О Дмитрии Иннокентьевиче Каратанове наслышаны многие. Мастер, воспевший суровую и величественную красоту Сибири. Ряд известных художников считают его своим учителем. А вот о его отце, Иннокентии Ивановиче Каратанове, сегодня мало кто знает. В основном — исследователи, изучающие традиции и культуру хакасов.
Отец оказался в тени славы своего талантливого сына. А между тем благодаря отцу, с детства знавшему Василия Ивановича Сурикова, с ним познакомился и Дмитрий. Да и сам Иннокентий Иванович был человеком интересным, самобытным. О нём обязательно надо рассказать подробней.
Страсть к учению
Во все времена деловые люди то сказочно богатели, то разорялись в пух и прах. И у Каратановых эти взлёты и падения происходили не раз. В своё время отец Иннокентия Ивановича, Иван Степанович Каратанов, известен был в Красноярске как деловой человек — предприимчивый и весьма удачливый: он брал подряды на строительство домов. Дела вёл успешно, с размахом, благодаря чему имел в Красноярске несколько собственных домов. Но случилось так, что он разорился. По семейному преданию, Иван Степанович взял подряд на строительство деревянного моста через речку Качу, да не сумел правильно учесть расходы: стройка обошлась дороже договорной цены. И пришлось ему свои деньги вкладывать. Чтобы рассчитаться с долгами, он вынужден был продать свои дома.
Старшего сына, Иннокентия, пристроили к родственникам в Енисейск. А мальчишка рос смышлёный, любознательный. Самостоятельно выучился читать и писать. Иннокентию так хотелось учиться, что зимой он самовольно сбежал из Енисейска и добрался пешком до Красноярска, чтобы поступить в уездное училище. Окончил его с отличием. Хорошо рисовал.
— У вашего сына блестящие способности. Ему обязательно надо учиться дальше, — советовали Ивану Степановичу. Но тот лишь руками разводил: семья никак не могла оправиться после разорения.
Иннокентия и ещё одного отличника — Алексея Шарова решили отправить учиться в высшее учебное заведение на казённый кошт. Шаров уехал, выучился, стал архитектором. А вот Иннокентий решил: как старший сын он обязан помочь разорившемуся отцу (в семье было ещё двое детей). И... остался в Красноярске.
Он поступил на службу в городскую управу. Это было как раз в то время, когда там служил и Василий Суриков. Общая служба ещё больше сблизила юношей, знакомых с детства.
Жалованье в управе было невелико. Иннокентий решил устроиться разъездным приказчиком к какому-то купцу. Мотался по всей губернии и зимой, и летом. А как женился да пошли дети, пришлось искать работу, не связанную с постоянными разъездами.
И вот удача: купец Пётр Иванович Кузнецов пригласил Каратанова на службу в свою золотодобывающую компанию в Минусинском округе. Для Кузнецова он не был случайным человеком: Пётр Иванович хорошо знал семью Каратановых и был уверен, что может доверять Иннокентию Ивановичу.
Семья
В Аскиз, на новое место службы, Каратанов перебрался со всей семьёй: с женой Павлой Николаевной и двумя дочками — Олей и Верой. Когда они поженились, Павла была совсем юной девушкой — всего 17 лет. Иннокентий — на девять лет старше.
В Аскизе в семье Иннокентия Ивановича в 1874 году родился третий ребёнок — Дмитрий.
Его крёстным отцом стал учитель и письмоводитель управы Ефим Семёнович Катанов (дядя в будущем известного учёного Николая Фёдоровича Катанова).
Глухомань — не приговор
История знает немало примеров того, как дичают, опускаются, спиваются цивилизованные люди, оказавшись в такой глухомани, какой был тогда Аскиз. С Иннокентием Ивановичем Каратановым — совсем другая история. Человек от природы любознательный, он не знал, что такое леность ума. «Сама жизнь, а более того энергичная и подвижная натура отца заставляли его заниматься самыми разнообразными делами. Он прекрасно переплетал, для чего имелись фабричные станки, руководил литьём сальных свеч» (из воспоминаний Дмитрия об отце). Много читал. В доме Иннокентия Ивановича была хорошая библиотека. «Каждая почта, приходившая раз или два в месяц, доставляла, кроме писем, кипу газет, журналов, изящной и научной литературы и художественных, очень дорогих, да иногда и в очень богатых переплётах, изданий».
Библиотекой он разрешал пользоваться любознательному и смышлёному мальчику Николаю Катанову. Пройдёт время, и этот юноша поступит в Красноярскую гимназию. Приезжая на каникулы в Аскиз, он будет обучать грамоте и арифметике младшего сына Иннокентия Ивановича. А ещё позже, когда Дмитрий будет жить с женой в Казани и у него родится дочка Вера, её крестным отцом станет не кто иной, как Николай Фёдорович Катанов, ставший к тому времени уже профессором Казанского университета.
В свободное от приёма гостей и хозяйственных хлопот время (а такое появлялось в основном зимой) Иннокентий Иванович рисовал. «Способности к рисованию у него, несомненно, были. Не имея никакой подготовки, он брал, что называется, нутром. В несколько наивной передаче он как-то по-своему умел улавливать движение и человека, и животного» (из воспоминаний Дмитрия Каратанова).
Это увлечение юности проявилось у Иннокентия Ивановича с новой силой после знакомства с художником Александром Владимировичем Станкевичем. Польский дворянин Станкевич отбывал ссылку в Минусинске. Он иллюстрировал различные художественные издания, в том числе популярную в те годы «Живописную Россию», которая выходила под редакцией П.П. Семёнова-Тян-Шанского.
Станкевич несколько раз останавливался в Аскизе, в резиденции Кузнецовых. Иннокентий Иванович восторгался тонкими, лиричными акварелями Станкевича. Художник подарил ему несколько работ, и Иннокентий Иванович долгими зимними вечерами старательно копировал их.
На Дмитрия, тогда ещё подростка, неизгладимое впечатление произвели и работы Станкевича, и прежде всего сам художник. Может быть, под влиянием этих впечатлений и, что не менее важно, наблюдая, с какой серьёзностью и душевным трепетом собственный отец, забыв о хлопотах по хозяйству, корпел над рисунками, и сам мальчик увлёкся рисованием.
Увлечение Иннокентия Каратанова передалось сыну. Это несомненно.
Он же — фельдшер
Иннокентий Иванович много лет жил среди хакасов, был постоянно с ними в контакте в повседневной жизни.
В 1876 году, во время массового крещения минусинских татар (так называли тогда хакасов), крестниками Иннокентия Ивановича и его жены Павлы Николаевны стало 750 человек. В каждом аале у них были крестники и крестницы. Люди доверяли Каратанову как доброму другу и надёжному, подчас единственному помощнику, когда возникала необходимость в медицинской помощи.
В Аскизе тогда не было ни одного фельдшера. А уж врача многие местные жители за всю жизнь ни разу не видели. Одна надежда — на шамана. К нему и шли со всеми хворями и недугами. Оспа, малярия и другие заболевания буквально выкашивали население аалов. Смертность была так высока, что появился мрачный прогноз: через некоторое время коренное население Южной Сибири вообще вымрет.
Пока учёные мужи вели бесконечные разговоры на эту тему, такие люди, как Каратанов, постоянно, изо дня в день, не имея медицинского образования, оказывали помощь больным. Он давал им лекарства, делал прививки, вырывал больные зубы, накладывал шины на сломанные руки. Однажды ему даже пришлось сделать операцию раненному в живот инородцу.
А где он сам брал лекарства? В аптеке у Николая Михайловича Мартьянова, основателя Минусинского музея.
С ним у Иннокентия Ивановича сложились очень тёплые дружеские отношения. В фондах Минусинского краеведческого музея сохранились письма Каратанова к Николаю Михайловичу за 1889 год. Вот строки из них:
«Медикаменты, посланные Вами, получил, — спасибо, что прислали. Я просил Вас относительно материи, ланцета и руководства к оспопрививанию...» (17 апреля).
«Крайне развивается здесь лихорадка — обыкновенно перемещающаяся через детей. Требованиями на хину меня беспокоят, а хины нет. Пошлите немного. Я ещё последнего долга за лекарства не посылал Вам. Крайне необходим здесь добросовестный фельдшер.» (25 апреля).
Иннокентий Каратанов изучал средства народной медицины, которыми пользовались местные жители. Поскольку он не имел медицинского образования, то за консультацией обращался всё к тому же Мартьянову.
Краелюб
Иннокентий Иванович всерьёз увлекался также краеведением. Он хорошо знал хакасский язык, собирал и переводил на русский их песни, сказки, поговорки.
Мартьянов познакомил Каратанова с князем Александром Алексеевичем Кропоткиным — старшим братом известного революционера, теоретика анархизма Петра Кропоткина. Александр Алексеевич, находясь в Минусинске в ссылке, сотрудничал с различными изданиями, редакторы которых заказывали ему статьи о коренном населении Минусинского округа. И для научного мира, и для широкого круга читателей инородцы Южной Сибири представляли особый интерес.
Каратанов щедро делился с князем Кропоткиным своими знаниями, посылал ему переводы народных песен, отрывки из своих статей, которые намеревался опубликовать. Кропоткин писал ему с благодарностью: «Я извлёк из Вашей статьи очень много: увидите как много, п.ч. (потому что. — Н.К.) главный отдел моего очерка, благодаря Вам, вышел именно как отдел о татарах».
Князь взял на себя труд переписать для музея статью Каратанова, а затем переслать оригинал в редакцию журнала «Известия Императорского Русского Географического общества». Труд никому не известного исследователя из сибирской глуши был высоко оценен: Каратанова приняли в члены Географического общества, наградили грамотой и серебряной медалью.
Сотрудничество с музеем
Иннокентий Иванович принял деятельное участие в пополнении коллекции древностей Минусинского музея. Это хорошо прослеживается по переписке Каратанова с Мартьяновым. В письме от 24 января 1889 года он пишет: «Голову барана увезли Вам». (Очевидно, речь идёт о каменном изваянии в виде головы барана, которое сегодня находится в стеларии Минусинского музея. — Н.К.) «Ещё у меня два котла — один медный и железный, и пуговица».
В следующем письме Каратанов сообщает: «Из археологических вещей посылаю только 8, извините, что мало. ...Несколько вещей есть ещё, но они находятся у Иннокентия Петровича Кузнецова, которому я передал для рассмотрения. По получению от него сейчас же вышлю Вам». И буквально через неделю — ещё одно письмо: «Посылаю немного вещей железного века. У меня было несколько медных вещей и настоящие удила; всё это пришлось отдать Иннокентию Петровичу Кузнецову. Из металлических вещей обращали внимание два украшения, одно с каким-то изображением».
У Иннокентия Ивановича было много друзей среди местных жителей, и если они находили что-либо интересное из древностей, они привозили эти находки ему. Каратанов по возможности приобретал вещи для Минусинского музея.
Возвращение в Красноярск
В 1890 году Иннокентий Иванович с семьёй возвращается в Красноярск. Старшие дочки учились в гимназии. Дмитрий поступил в городское училище. Возвращение было непростым. Пришлось искать и работу, и жильё: у семьи тогда ещё не было своего дома.
Ни финансовые трудности, ни сложные семейные обстоятельства не погасили у него интерес к жизни, не заглушили творческую жилку. В Красноярске он продолжил сотрудничество с музеем. Но уже не с Минусинским, а с Красноярским. Так получилось, что возвращение Иннокентия Ивановича в этот город совпало с созданием и активным формированием фондов Красноярского краеведческого музея. Коллекции музея в те годы быстро пополнялись за счёт многочисленных частных коллекций. Среди дарителей был и Иннокентий Иванович. Он передал в дар музею исторические редкости, собранные им в годы проживания в Аскизе. Так что не ошибусь, если скажу, что он в числе других бескорыстных помощников нового музея заложил фундамент его археологической коллекции.
Увлечение Иннокентия Ивановича краеведением унаследовал его сын. Дмитрий Иннокентьевич работал в составе экспедиции В.И. Анучина в Туруханский край, совершил несколько научных экспедиций на Север по заданию Красноярского краеведческого музея, а также на юг Енисейской губернии. Его многочисленные рисунки и путевые зарисовки до сих пор не потеряли своей ценности для этнографов.
Дмитрий Иннокентьевич принял у отца и другую семейную эстафету — тесно сотрудничал с музеем. Он проработал 23 года художником в штате Красноярского музея.
Как видим, вклад отца в формирование интересов сына, его мировоззрения весьма значителен. Личный пример Иннокентия Ивановича, творческий климат, царивший в его семье, помог Дмитрию ещё в раннем детстве определить главные точки приложения своего таланта. Изобразительное искусство, краеведение, сотрудничество с музеем стали, можно сказать, опорными точками творчества самобытного сибирского художника Дмитрия Каратанова.
А это и есть самое ценное, что он унаследовал от отца.
Наталья КАЛЕМЕНЕВА
Минусинск
