Для Александра Векшина 1 июля, День ветеранов боевых действий, — один из самых святых праздников. Как и 15 февраля, когда были выведены войска из Афганистана. Он, председатель Хакасского республиканского отделения Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство», со спокойным сердцем о тех событиях почти 30-летней давности говорить не может. Но говорит. Чтобы помнили. Чтобы знали. Ничего подобного на этой земле повториться не должно.
«Боевое братство» — это не просто слова
— Изначально наша общественная организация называлась Союз воинов-интернационалистов. И относилась она исключительно к Саяногорску. А со временем, да, наши ряды пополнили люди, прошедшие две чеченские кампании, и встал вопрос о переименовании. Так появился Союз участников локальных войн, — рассказывает Александр Васильевич. — А вот Хакасское республиканское отделение Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство» родилось 15 октября 2010 года. В тот день в Абакане прошла учредительная конференция, собралось более 200 ветеранов локальных войн и военных конфликтов.
И именно тогда меня избрали председателем совета Хакасского республиканского отделения «Боевое братство». На мои плечи возложили огромную ответственность: требовалось создать сильную, мощную организацию… Таковой, считаю, она сегодня и является. Причём благодаря серьёзной поддержке главы Хакасии Виктора Михайловича Зимина, председателя Верховного Совета республики Владимира Николаевича Штыгашева.
Инициатив, идей, которые мы бы хотели воплотить в жизнь, у нас много. Но что они стоят без поддержки правительства, без помощи главы нашей республики? Виктор Михайлович старше меня всего на один год. То есть мы в одно время учились, в одно время служили. Это человек, чьи друзья тоже воевали в Афганистане. Поэтому он с особым вниманием относится к нашей организации, к тем пацанам, что прошли Афган. Каждый из них участвовал в боевых действиях. Все они награждены боевыми орденами, медалями. И на достойном уровне представляют нашу организацию на всех уровнях.
Мы проводим огромную работу по военно-патриотическому воспитанию молодёжи. Все мы понимаем, что ветераны Великой Отечественной войны уже не могут по состоянию здоровья встречаться с молодёжью, рассказывать о своих боевых подвигах. Эту обязанность взяли на себя воины-афганцы, участники боевых действий на Северном Кавказе. И не только они. Эфиопия, Корея, остров Даманский… В каких только военных действиях не участвовали наши ребята. И всем им есть что рассказать.
— Бывают ли такие поводы, когда вы собираетесь все вместе?
— Конечно. 15 февраля. В день вывода войск из Афганистана. В 2019 году будет уже 30 лет. Планируем провести юбилейные мероприятия. Самое главное пройдёт в Абакане. В торжественной обстановке с приглашением дорогих гостей.
Второй повод для того, чтобы собраться всем вместе, — это 1 июля, День ветеранов боевых действий. Место встречи — традиционно, это Абакан. Собираемся и проводим соревнования между отделениями нашей организации, а они есть практически по всей Хакасии. В этом году планируем открыть в двух районах, пока что оставшихся неохваченными: в Орджоникидзевском и Таштыпском.
В первый день июля, как и в предыдущие годы, в программе соревнований будет перетягивание каната, пулевая стрельба из мелкокалиберной винтовки, разборка-сборка автомата, лазертак.
Также мы берём на себя организацию различных спортивных соревнований на призы «Боевого братства». Их около 20. Это турниры по волейболу, баскетболу, боксу, киокушинкай каратэ… Один из таких турниров — региональный турнир по баскетболу памяти воина-интернационалиста Сергея Гантимурова. Проводился он уже в 25-й раз. Приезжали представители Красноярского и Алтайского краёв, Иркутской и Кемеровской областей, Тувы…
Вся наша общественная деятельность отражается на сайте «Боевого братства». Как на нашем, республиканском, так и на всероссийском. Из 84 субъектов мы занимаем почётное 42-е место. Наша республика маленькая. Поэтому сложно тягаться с крупными регионами. Но мы и не стремимся кого-то обогнать, просто выполняем свою работу — делаем то, что считаем нужным.
У нас сложились дружеские отношения с тувинским отделением «Боевого братства», которое возглавляет Сергек Сандыкович Шактар, полковник погранвойск, ныне в отставке. В 2016 году мы участвовали в создании памятника воинам-интернационалистам в Туве.
Благодаря помощи министра обороны Российской Федерации Сергея Кужугетовича Шойгу был решён вопрос с установкой боевой машины пехоты. А мы, Хакасское отделение «Боевого братства», доставили в Кызыл мрамор на облицовку постамента.
Кстати, глава Республики Тыва Шолбан Кара-оол — тоже ветеран войны в Афганистане. Он и его братья Юрий и Леонид — все прошли через Афган. Причём Шалбан служил сержантом, а братья его были офицерами.
— Молодёжь вы тоже не оставляете без внимания.
— У нас есть два военно-патриотических лагеря. Один — в Усть-Абакане, другой — на базе клуба «Десантник» в посёлке Сизая. По возможности оказываем им финансовую помощь. В прошлом году, например, мы приобрели для детей полевую столовую. Также все курсанты нашего лагеря обеспечены камуфлированной формой. С эмблемой «Боевого братства» она очень даже хорошо смотрится.
За все прошлые годы у нас отдохнули около 180 ребят. С детьми занимаются наши ветераны. Задача — подготовить ребят к службе в армии. Что интересно, девчонок к нам приезжает всё больше и больше. Часть из них, конечно же, занята на кухне, остальные бегают наравне с пацанами. Да, они сами себе готовят еду. Никаких телефонов, айфонов, компьютеров. Всё изымается. Живут они в лесу, в палатках. Питаются в полевой столовой. Папа с мамой могут к ним приехать только один раз за 15 дней.
— Служба в Афганистане полностью изменила вашу жизнь…
— Да, служба в Афганистане полностью перевернула мою жизнь. Сегодня я половину свободного времени уделяю той общественной работе, которую на меня возложили пацаны.
Ко мне чуть ли не каждый день приходят ребята, которые просят о помощи. Кто-то звонит: так и так, нужна работа. В основном, конечно, это вопросы трудоустройства. По возможности стараюсь помочь. Время, понятно, непростое. Патриотизм за последние 30 лет, я считаю, достиг наивысшего уровня. Народ сплотился вокруг своего лидера.
— На нас со всех сторон давят, получается…
— Давят. Но надо знать психологию русского человека. На нас чем больше давишь, тем сильнее мы сплачиваемся, объединяемся. И прошедшие выборы президента России это доказали. Казалось бы, обложили санкциями со всех сторон, и тем не менее ничего у них не выходит. А всё потому, что у нас есть сильный лидер, тот человек, который не даст развалить Россию.
Как в «9 роте»
— Александр Васильевич, о годах, проведённых в Афганистане, говорить непросто. Что вспоминается из того времени, насколько это тяжело далось?
— Меня часто об этом спрашивают. Тяжело вспоминать было первое время… Сейчас уже прошли годы. Во-первых, я служил в погранвойсках. Это спецвойска, которых официально, можно сказать, и не существовало. Потому что мы шли под грифом «секретно». Это войска КГБ. Я старший сержант пограничных войск КГБ СССР. Наша первоочередная задача — это охрана госграниц со стороны сопредельного государства. Мы стояли в одной из провинций Ирана, где-то в 250 километрах от границы с Кушкой — самым южным городом Советского Союза.
Я тогда был командиром отделения боевой машины пехоты. И в Афганистане мы провели полтора года, где-то шесть месяцев нас готовили в учебке в Райчихинске Амурской области. Учились на командиров БМП. Нашей задачей было — не допустить проникновения бандформирований на территорию Советского Союза. И мы, считаю, выполнили её с честью.
Я застал самый разгар боевых действий, попал в самое пекло. Это были 1984, 1985 годы. Нас несколько раз пытались оттуда выбить, потому что мы реально не пропускали караваны с наркотой, с оружием…
Об одном эпизоде расскажу. Была гора такая — Дашак. Она находилась на территории иранской провинции. И занимала господствующее положение на перекрёстке трёх караванных путей из Пакистана, Афганистана и Ирана. Неделю шла войсковая операция. Мы оттуда «духов» выбивали. Завершилось всё, конечно, победой наших войск. Заняли мы высоту. И две недели несли там дежурство. И все две недели, что длилась охрана этой ключевой высоты, нас «духи» пытались оттуда скинуть. Вот тогда было серьёзно. Нас и с самолётов бомбили, и из миномётов обстреливали. Но потом нам привезли зенитку, и самолёты перестали над нами летать.
А самое тяжёлое… Тогда это всё спокойно воспринималось. Мы думали, что все так служат. Родина послала нас... Послала выполнять задание, и мы его выполнили.
Колонна приходила. Нам привозили воду, продукты, боеприпасы… От подножия горы до её верхушки, где мы находились, было два километра 200 метров. И мы весь груз поднимали на самый верх вручную. Как муравьи. По два-три раза ходили. Только после этого колонна уходила. Уходила так же медленно, как и приходила. Что такое колонна? Впереди идёт минный трал. Сапёры с собаками. Каждый метр прощупывался специальными щупами, чтобы колонна не взорвалась. Колонна шла очень медленно, и всё равно были случаи, когда кто-то подрывался.
Я понимаю, что такое жить без воды. Без еды можно жить, без воды — нельзя. Тем более когда на улице 40 градусов жары. Было время, у меня руки были как вот эта кружка.
— Такие же чёрные?
— Запас воды оставляли, конечно, но жалко было его тратить на то, чтобы зубы почистить, руки помыть… Был период, когда мы две недели жили практически без воды.
Помню один случай. Один из пацанов пошёл за водой. Нужно было спуститься с горы и какое-то расстояние пройти до родника. А «духи», когда уходили, местность заминировали. В любом месте могло рвануть. А парень… Он был из Улан-Удэ. Понятно, что было тяжело переносить жару. Но вот мы как-то терпели. А он пошёл... Набрал воды два ведра. На обратном пути... Не дошёл он до подножия горы примерно метров 20 — подорвался на мине. Когда мы к нему подошли, у него… У него была перебита сонная артерия на шее. Но мы-то этого не знали. На солнце всё запеклось. Я почему всегда говорю, что стакан воды мог спасти ему жизнь... Если бы мы видели, где рана, мы бы спасли его. Плеснули бы стакан воды, смыли всё и... Там же кровь, всё это… Вот его жизнь стоила стакана воды. И я до сих пор к воде отношусь с таким трепетом...
Не дай бог, чтобы такое повторилось. А так было всякое: и бомбили нас, и обстреливали. Но мы в общем не боялись. Мы отвечали. И отвечали на каждую вылазку «духов» таким ураганом огня, что они потом долго к нам не совались. Много же фильмов про это снято…
— «9 рота», к примеру. Сколько там, на ваш взгляд, правды в процентном отношении?
— На мой взгляд, «9 рота» — это на 80 процентов правда. Вот такую же высотку мы держали. И горы такие же. И так же мы бегали в гору с РД — рюкзаками десантника. Камнями набивали — и вперёд. Также ногти сдирали, когда лезли по камням. И перчатки не помогали. Цель была — скинуть противника с высоты. Всё как в фильме. Это же взято из жизни.
— Но вы же понимали, что победой всё это не может закончиться…
— Афганистан ещё никто никогда не завоёвывал. Это такой народ, что… Вот у нас на первом блокпосте был специально оборудованный ФАП для афганцев. Они же там все больные. И они с самого утра вставали в очередь к нашим врачам. А ночью шли и закапывали мины. Мы для них — неверные. А убить неверного — ты сразу попадаешь в рай.
И с афганской армией мы не чувствовали себя уверенно. Хоть они и говорили, что мы их братья, но... мы на них никаких надежд не возлагали. Знали, что хоть они у нас и за спиной, но тыл наш никогда не прикрыт.
Во время Второй мировой было как: вот фронт, впереди враг, позади — тыл, свои. А там — кругом враги. Это те люди, которые с тобой обнимаются, даже угощают тебя чаем в кишлаке... Но ты знаешь, что, как только вый-
дешь за территорию кишлака, можешь получить пулю в спину.
Три раза я ездил старшим группы встречать колонну из Союза. Встречали и провожали, чтобы по пути ничего не случилось. Колонна-то идёт по дороге со скоростью пять километров в час. По дороге, которая заминирована. А у душманов были такие мины — итальянские. Мы их называли «итальянками». Они были противотанковые. Жёлтого такого цвета и полностью из пластмассы. Из металла был один боёк. Один грамм. Его миноискатель не берёт. И мина эта имела такое свойство — сразу не взрывалась, а как будто накачивалась. Трал проходит — жимок, первая машина — опять жимок... И вот так, поднакачавшись, она могла рвануть под третьей машиной. Соответственно двух-трёх пацанов мы теряли.
Со временем мы стали умнее — начали ездить на броне. Мина взрывается — нас всех раскидывает по земле и всё. В худшем случае — не смертельное ранение или контузия. По крайней мере не груз 200. Правда, и «духи» тоже становились умнее. Они как делали: мину поставят, а вокруг противопехоток нафигачат. Парней раскидывает взрывом, и они подрываются на противопехотных минах. Где они всё это брали? Спросите у руководства стран НАТО, у американцев.
Много было мин-ловушек. В результате боестолкновений теряли мы пацанов. И всех их «духи» успевали заминировать. Бой, допустим, шёл вечером, ночь пережили, утром уже все тела заминированы.
— Насколько я знаю, ваши родители не знали про то, что вы служите в Афгане, вы с братом Сергеем писали им про службу в Туркмении, про арбузы, про жизнь под солнцем…
— Да, а сами выполняли интернациональный долг в Афганистане. Я до армии окончил индустриальный техникум и в 20 лет пошёл служить в армию. Брату было 18, на два года меня младше. И так совпало, что мы оказались в одной учебке. Он был командиром первого отделения, а я — второго. Я окончил школу сержантского состава с отличием, и меня оставляли для обучения новобранцев. Ни в какой Афган меня бы не отправили. Я сам попросился, можно сказать. За компанию с родным братом. Так нас и отправили на стажировку в Афганистан на два месяца командирами боевой машины пехоты и БТР.
Акклиматизацию мы проходили в городе Керки. Керки — это плюс 40, пески. Мы там бегали, тренировались, вот те самые горы, про которые уже говорил, как раз и брали штурмом. А самое главное — это питьевой режим. Две недели он длился. Ставили такой чан с водой... Бочка литров на сто. Туда кидали верблюжьи колючки. Вода зелёненькая. Пить её не хочется — горькая. А что такое питьевой режим? Ты выпил фляжку воды, из тебя две таких вышло. А что такое потеря воды? Это обезвоживание организма с соответствующими последствиями. Поэтому водой мы просто рот полоскали, никто её не пил. И только так ты можешь спокойно жить. Мы, когда приехали, нам трёх фляжек не хватало на день. Потом уже одной обходились целую неделю. Главное — воды не пить. Рот пополоскал и выплюнул. Так нас учили. Но, оказывается, без воды в горах гораздо сложнее прожить…
В Афганистан мы зашли своим ходом через Кушку. И два месяца командировки превратились в полтора года. Лично я мог бы и раньше демобилизоваться. Просто, когда пришло время уезжать на дембель, к нам обратился руководитель группы: так и так, надо бы остаться, пацаны ещё «зелёные», если вы сейчас уйдёте, кто их будет учить? Просто в первый же день потеряем половину личного состава. И мы остались. Я их брал в боевое охранение. Идёт колонна, а мы по горам как сайгаки. Сверху. Чтобы нашу колонну никто не обстрелял. Шли в обмундировании. Автомат с собой. У меня, как у командира отделения, был подсобный гранатомёт. С собой три гранаты к подствольнику, две «эфки», две РГДешки… Бронежилет. Каска. Сухпаёк. В общей сложности на мне около 20 килограммов. Да, ещё рация.
Мало того, мы, когда пришли, первое время у нас был бронник весом 18 килограммов. Это потом уже, месяца через два, нам бронежилеты заменили на другие — четырёхкилограммовые. И формой-афганкой нас обеспечили. Мы в ней, кстати, на параде Победы 9 Мая в этом году маршировали в Абакане по Первомайской площади.
— А вы с кем-то до сих пор поддерживаете дружеские отношения?
— Я до сих пор со многими созваниваюсь, переписываюсь по Интернету. Самое интересное, что среди тех, с кем довелось служить, 60 процентов — украинцы. Друг мой Володя — из Винницы. Западная Украина. Он каждый год меня поздравляет с Днём пограничника. В одном бою, как он считает, я спас ему жизнь — вовремя затащил в укрытие, раненного в ногу.
Есть другой друг — Станислав. Подполковник. Он родом из Одессы. Мечтали встретиться. Теперь это уже несбыточная мечта. В 2014 году — это же тогда у них произошёл переворот — звоню ему 28 мая. «Вот, — говорю, — хочу поздравить с Днём пограничника». А он мне: «Ты мне больше не звони!» И какую-то просто пургу погнал. Как будто ему кто-то пистолет к голове приставил. А я просто хотел поздравить с праздником. Ничего больше, никакой политики. Кто там прав, кто виноват? В итоге я ему сказал: «Всё, ты для меня умер!»
Проходит месяца три. Он выехал куда-то в другой район. Звонит с совершенно незнакомого номера. Беру трубку: «Брат, ты меня прости. Понимаешь, если бы я тебе сказал: обнимаю, люблю, целую — меня бы завтра арестовали». Был случай, говорит, кто-то там из Крыма кому-то позвонил на Украину, они пообщались — и всё: в тот же день арестовали за связь с сепаратистами. Вот до такого маразма у них доходит.
— Мне кажется, людям военным тяжелее с этим смириться.
— Конечно. И тяжелее смотреть на всё, что происходит на Украине… Сейчас эти мрази в эсэсовской форме маршируют на параде 9 Мая. Они же где-то в сундуках эту форму хранили, посыпали нафталином все эти годы. Не новое же им обмундирование пошили. Они работали все прошедшие годы на наших предприятиях, получали пенсию от советской власти. И сегодня эти нацисты ходят с гордостью по центру Киева. И их чествуют как героев. Всё вот так перевернулось с ног на голову.
Жить по совести
— Александр Васильевич, если подводить некоторые итоги, то что бы вы отметили как самое важное? Вы ведь не просто воин-афганец, но и бизнесмен, депутат… Много чего было в вашей жизни.
— Красной нитью по моей жизни прошёл всё-таки Афган. Но те черты характера, которые во мне есть, — это заслуга и моих родителей, Василия Петровича и Нины Степановны. Сегодня маме и папе по 82 года. К счастью, они у меня живы и здоровы. Я до сих пор для них ребёночек, сыночек.
— И это здорово!
— Да. Поэтому моё стремление — не посрамить их. Стараться помогать людям. Я был депутатом второго созыва Саяногорского горсовета. Был членом второго и третьего созывов Общественной палаты Хакасии. Был депутатом 3-го созыва Верховного Совета республики, и теперь уже 6-го. Если люди меня выбирают, значит, есть за что. Значит, всё-таки что-то я сделал.
Может быть, не всё получалось так, как хотелось, но я стараюсь жить по совести. И если у меня есть возможность помочь, я всегда откликаюсь. Просто я не люблю предательства. Я никогда никого не предавал! И никогда не предам. Людей, которые когда-то мне делали добро, я считаю своими близкими друзьями. И я стараюсь быть для них таким же. Чтобы никто мне в спину камень не кинул. Если не удалось помочь, я так и говорю: «Извините, к сожалению, не получилось…»
— И не перестаёте нагружать себя новыми обязанностями…
— В 2017 году я был доверенным лицом человека, который избирался в депутаты городского Совета. Жители остановили свой выбор на другой кандидатуре, но я во время предвыборной кампании дал обещание: разбить в городе фруктовый сад. Да, человека не избрали, но мы же обещали это сделать весной 2018 года. А раз обещали, значит, надо отвечать за свои слова. В одном из дворов мы высадили саженцы. Говорить о том, что появился сад, ещё рано — придётся подождать лет пять.
— На вашем месте любой другой мог сказать…
— Да, мог сказать: «Я вам обещал, но вы его не выбрали. Выбрали другого — пусть он вам и садит». Мог бы! Но нет. Если ты сказал, то будь добр сделать.
Александр ДУБРОВИН
