Загадки Ташебинского дворца

Изучение археологических памятников на территории Хакасско-Минусинской котловины длится уже более 300 лет. На их протяжении менялось многое: от поколений исследователей до государственного устройства страны.

Неизменным всегда оставался неугасаемый интерес к познанию истории этой древней земли, временным препятствием реализации которого могло стать только серьёзное лихолетье. Но после него научная жизнь продолжалась. Сегодняшний рассказ как раз об этом.

Два об одном

Находку этого знаменитого, но в наши дни, увы, полностью утраченного археологического памятника можно смело отнести к разряду научных сенсаций. В специализированной и научно-популярной литературе он известен как Ташебинский, или Гуннский дворец. Первое название связано с его местонахождением, второе — с тем, кому, по мнению учёных, этот дворец когда-то принадлежал. Следует также подчеркнуть, что данный памятник имеет огромное значение для понимания сложных исторических процессов, происходивших на обширных территориях Центральной Азии и Южной Сибири в конце I тысячелетия до нашей эры и в начале I тысячелетия новой эры (временной период, именуемый гунно-сарматской эпохой).

Связанные с ним научные гипотезы до сих пор волнуют учёных и любителей древней истории. Получить достоверную и наиболее полную информацию об этом удивительном археологическом объекте можно из научных публикаций Леонида Романовича и Игоря Леонидовича Кызласовых. А связанные с ним артефакты вы увидите в археологических экспозициях краеведческих музеев Абакана и Минусинска. Надеюсь, после прочтения этой газетной публикации кто-то из вас так и поступит.

Холмы у дороги

Начало этой истории достойно стать сценарием приключенческого фильма. Вполне возможно, что когда-нибудь это произойдёт.

В июне 1940 года на окраине колхоза «Сила» (ныне — деревня Чапаево Усть-Абаканского района) при прокладке шоссе из Абакана в Аскиз, в полутора километрах от берега реки Ташеба рабочие срезали край невысокого холма. В нём обнаружилось большое количество обломков глиняной кровельной черепицы. Она была необычной: большинство сохранившихся экземпляров имели прямоугольную форму, но попадались и круглые диски с нанесёнными на них непонятными знаками. Черепица была хорошо обожжена, при ударе издавала громкий звенящий звук. А сам холм, из которого её извлекли, своей формой и размерами напоминал курган. Почти в 400 метрах от него располагался ещё один подобный объект, примерно такой же высоты, но вполовину меньше первого.

Дорожники решили, что случайно разрыли древнее захоронение или гончарную мастерскую. Они собрали несколько керамических обломков и передали их директору Хакасского областного краеведческого музея, этнографу Петру Ивановичу Каралькину. Именно он первым оценил огромную важность этой находки и распорядился остановить дорожные работы для спасательных археологических раскопок на потревоженном, явно очень древнем и интереснейшем объекте. Пётр Иванович предположил, что на круглых черепицах изображены иероглифические надписи. И не ошибся. Он сделал их эстампаж, сфотографировал артефакты и отправил собранную информацию для заключения выдающемуся советскому филологу-китаисту Василию Михайловичу Алексееву. Тот установил, что надпись на круглой черепице, скорее всего, выполнена во II — I веках до нашей эры, относится к эпохе Хань и читается следующим образом: «Сыну неба 10 000 лет мира, а той, которой мы желаем 1000 осеней радости без горя». Перевод мог означать, что речь идёт о китайских императоре и императрице. Это означало, что в Хакасии обнаружено нечто совершенно невероятное!

Количество найденной черепицы указывало, что когда-то она покрывала крышу некоего здания. Скорее всего, имевшего какое-то отношение к одному из китайских императоров. Но какому? И при каких обстоятельствах она вообще могла оказаться так далеко от Китая?..

Непредвиденная пауза

Получить ответы на эти вопросы было возможно только с помощью серьёзных исследований. Провести их в 1940 году мог только один специалист — сотрудник Минусинского краеведческого музея Варвара Павловна Левашева, в те годы в Красноярском крае и Хакасии других археологов не было. На тот момент она находилась в сложной жизненной ситуации, болела. И уже собиралась переезжать в Крым. Но долг исследователя и научный интерес заставили её изменить планы. Узнав о находке древней черепицы и выводах академика Алексеева, она решила начать изучение загадочного холма. В этом Варваре Павловне помогали Пётр Иванович Каралькин и историк Красноярского краеведческого музея Зинаида Константиновна Глусская.

Раскопки, начавшиеся в августе 1940 года, оказались очень непростыми. Под холмом действительно нашли остатки стен большого сооружения. В течение полевого сезона при его расчистке были обнаружены грунтовые могилы таштыкской археологической культуры (I — V века нашей эры), которые появились тогда, когда здание уже давно разрушилось, превратившись в заросший дёрном холм.

Варвара Павловна поняла, что силами её небольшой команды изучить этот достаточно сложный памятник на должном уровне не удастся. И обратилась за помощью к опытным археологам — сибиреведам Лидии Алексеевне Евтюховой и Сергею Владимировичу Киселёву, представлявшим Государственный исторический музей и Институт истории материальной культуры Академии наук СССР. 25 июня 1941 года они приехали из Москвы в Хакасию и сразу приступили к раскопкам.

К сожалению, начавшаяся Великая Отечественная война прервала исследования. Пётр Каралькин был призван в армию. Варвара Левашева и Зинаида Глусская в военные годы занимались музейной работой. Лидия Евтюхова и Сергей Киселёв погрузились в науку, а также принимали активное участие в работе специальной комиссии, осуществлявшей фиксацию разрушенных и разграбленных нацистами исторических и архитектурных памятников в Подмосковье.

«Хоромы» в степи

Сразу после войны экспедиция возобновилась. В 1945 и 1946 годах археологические раскопки Ташебинского объекта продолжились под руководством Лидии Евтюховой, Варвары Левашевой и Сергея Киселёва. Работы велись совместными усилиями сотрудников Минусинского, Хакасского и Красноярского музеев, а также Института истории материальной культуры Академии наук СССР и Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории.

В результате были полностью исследованы остатки древнего здания, установлена его планировка. Выяснилось, что построено оно было на ровной площадке, без фундамента, и ориентировано строго по странам света. С севера на юг его длина была 35 метров, с запада на восток — 45 метров. Общая площадь сооружения — более 1500 квадратных метров. Целый особняк. Ну или действительно дворец! Ничего подобного прежде в Хакасско-Минусинской котловине не находили. Состоял он из 20 комнат и одного просторного зала. Главный вход был расположен с южной стороны, все комнаты сообщались между собой дверями, причём из большого зала в боковые комнаты было целых семь выходов. Пол толщиною 20 сантиметров и стены здания были глинобитные. Отопительная система располагалась под полом. Толщина стен составляла чуть более двух метров. В некоторых местах они сохранились на высоту 1,8 метра.

На территории сооружения обнаружили немало артефактов: тонны черепицы, включая десятки торцевых дисков с ханьским письмом, дверные литые бронзовые ручки — маскароны, фрагмент блюдца из зелёного нефрита, коралловую бусину, золотую серьгу, осколки глиняного хуннского сосуда, облицовочные кирпичи с ёлочным узором, железные нож, строительные скобы и петли. Раскопан был и второй холм, оказавшийся парадными воротами, открывавшими проезд к основному зданию (и тоже имевшими черепичную крышу). Их изучением в послевоенной экспедиции занимался молодой археолог, фронтовик Леонид Романович Кызласов.

Ставка наместника

Кроме этого археологи установили, что раскопанное сооружение являлось центральной усадьбой, располагавшейся в центре огромного (общей площадью в несколько гектаров) поселения, защищённого глинобитной оградой и застроенного деревянными постройками. В отличие от последних дворец был построен по принципам китайской архитектуры. В укреплённом поселении могли жить носители переходной тагаро-таштыкской археологической культуры (также называемой тесинской), существовавшей со II века до н.э. по I век н.э. Важнее всего было определить хозяина усадьбы. Совершенно точно он не мог быть китайским императором. Но тогда кто?

После окончания раскопок Лидия Евтюхова и Сергей Киселёв выдвинули гипотезу, согласно которой обнаруженное у реки Ташеба строение китайской архитектуры относится к I веку до н.э. и принадлежало ханьскому полководцу Ли Лину. В годы его жизни территория Хакасско-Минусинской котловины входила в состав кочевой центрально-азиатской империи хунну (гуннов). Ли Лин в 99 году до н.э. проиграл хунну битву и попал к ним в плен, где быстро обрёл доверие и уважение их верховного правителя. В результате Ли Лин остался в орде. Более того, его назначили руководить «гяньгунями» — древними кыргызами. Ставка хуннского наместника располагалась в их землях.

Впрочем, позднее появились и другие научные мнения. Учёный спор о принадлежности Ташебинского дворца Ли Лину или какому-то другому высокопоставленному ханьцу, либо одному из князей хунну продолжается до сих пор.

Леонид Романович Кызласов придерживался гипотезы Лидии Евтюховой и Сергея Киселёва. В конце 80-х годов прошлого века он провёл дополнительные археологические исследования этого уникального памятника и обнаружил рядом с ним большое поселение носителей таштыкской культуры, которые использовали руины дома наместника хунну для проведения обрядов и захоронения своих соплеменников. Уже тогда на месте работ именитого археолога начиналась современная жилая застройка. Сейчас усадьбы жителей Чапаево покрывают весь обширный земельный участок, где находились древний дворец и поселения.