В республике прошёл международный симпозиум хакасского эпоса, включивший научно-практическую конференцию «Народы и культуры Саяно-Алтая и сопредельных территорий» («Хакасия», №№ 122, 123, 124). Сегодня же немного пристальнее — глазами учёных — посмотрим, о чём говорят с нами минувшие века и даже тысячелетия. Надеемся, что эти фрагменты, произвольно выбранные из моря информации, прочитают те, кого интересует, откуда мы родом, какое наследство получили.
Государство — было!
И здесь как прямой речью, так и, простите, в дилетантском пересказе — слово доктору исторических наук (плюс множество других его регалий), а ныне и обладателю Государственной премии РХ имени Н.Ф. Катанова Игорю Кызласову. Прежде всего следует напомнить, что письменность (руны, запечатлённые на камне, уже открытые и расшифрованные, а также ещё неоткрытые и нерасшифрованные) не существует вне цивилизации, в нашем случае — вне Древнехакасского государства, а также вне религии.
— Доказательства наличия на территории Хакасии древней цивилизации — это не ко мне, — улыбается Игорь Леонидович, — это к Леониду Романовичу! (Кызласову-отцу) У меня же такое открытие: я нашёл древнехакасские изделия в Восточной Европе, в русских городах XI — XII веков. Выходит, наши люди ездили туда. (Заодно стало понятно, почему казаки, много позже, конечно, так быстро продвигались в Сибирь: они же шли старой торговой дорогой, с местными проводниками.) Вещи древнехакасской работы, включая отличное оружие, острые мечи, особые стрелы, лежат в Новгороде, Смоленске, Гродно... А на Волге (Татарстан) — десятки таких поселений. Так что наше древнее государство безусловно существовало.
— А вы знаете, что монголы сделали с Евразией? — лукаво спросил Игорь Леонидович. — Чингисхан в 1206 году провозглашён правителем, и уже через год монголы появились здесь, на Саяно-Алтае. Почему? У нас были металл и хлеб! Создав себе таким образом экономическую базу, монголам можно было отправляться и к китайцам, и к персам, и в Среднюю Азию, и на Кавказ, и в Восточную Европу — куда хотите. И не будь наших хакасских предков (а ведь до окончательного разгрома ига четыре поколения легло), то монголы и на Руси были бы гораздо раньше... Курганы у нас разновременные. Где они с вертикальными камнями — это территория того первого древнего государства, народ которого назывался диньлин; начиная, по крайней мере, с IV века до нашей эры. Так что привет Александру Македонскому!
— И ни слова в учебниках...
— Древнехакасская цивилизация не умалчивалась, просто об этом почти никто не знает — у большинства нет привычки читать специальную литературу. Я написал учебное пособие по древней Хакасии, его выпустило республиканское издательство буквально к симпозиуму. Рад, что этим вопросом заинтересовались специалисты министерства образования и науки Хакасии. До них, то есть до нынешнего состава министерства, никому до этого дела не было. Я бы сказал, что мы тихонечко развиваемся, но это «тихонечко» обходится поколениями... А ведь народ, в частности, хакасский, объединяет его история. Прежде всего и более всего. Люди, которые знают историю своего народа, не могут не ценить и родную речь, понимая многовековую мудрость, которую она несёт, своеобразие и ценность постижения мира, национальной культуры и того, что изначально накопили предки.
«Я здесь произнёс молитву»
А теперь о второй ипостаси существования письменности — обязательном наличии религии в древнем сообществе. Наши обыденные представления — что в Хакасии как высшее духовное достижение нашей земли был шаманизм. И только. Это не так: единственный изученный в мире манихейский храм (религия Мани возникла в III веке в Месопотамии) раскопан у нас, здесь! До XVI века манихейство было мировой религией, но после, по разным причинам, гонимой. И почему-то только три народа сделали эту религию государственным вероисповеданием, и все — тюркоязычные. Почему выбрали манихейство? А причины надо искать в специфике мировоззрения, объясняет Игорь Кызласов. Самое интересное, что манихейство восприняло руническую письменность, которая здесь уже была! Значит, до «импортной» веры в древней Хакасии существовал тайный период письменности: ведь не будь у неё такого авторитета, никто бы не стал приравнивать своё письмо к местному, вести проповеди на местных языках и пользоваться письмом аборигенов. И эта письменная традиция многовековая, уже существовавшая, повторим, на Енисее к моменту появления манихейства.
Возникает закономерный вопрос: а какой была доманихейская религия? (Да простит меня Игорь Леонидович за упрощённые и неподробные рассуждения, ведь цель — пока лишь заинтересовать читателя древней историей.) Например, надпись на древнейшем изваянии: письмо шло снизу до «глаза» изваяния, затем обходя «глаз» и дальше, причём применялись для этого четыре-пять инструментов и никогда — один. Что, предки не могли выровнять этот камень? «Профессионально» — могли, но не имели права позволить себе изменить этот камень. Потому что это вечный камень. У предков были свои представления о вечности (есть в эпосе). Вечность возникла, когда мир был создан. Камни стояли в степи от начала веков, это те древние изваяния — менгиры. «И вы начинаете понимать, — говорит Игорь Кызласов, — что письменность обслуживала традиционные представления пращуров. Какие? Нужно изучать и искать. Нельзя трогать древние камни, а почитать надо. Там люди молились».
Похоже, манихейство во многом отвечало древнейшим представлениям местного народа о мироздании. Наскальные надписи — молитвенные. Где-то,
чтобы увидеть такое письмо, надо волей-неволей преклонить колени, где-то надписи на уровне глаз. «Хотя они интимны, — говорит учёный, — написаны не для того, чтобы их читать: здесь не мог подойти кто попало и написать на скале что попало». «Я здесь произнёс молитву», «Вложи в меня совершенную душу» — примерно такой перевод... На горе Тепсей было более 30 надписей («море содрало, мясо горы торчит»), осталось — две. В том числе в пещере. Здесь интересная история: «На пользу людям я слово постиг». Видимо, человек этот находился в пещере до тех пор, пока не дождался высшего вразумления и теперь знает, что делать...
— И это манихейство, и мы его не знали, повторю, пока не нашли в Хакасии манихейские храмы, — говорит Игорь Леонидович. — Это была энциклопедическая мировая религия в то время. Могли поклоняться книге вместо изображения — книжная культура. И в IX — X веках человек, сидя у Енисея или Катуни, читал о том, что было в III веке, читал жизнеописание пророка Мани. Вот такая широта географическая и историческая. И вновь подчеркну: ведь манихеи, имея свою письменность, древнехакасское руническое письмо приравняли к своим текстам. Что не сделала больше ни одна религия.
А происхождение рунического письма — отдельная большая тема, чему посвящены многие исследования Игоря Кызласова. Скажем лишь, что орхонское и енисейское письмо — вещи разные. У енисейского более древнее происхождение. Общие их корни несомненны, но это два разных алфавита. Не читая даже надписи на камнях, можно определить, где созданы эти знаки. Следует, ориентируясь по письму, собирать памятники, где бы они ни встретились. И тогда мы увидим енисейский мир, орхонский и таласский, которые отличаются друг от друга. Самый древний «облик» представлен сегодня, пожалуй, верхнеенисейским письмом. Наши предки, говорит Игорь Леонидович, скорее всего выбрали ту письменную систему, которая в наибольшей степени соответствовала закономерностям тюркской речи... И по обрядам (канонам) эти памятники отличаются тоже. Если мы видим енисейские знаки — то это принадлежность Древнехакасского государства.
«Так я слышу...»
— И совершенно понятно, что ни один язык мира, ни одна национальная культура не способна повторить, а иногда даже отобразить то, что несут родной язык и национальная культура каждого народа, — убеждён Игорь Кызласов.
А Владимир Штыгашев образно дополнил: «В Хакасии была высочайшая цивилизация, затем её падение... И мы просто обязаны возродить историю. Камни разрушаются, железо ржавеет, а то, что остаётся в языке, эпосе, позволяет заглянуть на два-три тысячелетия в глубь веков, а может, и дальше». Поэтому немного поговорим уже об устной традиции передачи знаний, мировоззрения и моральных ценностей предков.
Мне представляется очень важным хотя бы коротко запечатлеть в печатном слове последнюю прижизненную речь нашего выдающегося учёного Валентины Евгеньевны Майногашевой, прозвучавшую в записи на другой день после её ухода из жизни, — обращение к участникам симпозиума. Напоминаем, что Валентина Евгеньевна собрала, записала и исследовала более 30 героических сказаний народа, причём с подлинно хакасским звучанием. И это величайшее достижение ученого.
— Хранитель эпоса — сказитель, — уже медленно говорила Валентина Майногашева. — Сказитель — тот феномен, который в эпоху масскультуры на грани исчезновения. Особый жанр. Живое историческое прошлое. У тюрков, в отличие от европейских народов, героический эпос живёт своей естественной жизнью. То есть когда-то создавался, продолжает развиваться — потому он живой. Эпос окружает нас, в нём подняты темы жизни. Например, о том, чтобы народ питался, не голодал. Тут выделяются охотники — представители рода, с особым искусством охоты... Очень трудно беседовать со сказителями. Он, эпос, требует от учёного больших знаний, знания языка, а язык там часто архаичный. Слова, которые когда-то обогащали наш язык, а теперь забыты. Часто и сказители тоже их не знают. Переспрашиваю. Отвечают: «Так я слышу...»
— Игорь Кызласов говорит о наслоении одной культуры на другую, — это уже Нина Майнагашева, директор ХакНИИЯЛИ. — Средневековые надписи на камнях делались поверх других древних надписей и тамг. Эти камни священны. В хакасском эпосе есть свидетельства того, что богатыри оставляют потомкам наказы на камнях. Например, в эпосе «Айдолай». И таких текстов много. Есть и легенда о происхождении людей из камня. А также об их превращении в камень, а затем оживлении при помощи чудесной травы. И здесь глубокий смысл: возможность перерождения человека на более высоком духовном уровне.
Такова история Хулатая из сказания «Албынҷы». Отец ему давал наказы: «Если встретишь человека без коня, подари ему коня. Если без одежды — подари ему одежду...» Хулатай ослушался и натворил плохих дел во время своих скитаний. Он становится камнем в тот момент, когда нужно защищать жилище отца и свой народ от врагов. А сестра его оживляет, смешивая чудо-траву со своими слезами, оплакивая народ и брата. Так ему была дана возможность через камень возродиться богатырём с лучшими душевными качествами. И человек вообще как бы не умирает, а по легенде превращается в камень, откуда вышел. Но кому-то даётся возможность перерождения, кому-то нет.
— Камни в степи — люди?
— Вполне может быть, — улыбается Нина Семёновна. — Тексты эпоса чрезвычайно интересны, в них можно найти сведения о глубокой древности, о мировоззрении наших предков, о миссии человека на земле. В эпосе все ценности прописаны: и самой высшей является жизнь, дороже этого ничего нет. Это и пища, и необходимость восстановления порушенных врагом отцовских владений, и возвращение на родину угнанного народа... И в силу этого необходимость рождения нового могучего богатыря, такой вот обязательный мотив. Причём у пожилых родителей, вероятно потому, что они уже обрели мудрость.
В зачине эпоса жизнь зарождается, затем скитание богатырей, их борьба за свой род, свой народ — это жизнь в её широком смысле. Возможность радоваться солнцу, пасущимся в широкой степи тысячным отарам... И миссия богатырей — чтобы жизнь народа не прерывалась на земле.
И нельзя, продолжим мысль, лишить народ эпоса: отрубишь корни — завянет и крона.
...И Сорбонна тоже
Именно потому, что, считай, вся Хакасия — музей под открытым небом, нынешний симпозиум собрал учёных ведущих исторических, археологических, лингвистических центров России и других стран, высветив проблемы и перспективы. В частности, по линии эпоса, считает Нина Майнагашева, настало время сравнительно-сопоставительного исследования героических сказаний народов. Иркутские коллеги предложили открыть в Хакасии центр эпоса. На базе хорошо оснащённой технически Национальной библиотеки и ХакНИИЯЛИ. Наша республика даже географически расположена так, что могла бы объединить тюрко-монгольский мир для изучения эпоса. Очень важное направление — социолингвистика. И наши социологи договорились с Тюменским университетом, что станут сотрудничать по исследованию языковой ситуации в регионах. И не только по переписке — обсуждать «вживую».
— Буквально в эти дни мы получили хорошее известие. ХакНИИЯЛИ подписал договор с Сорбоннским университетом (Франция): они готовы, в частности, принять на стажировку (за их счёт) молодого специалиста-археолога, — поделилась радостью Нина Семёновна. — Плюс план совместных исследований, плюс подготовка рунологов, что напрямую связано и с озабоченностью этим вопросом Игоря Кызласова.
— Проблема в чём? — сказал он накануне симпозиума. — У нас сегодня нет ни одного рунолога. И почти нет профессиональных археологов. Профессия же это серьёзная, её в кабинете не освоишь. А у нас какие экспедиции? Только спасательные. А где фундаментальная археология? Мы раскапывали храмы, мы поднимали письменную культуру, бегали, искали... Теперь же копают то, что какой-то карьер предоставит такую возможность. Понимаете? Большая разница.
— Есть возможность найти молодого человека и подготовить его в Санкт-Петербургском университете как рунолога, — надеется Нина Майнагашева. — И в целом нынешнее мероприятие дало задел сотрудничеству, партнёрству во многих проблемных областях науки и практики. Включая, понятно, исследования и охрану памятников древности — очень острый вопрос!
Татьяна ПОТАПОВА
