Байкалов Иван Ананьевич – курсант пехотного училища, командир стрелковой роты 1945 г., ветеран ВОВ.

Из воспоминаний фронтовика Ивана Ананьевича Байкалова (1922–2003 гг.): "…Начало войны мне запомнилось ещё и потому, что именно в эти дни, мы, выпускники-старшеклассники получили аттестаты об окончании школы. 22 июня 1941 года было воскресенье. Сговорившись, гурьбой отправились купаться на реку Абакан, которая протекает рядом с нашим селом, бывшей казачьей станицей Большой Монок, что в Бейском районе. После обеда, отдохнувшие и счастливые, полные надежд на новую взрослую жизнь, мы возвращались по домам. Наш путь лежал мимо сельсовета, напротив которого, на высоком телеграфном столбе висел репродуктор – нововведение недавнего времени, которое, наряду с электричеством, было для большинства советских колхозников в диковинку.

Отчетливо помню, как из репродуктора раздался страшный треск, а затем послышался взволнованный голос диктора, который несколько раз произнёс: «Внимание! Внимание! Передаём важное правительственное сообщение!».

Через три-четыре минуты стал говорить нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов. Он зачитал правительственное сообщение о том, что 22 июня 1941 года в четыре часа утра фашистская Германия, вероломно, нарушив Пакт о ненападении от 23 августа 1939 года, без объявления войны напала на Советский Союз. Своё выступление Вячеслав Михайлович Молотов завершил словами: «Враг будет разбит. Победа будет за нами!» Позже эти слова, превратились в символ нашей Победы над немцами. Правда, в самом начале войны многим казалось, что война продлится недолго, все надеялись громить врага на его территории. Так нас тогда воспитывала официальная пропаганда. В моей душе пробудилось острое желание, как можно скорее принять участие в деле разгрома немецко-фашистских захватчиков. Думаю, учитывая наш юный возраст, а было нам в то время по 17-18 лет, понять этот патриотический порыв не сложно. Такое настроение тогда было у многих. Во времена моей молодости, любой, не служивший в Красной армии, молодой человек считался просто ущербным.

На следующий день, мы, с группой ребят-одноклассников подали заявления в райвоенкомат, с просьбой призвать нас добровольцами в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. Память до сих пор сохранила подробности того дня: площадь перед райвоенкоматом заполнена множеством народа, лошадьми, телегами – идёт мобилизация военнообязанных возрастов, определённым Указом Верховного Совета СССР. В нескольких местах гремят гармошки, а мужики поют, пляшут, обнимаются. Тут же - множество женщин разного возраста–жёны, матери, сёстры призванных в первые дни войны. Встречаются старики и совсем ещё дети, и казалось, что все они плачут. Так война пришла и в нашу, далёкую от западных границ СССР, родную Сибирь. Вернувшись, я стал ожидать решения своей участи военкоматом. Было одно обстоятельство, которое, как мне тогда казалось, могло стать для меня роковым.

Село Большой Монок, моя малая родина, было основано красноярскими казаками в годы присоединения сибирских земель к Русскому государству. Происходило это в середине 17-го века. Все мои предки: мой прадед, дед, и отец были служивыми казаками. В предвоенные годы большинство жителей Монока являлись прямыми потомками казаков. В годы гражданской войны в Сибири, мой отец - Ананий Ильич, был избран местными казаками атаманом местной дружины самообороны. В начале 30-х годов, в самом начале коллективизации он был объявлен «кулаком», осужден и отправлен в ссылку в Туруханский край. Была репрессирована и вся наша семья. Такая же участь постигла и многих других казаков - многие жители Монока были объявлены врагами народа. Некоторые из них были расстреляны в Минусинской тюрьме, другая их часть прошла через лагеря и ссылку. Вернулись оттуда очень-очень немногие. Повезло возвратиться и нашей семье… С началом Великой Отечественной войны, ситуация стала меняться кардинально. Так, в нашем колхозе «Горный Абакан», работа с первых дней войны перестраивалась на «военные рельсы»: молодые парни и мужчины уходили на фронт, их тут же заменяли подростки и женщины. С колхозной «фондовской» КТФ (фондовская конно-товарная ферма - авт.), которая выращивала и поставляла конское поголовье для нужд Красной Армии, военпреды стали отбирать на фронт объезженных верховых лошадей. В первый месяц войны многие наши земляки получили повестки на военную службу. Правление колхоза отправило на фронт единственную в селе автомашину ЗиС-5. Причем вместе с шофером.

Им у нас в колхозе трудился Иван Александрович Квицинский. Он и увез первую партию призванных на военную службу в РВК. И.А. Квицинский прошел всю войну, был удостоен ордена Красной Звезды и нескольких медалей. Воевал он танкистом. Получил повестку и я. Райвоенкомат направил меня на учёбу в военно-пехотное училище, расположенное в г. Ачинске Красноярского края. Примерно через месяц после начала обучения, в августе 1941 года, мы, - молодые курсанты, прочли в одной из центральных газет обращение ЦК ВЛКСМ с призывом к молодёжи вступать в парашютно-десантные бригады и лыжные батальоны. В те годы я считал себя неплохим лыжником, неплохо стрелял из малокалиберной винтовки, и был, как мне тогда наивному казалось, почти готовым бойцом лыжного батальона. Нашлись ещё несколько человек из числа курсантов, готовых немедленно отправиться на фронт, чтобы бить врага. Сговорившись, мы подали рапорты с просьбой направить нас в лыжный батальон. Из училища нас отпустили не сразу. С нами беседовал политрук, он объяснил нам, что через три-четыре месяца все закончившие обучение курсанты, будут отправлены на фронт. Кроме всего прочего, командование применяло в отношении написавших рапорта «трудотерапию».

После занятий в поле нас дополнительно отправляли разгружать различные народнохозяйственные и военные грузы на железнодорожную станцию. Но мы были непреклонны: желаем ехать на фронт! Надо отметить, что с началом войны, сроки обучения в пехотных училищах были сокращены с двух лет до шести месяцев, главным образом, из-за огромных потерь в боях младшего офицерского звена (взвод-рота). В силу своей горячности и молодости нам хотелось скорее попасть на фронт, где дела принимали довольно серьёзный оборот. Курсанты спешили ещё и потому, что многие боялись не успеть на фронт. Кроме того, среди курсантов военного училища ходили слухи, что основную часть красных командиров, закончивших обучение в этом училище и произведенных в офицеры, отправляют в т.н. «забайкальскую академию», т.е. в те части и соединения Красной Армии, которые находились на Дальнем Востоке.

Поэтому главный наш «козырь» в этом деле – то самое обращение ЦК ВЛКСМ, на которое мы и ссылались. В конце концов, командование нашего пехотного училища отправило взвод курсантов-добровольцев в Черногорку, где в районе «Девятого посёлка», дислоцировался 191-й запасный стрелковый полк. На базе этого полка, был сформирован отдельный добровольческий сибирский лыжный батальон. Пробыли в Черногорске мы недолго, так как условия для лыжной подготовки в окрестностях шахтёрского городка были не подходящими – вокруг голая земля и долго не выпадал снег. Поэтому наш батальон лыжников-добровольцев в срочном порядке перебросили под Казань. Там нам выдали всё необходимое для ускоренной учёбы: лыжи, валенки, полушубки, масхалаты и другое необходимое снаряжение. Стало понятно, что скоро батальон будет направлен в действующую армию. В начале октября 1941 года, немецко-фашистские захватчики и их союзники: финны, венгры, мадьяры, хорваты, итальянцы, румыны, испанцы продвинулись в глубь нашей советской территории на 850–1200 километров. Враг захватил огромную территорию: блокировал Ленинград, захватил Донбасс, почти весь Крым, всю Прибалтику, Белоруссию, Молдавию, почти всю Украину, часть Карело-Финской АССР, ряд областей РСФСР – территорию нашей Родины почти в 1,5 миллиона квадратных километров. В оккупации оказались 74,5 миллиона человек. К середине октября 1941 года немцы подошли к Москве.

До столицы им оставалось пройти от 16 до 28 километров. Особенно угрожающим было положение на северо-западном направлении. Немецкая пехота прорывалась по ленинградскому шоссе до города Химки. На московском направлении шли упорные оборонительные бои, положение было критическим. Именно сюда прибывали новые части и соединения, сформированные на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке. Без ложной скромности отмечу, что именно уральцы, сибиряки и дальневосточники остановили полчища немцев под Москвой. Сейчас, по давности лет в народе стало забываться, что в грозные годы войны слово «сибиряк», по своему смыслу было тождественно таким значениям, как удалец, или герой. …В начале ноября, сюда же, в заснеженные поля ближнего Подмосковья, прибыл и наш отдельный батальон. Так я оказался в действующей армии. Первую военную зиму (1941-1942 гг.) воевал на Западном и Северо-Западном фронтах, в «снежной кавалерии», как в шутку звали лыжников наши отцы-командиры. Рядовым стрелком воевал до января 1943 года, под Сталинградом был ранен, из госпиталя попал в разведроту 264-ой стрелковой дивизии (второго формирования). В одном из боёв я получил второе ранение–снова госпитальная койка.

После выздоровления и выписки из госпиталя вернулся в свою часть и был направлен на двухнедельные офицерские курсы при штабе корпуса. По их окончании, мне присвоили звание «гвардии младший лейтенант» и направили командиром взвода связи в 34-ый гвардейский стрелковый корпус на Втором Украинском фронте… Так я вновь оказался, после небольшого перерыва, на передовой. Несмотря на тяготы войны, быть среди своих подчиненных мне было легко. Во-первых, у меня уже был некоторый фронтовой опыт. Любую поставленную задачу, подчиненные мне связисты исполняли четко и быстро. Так, в 1944 году, в Молдавии, развивая успех наступления под Яссами, наш стрелковый корпус был введён в прорыв. В полосе нашего наступления наступали танки и казаки одного из гвардейских казачьих корпусов. Прорыв осуществлялся сразу на участке в 15-20 километров вражеской обороны по фронту.

Причем, немецкие и румынские войска, пытавшиеся поначалу оказать яростное сопротивление, были изрублены казаками, что называется, в «капусту». Полагаю, что немцы, не без основания как огня, боялись казаков. Приходилось казакам-кавалеристам воевать и «по–пешему», особенно зимой, когда не хватало кормов, и коноводы уводили коней в тыл, мы становились обычной «пехотой». Вспоминается мне один такой случай: В Приднестровье наша группа оторвалась от своих, и заблудившись, попала в окружение. От мадьяр и румын мы отбивались в рукопашную. В этом неравном бою мы понесли потери, но все-таки сумели выйти из вражеского кольца, в которое пытался загнать нас враг. Этот бой запомнился ещё и потому что в этом бою я был ранен. Произошло это так: на чердаке дома, в котором находилась группа уцелевших бойцов, мы оборудовали НП, неожиданно начался обстрел, и рядом с нами разорвалась мина, её осколком меня ударило в голову. Трое солдат, бывших со мною, были убиты наповал. Мне же вновь повезло: осколок вражеской мины рикошетом от печной трубы, срезал козырёк шапки-ушанки, и вспорол мне кожу головы. Бойцы тут же перевязали меня и вынесли в безопасное место. Так я вторично оказался в госпитале г. Мичуринска. После лечения и выписки из госпиталя меня направили командиром взвода в 48-ю стрелковую дивизию. Далее бои продолжались уже на польской территории.

При захвате Кошицкого плацдарма, в нашей роте погибли все офицеры, и мне пришлось заменить убитого в бою командира нашей роты, гвардии капитана Башкирова. Так я и прошёл с нею до конца войны. Участвовал в боях на территории Германии, в освобождении Польши, Австрии, Чехословакии. Победу встретил в Праге. Всего на фронте пробыл 1251 сутки. Воевал как все. В заключение вот о чём: чем дальше удаляемся мы от тех страшных лет в нашей истории, тем явственнее вырисовывается её страшный образ. Война, в моём понимании, – огромное человеческое горе. Так распорядилась судьба, что через эту кровавую «мясорубку» довелось пройти и мне самому. Скажу прямо, бывало страшно – ведь довелось повидать и пережить такое, что иногда возникает сомнение: да полно, могли ли быть такие «страсти» на самом деле? Но тут же, из глубин памяти выплывает реальный образ войны, то великое множество событий и дат, участником которых довелось быть. Да, всё это было, и было с нами: горестные дни наших поражений и радостные дни побед над сильным и коварным врагом, на которого работала вся Европа.

Много чего довелось повидать на войне. Своими собственными глазами видел сотни уничтоженных немцами сёл и деревень, тысячи обездоленных, охваченных страхом, людей, в одночасье потерявших всё: дом, имущество, родных и близких. Всё это до сих пор живёт в моей памяти. Путь к Победе был труден и долог… Иван Байкалов, фронтовик, гвардии подполковник в отставке.


Проект реализуется с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Президентским фондом культурных инициатив.