального бессмертия человека... Впрочем, тема эта необъятна. Коронавирус же прекрасно входит в эту систему стремительно нарастающих изменений. Кстати, я вычитывал очередной том Стругацких, где помещено интервью Бориса Натановича 1999 года. Он говорил о том, что большинство опасностей человек уже знает: «В теорию глобальной экологической катастрофы верю не очень. Раз угроза сформулирована, она тем самым уже в значительной мере как бы предотвращена. Гораздо больше (и по-настоящему) я боюсь катастроф, которые мы сегодня предвидеть не способны. Они поражают, как молния, внезапно, и человечество оказывается бессильно. Так было с чумой в средние века. Так может случиться, если появится вдруг «быстродействующий» штамм вируса СПИДа». COVID-19 изменит и уже, добавлю, меняет психологию людей. Хотя бы потому, что сейчас время огромного количества разобщений. Общество расколото буквально по каждому вопросу, многослойны и всякие психологические «раздражения». Все сидят в разных ячейках (а сегодня и физически). Это плохо. Нынче делается упор на отличие друг от друга, а надо бы — на сходство. Большой разброс — расходящиеся пути — взлёт или падение мира, покинувшего старую матрицу.
И это можно понять уже даже не из научной фантастики, а самых что ни на есть жизненных реалий. Но всё же будущее конструируется сегодня. Объединение тех же Борисовских ангелов-хранителей, чем не пример? Жалко, конечно, дядю-олигарха, с его целью дожить до покупки очередной яхты... Но не он строит будущее. У ангелов-то другие цели. И каждый из нас может стать хранителем. А для скольких людей хранителем стал сам Владимир Иванович! Очень и очень многих. Значит, не бросать вёсла, как говорит наш герой.

Татьяна ПОТАПОВА

Пора подумать о добре и зле,
О всех делах всемирных и домашних...
Смеркается. Маячит телебашня,
Как стетоскоп, приставленный к Земле.
Вадим Шефнер

https://cancer.takiedela.ru/grant";>