— Видите, это Библия старая, ещё позапрошлого века, если не раньше, — показывает своё пожелтевшее от времени наследство Мария Михайловна Кончакова, — осталась в семье от дедушки Абрама (кто ему передал, не знаю, дед не рассказывал). Половина книги на старославянском, а половина — на иврите.

Ниточка из года 1830-го

В историческом аспекте село Бондарево Бейского района — место уникальное. Основанное в 1830 году, оно частично было заселено поначалу добровольцами из Воронежской области, но в большей мере людьми, сосланными из центральных губерний страны за вероотступничество, как тогда классифицировали, — за ересь иудейскую и молоканскую. Тамошние иудеи — русские люди, сознательно выбравшие для себя еврейскую веру. Село Обетованное — так назвали это чудесное место иудеи-субботники: речка, луга, лес, где полно зверя и ягод, чем не Земля Обетованная... Спустя какое-то время енисейский генерал-губернатор заставил переименовать село в Иудино, понятно, не без подтекста, а в «честь» Иуды, предавшего Христа. Но ведь был и другой Иуда — сын Иакова, одного из ветхозаветных праотцов, от него и пошли иудеи. Как видим, и наши «жиды» (так нередко их называли в обиходе, впрочем, без негативного оттенка), и высокое начальство были по-своему довольны.
Более ста лет село носило такое название, лишь по историческим меркам сравнительно недавно было переименовано в Бондарево. В честь знаменитого крестьянского философа Тимофея Бондарева, тоже, кстати, сменившего православие на иудейство. Но это отдельная история, по большому счёту не влиявшая на жизнь тихих улочек, где вполне в русле учения Бондарева (и задолго до) вели своё хозяйство русские иудеи и молокане — трудяги, каких поискать.
У молокан — своя вера, своего толка отступление от православия, главный их постулат — бог в душе, поэтому нет ни икон, ни крестов. Основное служение — пение псалмов из Библии. И такой, с позволения сказать, слоган: «Живи так, как будто завтра умрёшь, и работай так, словно будешь жить вечно». Но это в равной степени относится и к труженикам-иудеям. А само село чётко соблюдало границы: по этой стороне селились молокане, по другой — иудеи. Кладбище поделили так же.

Наследство Марии Михайловны

— Родительскую семью дедушки Абрама Ананьевича Милютина выслали за вероотступничество из-под Новгорода, — показывает портрет патриарха с окладистой бородой Мария Кончакова. — Он был самым младшим из детей моих прадедов (две дочери и то ли восемь, то ли девять сыновей). Имена ребятишек у русского прадедушки вполне еврейские: Иаков, Моисей, Осип...
— А о более далёких предках что-то знаете?
— В семейных рассказах поминался какой-то прапрапрадед Василий, он воевал с турками, кажется, в Крымской войне при императоре Николае I. Этот Василий вернулся домой с женой, красивой черноволосой смуглянкой. Кто говорил, что это турчанка, то ли трофей, то ли по любви. Кто-то — нет, мол, грузинка. Видимо, от неё у нас в роду часто появляются черноволосые и чернобровые. Представляете, мою красивую маму даже заставляли оттирать брови — думали, красится, что тогда не приветствовалось. И меня тоже учительница химии заставляла умываться, не верила, что я такая и есть. (Позже мы с ней, Ниной Александровной Никулиной, дружили, созванивались.)
А дед Абрам не женился больше после смерти бабушки, хотя она умерла, считай, молодой, когда моей маме было всего три годика. Кстати, родительская семья бабушки Анны Осиповны тоже из русских иудеев. Там чуть ли не 14 детей народилось, имена тоже еврейские.
— Так что вас, детей, воспитывал в основном Абрам Ананьевич?
— Дед привык за ребятишками доглядывать. Помню, он сажал ребёнка на руку — к себе спинкой, и малыш сидел в дедовой ладошке, как в кресле... Дедушка был заядлым охотником (мои братья Сергей и Геннадий тоже выросли охотниками. Сегодня же у каждого из них — крестьянско-фермерское хозяйство). Абрам Ананьевич нам сказки рассказывал, точнее, охотничью быль превращал в сказки: про лис, зайцев, соболей, куропаток... А когда дед читал газету, я его буквально теребила за штанину: ну что там пишут? Он шутливо поднимал глаза к потолку: «Я гляжу на облака — там землетрясение... А тут бык чихнул!» Наверное, во мне от дедова стихоплётства какая-то поэзия зародилась... И ещё это детское поэтическое настроение от красоты и особой атмосферы сада — Абрам Милютин в колхозном саду работал. Так и вижу стелющиеся яблони, лежаны назывались, с крупными такими плодами. Да там много чего росло.
— Мария Михайловна, традиции веры иудейской соблюдались в семье?
— При деде чётко придерживались еврейских обычаев. Не знаю, как это ему удалось, но он (на моей памяти) единственный, кто мог читать Библию на иврите! Его приглашали на молитвенные собрания, даже лошадь за ним присылали. Молельный дом (синагога) когда-то был, но я уже в этом здании училась — здесь открыли начальную школу... Ну и, конечно, дедушка Абрам был незаменим на похоронах людей, принявших эту веру. Читал стоя, довольно долго, молитвы на иврите, а все присутствующие мужчины тоже должны были стоять, причём обязательно в головном уборе, да хоть в фуражке за неимением кипы (ермолки). На специальной подставке горели свечи, на стол ставили воду, чтобы покойник мог умыться...
Сегодня уже нет в живых мужчин, которые соблюдали бы иудейский похоронный обряд по всей строгости. Моя коллега Людмила Радикевич застала (лет 20 и более назад) последнего молельщика — кажется, его звали Михаил Григорьевич Шишлянников. А ещё раньше, рассказывал ей уже он сам, когда образовывалось Государство Израиль, наших «евреев» звали туда переехать, ориентируясь не на национальность, а на веру. Однако не поехали русские люди. А потом и звать перестали — своих этнических евреев хватало. Позже последнего молельщика (так его называли в Бондареве) заменили женщины. И совсем недавно ушла из жизни Валентина Григорьевна Богданова, последняя, отчитывавшая покойников по иудейской традиции.
— Мои мама с папой ещё жили по еврейским обычаям, — продолжила рассказ Мария Кончакова, — но уже не так строго, как при деде. Я же теперь как «гибрид» стала — и иудейскую веру по мере возможностей соблюдаю, и православную. Мацу пеку, правда, не в той русской печи, что когда-то здесь стояла... А в детстве, помню, субботу соблюдали, в бане мылись в пятницу. На еврейскую Пасху использовали специальную посуду (хранилась до праздника на чердаке). Ребятишки, а нас в семье было пятеро, с увлечением помогали взрослым готовить мацу. Дедушка и отец, покрыв головы платками, месили крутое тесто на воде, без соли. Женщины в фартуках и платках и дети постарше раскатывали тонко. Мы, ребятишки, мацу расписывали, отец даже смастерил нам писанку — колёсико с тонкими зубцами. Из постной мацы делали запеканку: били туда яйца, смазывали гусиным жиром и ставили в русскую печь.

Жизнь берёт своё

Достаточно давно, как рассказала Мария Михайловна, канул в Лету такой запрет: «Если еврею понравилась молоканка, он получал на орехи!» В переводе с образного языка, такие браки не приветствовались. А сегодня? Например, глава Бондаревского сельсовета Елена Корнева — из семьи молокан, а вышла замуж за русского иудея, что уже в порядке вещей. Вот только кладбища по-прежнему разграничены.
— У мужа (он фермер) была бабушка, прожившая 92 года, — говорит Елена Валериевна, — на её памятнике — звезда Давида, таких захоронений не так уж мало, встретилась даже эпитафия на иврите.
На повседневной же практической жизни бондаревцев разница вер никак не сказывается. Елена Корнева точно знает, что у земляков и по эту, и по ту сторону села на первом месте, чтобы в доме был порядок, все обуты-одеты-накормлены, да и скот во дворе сытый.
Конечно, люди на тихих улочках Бондарева живы не хлебом единым... Да и улочки эти жизнь постоянно меняла на шумные городские. Так и у нашей героини Марии Кончаковой случились Красноярск с учёбой в ПТУ и работой на шёлковом комбинате, Аскиз с трудом разного рода, заочная учёба в Минусинском культпросветучилище и многолетняя работа уже в ДК Бондарева — и художественным руководителем самодеятельности, и директором. Особое увлечение Марии Михайловны — драмкружок: «С детства мечтала о сцене!» (Была трагедия, когда зелёные улочки села казались от горя чёрными... В 1990-м погиб сын Юрий, ровно 9 мая. «У всех праздник, а у меня день печали...») А дочка Светлана пошла по маминой линии — работник культуры. У городских внуков Полины и Максима — скрипка, танцы, вокал... «Бабушка, — говорила Поля, — ничего, что у нас денег мало, зато мы люди творческие...» Всё-таки гены дедушки и прадедушки Абрама ещё живы.
Мария Михайловна сегодня, на заслуженном отдыхе, как никогда увлечена стихами, пишет песни. На стене, рядом с портретом её, тогда молодой красавицы, висит медаль: в 2017 году она заняла второе место в республиканском конкурсе чтецов и авторов-любителей. «Мой край, мой отчий дом, твою красу я с молоком впитала...» — читает наша собеседница. Чувствуется искренняя любовь к селу, которое не зря первые поселенцы назвали Обетованным.

Татьяна ПОТАПОВА
Бейский район