Маршрут построен

Выходили когда-то на разных телеканалах такие передачи, ток-шоу, тревел-шоу, как «Детское время», «Большие буквы», «Pro деньги», «Честный понедельник», «Личное время», «Маршрут построен». Именно с ними ассоциировался Евгений Кривцов. Сегодня он — ведущий программы «Жизнь своих» [12+] на Первом канале. И в Хакасию, конечно же, приехал по работе (подробности в № 110 от 3 октября 2024 года).


Документалистика? Тот самый кайф

— Когда знакомлюсь с новым человеком, мне всегда хочется услышать его личную историю. Мне хочется так копнуть, задать такие вопросы, чтобы он раскрылся и рассказал что-то сокровенное. Ну и плюс ко всему — сам съёмочный процесс, который обожаю и в котором варюсь, собственно, с ранних лет. Я же лет с 13 начал носить штативы за операторами. Ну и потом потихоньку перепробовал на себе разные профессии.

— Ну да, вы — журналист, телеведущий, оператор, режиссёр, телепродюсер, сценарист, монтажёр. И даже книга есть изданная — сборник интервью с известными людьми. А что вам ближе?
— Больше всего ловлю кайф от возможности придумать какое-то новое режиссёрское решение. На мой взгляд, профессия режиссёра наиболее творческая, что ли. Я нисколечки не пытаюсь умалить заслуги сценаристов, операторов, но поскольку у нас визуальная картинка, то придумать какой-то интересный ход, который может быть реализован нашими техническими средствами, доставляет истинное удовольствие.

— В вашем послужном ­списке документальные фильмы «Валентина Терешкова. Немного о личном», «Ангела Меркель. Без протокола», «Прерванный полет Гарри Пауэрса». С первой женщиной-космонавтом всё понятно, а почему именно Меркель?
— А почему бы и нет? Только-только произошли изменения в немецкой политической системе: Шрёдер ушёл, появилась Меркель. Все хотели узнать, кто она такая.
Снимали с покойным Павлом Шереметом, он, конечно, красавчик. Много у нас там весёлого происходило. Потом был достаточно сложный для меня процесс монтажа, один из первых опытов. Не всё было так просто, этим мне Меркель и запомнилась. Мы понимали, что наша героиня — руководитель государства, личность исторического масштаба. Сама идея снять фильм показалась актуальной. 

— А кто был бы интересен сейчас, когда порой кажется, что мир сходит с ума?
— У-ух, таких огромное количество. Если брать людей, чьи дела невероятно развиваются за последний десяток лет... Тем более что технологические компании, пожалуй, главная примета времени. Основатель Tesla Илон Маск, я думаю, создатель Amazon Джефф Безос, Павел Дуров, «отец» Telegram и ВКонтакте. Такого масштаба личности всегда вызывают интерес. 
Кроме них, есть невероятно огромное количество интереснейших людей. У многих приходилось брать интервью, не могу сказать, что хоть один из них был скучным. Есть они и в Хакасии, как мы убедились во время съёмок. Поэтому крайне сложно кого-то выделять. 

— Помимо документального кино, вы же занимались ещё и художественным. 
— Художественным — в меньшей степени. Мне ближе документалистика. 

— Какие ваши годы!
— Ваши слова да Богу в уши. Просто всякий раз какие-то возникают причины, непредвиденные обстоятельства, которые уводят от кинематографа. Надеюсь, что судьба подведёт к этому рубежу. Если честно, хотелось бы… Ну а кто не мечтает стать генералом, в данном случае режиссёром игровых фильмов. Это, наверно, вершина для людей моего типа профессии. 

— А на каком кино вы росли?
— Смотрел абсолютно всё. Поскольку я ребёнок-миллениал, то не имел в детстве гаджетов, жил без интернета и соответственно пересмотрел все советские фильмы, которые показывали в Новый год и, очень их люблю. 
Кроме того, учился на Высших режиссёрских курсах, поэтому у меня есть некое понимание киношного процесса. Я даже посмотрел те фильмы, которые в нормальной жизни, наверное, никакой человек смотреть не станет. Ну, начиная с «Гражданина Кейна». Хотя его, наверное, все должны посмотреть. Не видели? Обязательно посмотрите! Гениальное кино. Режиссёр Орсон Уэллс — это просто супер. Кино 30-х годов прошлого века можно всё смотреть без остановки. И не только 30-х, мы на Высших режиссёрских курсах чего только не изучали. Первые фильмы, которые нам показывали, — творения братьев Люмьер. Заканчивался процесс учёбы уже современным кино. Помню, Никита Сергеевич Михайлов к нам приходил. Презентовал своё «Противостояние». Так что охватили всё: от истоков до современности. 

— Кого бы выделили среди режиссёров?
— Кого-то одного сложно. Мне очень нравится Эльдар Рязанов. Просто потому что в мировом кинематографе я не знаю такого еще режиссёра, который бы вот настолько был саркастичен, настолько тонко чувствовал различные моменты из жизни и умел их показывать. Они вроде бы под запретом, но делает так, чтобы их разрешили. Так что мои ориентиры в кино — это, безусловно, Эльдар Рязанов, Андрей Тарковский. Из более современных режиссёров мне нравится Дэвид Линч. А из совсем-совсем современных люблю Уэса Андерсона.

— Эльдару Рязанову повезло с Эмилем Брагинским. Без хорошего сценария не получается кино на века. А вместе они умели рождать шедевры.
— Да, сценаристы у нас на вес золота. Это правда. Сейчас голод на сценаристов довольно сильный. 


Телевидение? Не смотреть, а работать

— Ваша мама Лариса Валентиновна тоже человек творческий… 
— Ещё какой! Много чего я взял от неё. На самом деле я абсолютно точно пошёл по стопам своей мамы, которая, собственно, тоже перепробовала большую часть телевизионных профессий. Но сначала она была учителем русского языка и литературы. Потом пробовала себя в роли актрисы. Много играла в театре, и в какой-то момент решила, что надо менять свою жизнь. Не всё её до конца устраивало. Так она оказалась на факультете журналистики Московской высшей партийной школы. Начала, по сути, вторую творческую жизнь. И благодаря ей я себя вне телевидения не помню. Часто присутствовал на площадках, видел, как проходит съёмочный процесс. Потом меня уже брали на съёмки, где я, как и говорил, таскал штатив за оператором. Мой первый опыт работы на ТВ опять-таки появился благодаря маме, которая работала на Первом канале. Для программы «Город женщин» нужно было делать коротенькие сюжеты. 
Ну а дальше... По сути, мы до сих пор с ней вместе работаем. Потому что у нас продакшн общий, скажем так, семейный. И мы стараемся вместе следить за всеми проектами. Я, правда, в последнее время больше в разъездах, но когда появляется свободное время, выполняю все функции, с которыми могу справиться. А их немало. 

— Телевидение — это всё же не кино. Тяжело было входить в колею? 
— Как ведущий я начинал с детской передачи «Большие буквы»… А это чуть-чуть другая специфика. У нас же как считают: самые сложные объекты для съёмок — дети и животные. Они не подконтрольны, им нельзя дать чёткую установку и рассчитывать, что стопроцентно всё выполнят. Специфика в том, что важную роль играет обаяние. Ты детям либо нравишься, либо нет. 
Я помню, как на роль ведущего передачи «Большие буквы» проходил кастинг. Выбирали из нескольких человек. А судьями были сами дети. «Скажите, кто больше нравится?» — спросили их. Те посмотрели: «Вот этот мальчик. Он хороший. Его берём». Что-то во мне увидели, и в некотором смысле решили мою судьбу. Так я и стал ведущим «Больших букв». 
Сейчас есть одна задумка, которую, даст Бог, можно реализовать с детьми на одном из каналов. Если получится, то, может быть, появится новое шоу. 

— Если честно, уже лет пять не смотрю телевизор…
— У нас на телевидении есть шутка. Не надо его смотреть, на нём нужно работать. 

  — А тяжело пробивать детскую передачу на ТВ?
— Всё зависит исключительно от ценности самого проекта. Если он хорош, то его примут и пустят в эфир. А дальше время покажет.
Чем, по сути, телевидение отличается от кино? У нас просто чуть-чуть урезанный функционал. Техника у нас не такая крутая. Свет у нас не такой крутой. И времени у нас, прежде всего, не так много, на то чтобы снять, грубо говоря, какой-то один мощный эпизод. Допустим, для сериала выработка 30 секунд в день, условно говоря, — это уже нормально, а для нас, телевизионщиков, ни о чём. Мы должны по-хорошему два сюжета в день выдавать, а это уже шесть минут. Важна скорость работы, и самое главное, что отличает кино от телевидения — это периодичность.


Кино? Берёшь и создаёшь

— Вы упомянули Высшие курсы сценаристов и режиссёров. Но ведь в мастерской, в которой вы учились, преподавал сам Владимир Хотиненко. Какую роль именитый режиссёр сыграл в вашей жизни?
— Это же мастер. Самое главное, что я понял после всех занятий: если ты сам ничего не будешь делать, то никто тебе не поможет. В первые дни я вообще ничего не соображал… Как снимать? Что снимать? Я не понимал разницу между планами — крупный, средний, общий, дальний. Не видел разницу между крупностью плана и сменой ракурса. Был абсолютно не в процессе с технической точки зрения.
Запомнил на всю жизнь одно занятие, когда Владимир Иванович дал задание снять натюрморт. Надо было взять абсолютно любой предмет и придумать, что может с ним произойти. А поскольку у меня склад мышления с завихрениями, решил сделать что-то мистическое. Хочу снять могилу, идёт дымок, всё остальное. Точнее, я думал, что хочу что-то мистическое и поэтому придумал эту могилу. Подхожу к мастеру: «Скажите, а вот как мне создать мистическую атмосферу?» Он на меня так хитро посмотрел, улыбнулся: «Ну как, милый мой… Берёшь и создаёшь». Вот после этого до меня дошло: если я сам свою голову не включу, то никогда ничего не получится. С его подсказки это будет второй Хотиненко, а мне необходимо, чтобы появился Кривцов. Потом я уже понял, что есть технические приёмы. Можно пустить дымок, подсветить красным, синим... 
А какой он в жизни человек? Владимир Иванович человек воцерковленный. Очень проницательный. Очень хорошо к нам относился, по-отечески, я бы сказал. Мы не чувствовали такой, знаете, огромной разницы, вроде как он величина, а мы, какие-то там студенты. Хотя где мы и где он. Он всё чётко нам объяснял. С каждым поговорит, уделит время. 


Журналистика? Тяжело физически

— Что дала учёба на журфаке МГУ?
— Профессию. Самое главное, что работаю по специальности. Почему делаю на этом акцент? Большая часть ребят, с которыми учился, в журналистике не остались, кто-то ударился в бизнес, кто-то другими делами начал заниматься… 
Я же учился на новом направлении. «Конвергентная журналистика». Суть её в чём? Мы должны были знать абсолютно все процессы, связанные с журналистикой. То есть уметь писать тексты, снимать, монтировать, работать на радио… Добывать информацию в интернете, который на тот момент только развивался. К нам приходили различные гуру, которые обучали нас всему новому. И тогда это, конечно, было очень круто. Потому что давало возможность познать все грани нашей профессии. Ну и, собственно говоря, вот сейчас я всеми этими знаниями, что получил в МГУ, очень активно пользуюсь. И благодаря им, наверное, до сих пор остаюсь в процессе. 
Запомнил на всю жизнь Ясена Николаевича Засурского, президент факультета журналистики МГУ. Личность легендарная. Мы же как раз застали рассвет современной журналистики, когда только-только появились смартфоны, новые средства съёмок и так далее. Я помню, у Ясена Николаевича была огромная кнопочная раскладушка. Прообраз современных смартфонов. Мы смотрели на него с удивлением, и он, человек уже преклонного возраста, показывал нам телефон и говорил, что за ним будущее. Объяснял, что не наши камеры, фотоаппараты и компьютеры будут востребованы, а именно он. И оказался абсолютно прав. 

— У нас в Абакане дети на телефон снимают кино. 
— А тогда это было дико. Тогда никто не представлял, что такое возможно. Ну просто потому, что этого не существовало. А Ясен Николаевич оказался очень прозорлив. Глядел в будущее, что называется. Несмотря на возраст, он был всегда в повестке, всегда информирован. Никогда не отставал от событий, скорее, опережал их. 

— Среди журналистов кто-то ещё был вашим ориентиром? 
— Мой главный ориентир — моя мать. Я видел, как она работает, не жалея себя. Она приезжала с работы часов в 10 вечера, притаскивала мне какую-нибудь маленькую фентифлюшку в виде киндер-сюрприза или картошку из «Макдоналдса» (тогда он только открылся). Мы жили на окраине города, и для меня такое было счастье, никогда не забуду. 
Работала она как вол, да и сейчас продолжает. Для меня, пожалуй, вот это упорство и способность преодолевать внешние факторы стало самым главным, на что я ориентируюсь. Профессия достаточно сложная, чисто физически, не ментально. Ментально — это замечательно. Ты путешествуешь, общаешься с разными людьми. А вот физически ты постоянно на чемоданах, спишь на разных постелях, не видишь сына с дочкой, им шесть и четыре года, меняются не на твоих глазах. От жены по телефону узнаёшь, что у дочери выпал первый зуб. И как бы вся жизнь такими урывками. Но что поделать, такова профессия.
Ну а если вспоминать детство… Кто мне из журналистов особо запомнился… Наверное, Артём Боровик. «Намедни» любил программу, и всех, кто к ней имел отношение. Леонид Парфёнов, конечно. На НТВ я тоже успел поработать. Но тогда уже было немного другое НТВ. Зато именно там я понял, каково это быть продюсером. 


«Литература? Обожаю!»

— О книгах… Одна уже написана.
— Да, есть одна книга. Связана она опять-таки с моей телевизионной деятельностью. Это было для телеканала «Культура», проект назывался «Личное время». В своё время встречался с серьёзными величинами, брал у них интервью. И просто в какой-то момент решил, а почему бы не оформить все эти наработки, которые сделаны в течение нескольких лет, в такой вот сборник. 

— Читать любите? 
— Обожаю. И эта любовь к чтению связана с журфаком тоже. У нас и древнерусская литература была, и мировая художественная литература... Книг я прочёл и в юном возрасте довольно много. 
Любовь к чтению у меня зародилась благодаря роману Роберта Говарда «Конан». В 10 лет я просто сошёл с ума от этого героя. А там же целая серия произведений, книг 20. Вот я её читал и слушал Beatles (диск у родителей откопал), мне очень нравилось. По сей день, когда слышу песни легендарного коллектива, у меня ассоциация с «Конаном». 
Года три у меня ушло на их прочтение. Ну а дальше началась серьёзная литература. Если говорить о том, какие авторы мне больше всего нравятся, наверное, из современников я в диком восторге от исторических романов Алексея Иванова. Ещё ведь так получилось, что в этом году мы много ездим по Сибири. И для меня всё это — возможность увидеть те места, которые описаны в его романах. Видеть, как всё устроено, знакомиться с коренными жителями — это супер. В принципе, люблю исторические романы. Пикуль мне тоже нравится. Совсем недавно с таким удовольствием прочитал «Фаворита». Всем рекомендую. 
Люблю ещё фантастику, фэнтези, мистику. Сейчас, допустим, наслаждаюсь серией «Тёмная башня» Стивена Кинга. 
Его я тоже с детства любил читать. «Кладбище домашних животных» настолько страшное произведение, что, будучи 12-летним, заползал под одеяло, прячась от монстров, которые, как мне казалось, сидели под моей кроватью. В общем, такой плодовитый и достаточно яркий автор, хотя и мейнстрим абсолютно полный.
Большими форматами меня не напугаешь. Из иностранцев нравится Нил Гейман. Его роман «Американские боги» особо люблю. «Сто лет одиночества» Маркеса обожаю. Для меня это вершина. Она моё сознание в своё время очень сильно перевернула. Хочу её перечитать, потому что настоящие книги, они как хорошее вино. Ты взрослеешь, меняются твои взгляды, они вслед за тобой. Ну и, наверное, Михаила Булгакова ещё можно отметить с его «Мастером и Маргаритой». 
На самом деле много интересной литературы. С некоторыми сложностями осилил «Архипелаг ГУЛАГ», помню. Тяжелее мне дался разве что Джойс с его «Улиссом». Просто есть какие-то вещи, которые по личному восприятию ближе. Поэтому многие авторы прекрасны, но всему своё время. 
Дома есть библиотека, но в основном познаю мир литературы через электронный формат. Как только заканчиваю одну, тут же начинаю читать другую.
А если бы я сам на что-то художественное сподобился, то это, наверное, был бы магический реализм. Это больше всего меня привлекает.

Беседовал Александр ДУБРОВИН