Фестиваль «Чир Чайаан» — это настоящий калейдоскоп! Спектакль, инклюзия, воркшоп, концерт, снова спектакль, лекция, ещё спектакль, презентация — действия, действия, действия! Кружатся перед тобой люди, куклы, декорации и сценические площадки — разноцветно, ярко, быстро, и ты мечешься, думая о том, как же всё запомнить, чтобы потом рассказать.
И, кажется, невозможно это — но вдруг случается обыкновенное чудо. Движение, казавшееся броуновским, замедляется, круговерть останавливается, мир становится цельным, картинка сфокусированной, узор приобретает законченность. Это на сцену вышел Евгений Князев…
И можно сейчас перечислить все его звания и регалии, заслуги и роли, но хватит одного слова. Артист.
Когда вижу его издалека, на экране, будь то фильм, телевизионная постановка, спектакль или интервью, сердце моё начинает биться чаще. Когда я вижу его на сцене нашего театра — совсем рядом, то чувствую, будто сердце останавливается в скорости и начинает расти в размерах. Такое впечатление, что оно заполняет всё изнутри и мир начинает видеться по-другому.
Врачевать людскую душу
Так было в 2015 году, когда Евгений Владимирович приезжал в Хакасию с театром имени Евгения Вахтангова по программе «Большие гастроли». Тогда вместе с замечательным Василием Лановым они играли дуэтный спектакль «Посвящение Еве», поставленный Сергеем Яшиным. И так же, вдвоём, они беседовали со школьниками и студентами Хакасии о жизни, учёбе, творчестве, театре.
Хотя если Артист, то и Театр — только с большой буквы, по-другому не бывает. Профессия эта сейчас многопланова, перенаселена даже, разных актёров достаточно — хороших и очень хороших, и «так себе», и «могло бы быть лучше». И «звёзд» достаточно, но многие из них — и настоящий зритель видит это, его обмануть трудно — на сцене не живут, а «работу работают».
А таких, богом поцелованных, для которых слова «жизнь» и «театр» синонимы, всё меньше. Но они есть ещё, слава Всевышнему.
Вот, например, Князев….
В свой прошлый приезд в Хакасию, пять лет назад, он рассказал школьникам и студентам, желающим стать «великими артистами», что театр создан тысячелетия назад не для того, чтобы веселить и радовать народ, а лишь затем, чтобы врачевать душу людскую.
— Недавно, хотя время — величина непредсказуемая, театру имени Евгения Вахтангова выпала возможность поставить спектакль в Греции. Римас Туминас выбрал Софокла, «Царя Эдипа». Как бы ничего особенного — классическая греческая трагедия, известные размышления о роке и свободе, бессчётное количество постановок (пьеса написана в V веке до нашей эры, но, как водится, современна). Отрепетировали и поехали в Грецию, на родину, как мы знаем, театра.
«Царя Эдипа» мы должны были сыграть в небольшом городке Эпидавре, про который, уверен, слышали немногие. Однако как раз Эпидавр в своё время и был столицей Греции, и именно здесь расположен знаменитейший театр, невообразимая древность, воздвигнутый в том же пятом веке до нашей эры. Прекрасно сохранившийся амфитеатр, представьте, на 14 тысяч зрителей, огромное сооружение, которое уходит своими ступенями высоко в небо. Конечно, играть там великолепно. Где-то неподалёку, в пятидесяти метрах всего, шумит море, над тобой — глубокое небо, звёзды. И сам ты — частичка мироздания в потоке времени, и всё остальное кажется таким несерьёзным…. Но самое главное — театр построен рядом со святилищем известного врачевателя древности — Асклепия, и люди приходили сюда для исцеления, ведь чудеса в этом театре совершались постоянно.
Поэтому, друзья мои, я хочу сказать вам, что смысл у театра очень высок. Он должен врачевать, лечить души и мысли. И только такому театру можно служить».
Это творческое и жизненное кредо артиста Евгения Князева. Он никогда не изменяет ему. И поэтому, вероятно, так сразу замолкает публика, стоит Князеву появиться на сцене…
Многоликий бог спектакля
В этот раз была «Пиковая дама». Моноспектакль по одному из самых мистических произведений Александра Сергеевича Пушкина, которое он написал почти два столетия назад.
5 июля на большой сцене Русского драматического театра зрителям довелось увидеть его по-новому и прочувствовать как настоящее чудо.
Хотя, казалось бы, ну что тут новое узнаешь? «Три карты, три карты!» — учились, проходили! Выяснилось, что этим знание и ограничилось.
И если бы не Евгений Князев, публика так и не попала бы никогда ни в XIX век, ни в Петербург. Да и Пушкина бы не узнала так, как надобно его слышать и знать!
...Но стоило Князеву на сцену войти, как закрутилось колесо истории, заработала «машина времени», и все очутились в старинной гостиной, услышали разговоры, увидели героев.
Полноте, он ведь был один! Откуда взялись конногвардеец Наумов, игрок Сурин, Томский и даже Сен-Жермен? Откуда бабушка Томского и почему она бьёт по лицу его дедушку? А Германн-то каков! «Игра занимает меня сильно, но я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее». Фу-ты ну-ты ножки гнуты! Ну немец и немец! Или это Князев? Или это, Господи прости, САМ Пушкин?!
Не знаю, как другие зрители, но я никак не могла поверить в мгновенные исчезновения одного персонажа и появление новых. Вот Лиза. Вот Германн. Вот старая княгиня…
Удивительная манера перевоплощения, особая актёрская энергетика позволяют мастерски передать настроение и мысли того или иного героя пушкинской истории, и смена образов действительно занимает доли секунды. Душевные перипетии, любовные терзания, комичные и гневные ситуации — не верится, что гаммой чувств напряжённого сюжета на сцене управляет один человек, в помощь которому всего лишь столик, стопки бумаг, пенсне, колокольчик, часы и, конечно же, карты. И как актёр перевоплощался в разных персонажей повести, так и каждый предмет играл свою роль для воплощения образов. Старая графиня с колокольчиком вообще ужас ужасный. И Лизе, и Германну невольно сочувствовать начинаешь.
Князев — это невероятный магнетизм. Да, он играет один, но созданные им образы к завершению спектакля будто переполняют сцену. Их продолжаешь чувствовать, и спектакль, несмотря на одно действующее лицо (но это же Князев!), кажется перенаселённым. И это ли не чудо?
Мы кратковременны на этой земле
...Когда спектакль закончился, артисту аплодировали стоя, отбивая ладони, кричали «браво», вызывая его на поклоны раз за разом. Он улыбался, удивлялся цветам, кланялся, а потом развернулся резко и исчез в кулисах. И лицо его при этом вдруг показалось мне потерянным...
На следующий день, во время презентации, состоявшейся в Хакасском национальном музее имени Л.Р. Кызласова, Князев скажет вдруг очень грустно:
— Один из моих любимых режиссёров Пётр Фоменко однажды признался: «Из всех видов искусств театр находится на последнем месте, потому что это искусство коллективное». Не знаю, как согласиться с этим. Как много людей ушло, как много великих имён забыто. Мы кратковременны на этой земле — это данность. Вот ты три-четыре часа находишься на сцене, играешь спектакль. Тебе кажется, что ты делаешь большое значимое дело. Тебя принимают, ты радуешься. А потом приходишь в гримёрку и остаёшься один…
Это непросто. И ты даже не можешь ответить себе на вопрос, получился спектакль или нет — это знает и скажет только зритель.
Может быть, и книга моего друга Сергея Коробкова «Лицо Арлекина» [16+] получилась благодаря таким мыслям. Жизнь человеческая очень коротка. Ты есть пока ты здесь. И всё останавливается, когда ты выходишь за последние кулисы. Я признателен Сергею за то, что он смог сфокусироваться на моей жизни, собрать наши, часто случайные, разговоры в одно целое.
В этой книге много историй — о том, например, как я провалил первый спектакль, или, наоборот, о том, как меня поцеловал Пётр Фоменко. Я всё это носил в себе, а Сергей это написал, — Евгений Владимирович улыбается. — Когда читаю её, то думаю: «Здесь я, здесь не я». А то удивляюсь, как он смог разглядеть во мне то, о чём я только задумываюсь…
Нить сквозь время
Приезд мэтра театральной сцены на фестиваль «Чир Чайаан» и презентация книги «Лицо Арлекина» стали возможны благодаря проекту «Биеннале театрального искусства» секретаря Союза театральных деятелей России и главному редактору журнала «Сцена» Дмитрию Родионову.
Давний и верный друг Хакасии, он инициировал в нашей республике множество проектов, выставок, в том числе и обменных, спектаклей известных театральных коллективов. Благодаря Родионову библиотеки Хакасии постоянно пополнялись драгоценными книгами об искусстве, а в Хакасском национальном краеведческом музее проходили просветительские «Театральные универсумы». И в этот раз подарок был великолепен!
— Мне радостно в эти дни в Хакасии, — признался Дмитрий Викторович на презентации новой книги. — Эта земля даёт энергию, силы, тепло, здесь яркая атмосфера сотворчества и люди, с которыми легко общаться и претворять в жизнь творческие проекты. И сегодня здесь происходит событие, важное для нашей культуры — представление читающей публике новой театральной книги «Лицо Арлекина. Повесть об артисте Евгении Князеве».
Это очень необычное произведение. Оно содержит биографию, но это не серия ЖЗЛ. Это художественная литература, разговор ассоциативного плана, когда одна деталь открывает панораму и нет незначительных деталей ни в одной человеческой судьбе.
Так, марка, посвящённая 200-летию театра, выпавшая из отцовской книги, вдруг диктует линию жизни. Об этом мы узнаём из рассказа о Евгении Князеве. Послание из прежнего времени определило правильное предназначение.
И ещё одна параллель. В Хакасии, где бы я ни бывал — на Салбыкском кургане, в Оглахты, где-то ещё, меня всегда сопровождает мысль, что все рисунки, руны, петроглифы, которые я вижу на камнях, это послание из далёких веков лично мне. Когда-то кто-то отправил его, и оно дошло! Ниточка прошла сквозь время, и я пытаюсь понять, что хотел сказать мне человек, так давно отправивший мне привет.
Это даёт нам возможность почувствовать, что время относительно. А фестиваль делает это наиболее ярко. Он объединяет множество самых разных сюжетов — и все они от времени не становятся менее важными. По сути, любой спектакль — это тоже послание, а театр — вечный разговор на вечные темы между актёром и зрителем.
«Только в Хакасии я понял, почему написал такую книгу»
Автор книги «Лицо Арлекина» Сергей Коробков — заслуженный деятель искусств России, лауреат множества премий, кандидат искусствоведения и близкий друг Евгения Князева. В Хакасию он приехал впервые (хоть и не должен был).
— Но случайностей не бывает — я понял это за 40 минут до нашей встречи. Уже здесь, в этом музее на первом этаже, где увидел каменные памятники и грандиозную лодку (пятиметровое изваяние окуневского периода Киме тас, символ мироустройства), понял, что вопрос моего приезда был решён именно здесь. Мне нужно было очутиться в этом месте, чтобы понять, почему у меня так получилась эта книга, почему не хотел использовать в ней цитаты, делить на главы. Киме тас помог мне понять, что прошлое и настоящее объединяется в определённой точке, которое и есть «сегодня». То есть время — оно неделимо, оно — всегда. И книгу я не делю. Она — время, история, жизнь.
Мне было интересно её писать. Князев — это человек-оркестр, он — уникальный архив, в котором собираются воспоминания. Ещё мы давно знакомы, он женат на моей однокурснице. Можно сказать, прожили вместе долгую жизнь, разные времена.
В 90-х годах — вы помните, как мы жили в это время — артистам, как и всем вообще, не платили зарплаты, было сложно и не совсем понятно, как всё сложится дальше. Тогда мы решили создать спектакль «Берлиоз. Фантастическая симфония».
Всё удалось. Пьесу написал я, она была поставлена в Театре наций режиссёром Михаилом Скомороховым.
Роль Гектора Берлиоза исполнял Князев, роль его сиделки и всех возлюбленных Любовь Полищук, это была её последняя роль.
Прекрасный дуэт. И как они играли! Врачевали не только душу.
Я помню, как Мирэль Шагинян (дочь Мариэтты Шагинян) привела на этот спектакль мужа, Виктора Цигаля. Он был тяжело болен. Так болен, что собирался умирать, просил оставить его в покое и лучше лекарство дать. И тогда Мирэль сказала ему: «Берлиоз будет твоим лекарством».
Так и получилось. После спектакля Цигаль выздоровел. Волшебная сила искусства…
Среди миров в мерцании светил
Князев всё это время сидел молча, глаза прикрыв и иногда улыбаясь про себя чему-то, внутренне, затаённо. А когда заговорил вновь, то тоже вспомнил свой предыдущий визит в Хакасию, когда они с Василием Семёновичем Лановым играли «Посвящение Еве», а более — встречу с молодёжью.
— Мне очень понравилась та встреча, позиция министерства культуры, Светланы Окольниковой — мы могли поговорить с молодыми людьми об отношении к искусству, о театре, и это немаловажно. Для меня театр что-то высокое, духовное. Мне нравится играть в спектаклях, которые что-то дают людям. Театр — это высокий смысл, как бы сейчас ни пытались переиначить эту истину экспериментаторы. Он живёт тысячи и тысячи лет. Эксперименты рождаются и проходят, а театр продолжает жить. Может, он тоже часть вечности?
Мне очень понравилась «Ночь героического эпоса» — мы вернулись с неё сегодня под утро, это было необыкновенное представление.
Тысячелетнее каменное изваяние, сцена под открытым небом, артисты, исполняющие древние сказания, — всё это было очень органично, будто происходило единение окружающей природы с природой жизни.
Поднимешь глаза вверх — и понимаешь, что над нами находится что-то невероятно огромное, безмерное просто, и смотрит испытующе, будто спрашивает: «Ну что, люди, под силу вам оставить после себя что-нибудь, достойное моей глубины? Или вообще — хоть что-нибудь оставить?»
Это вопрос вопросов.
Я вспомнил, как стояли мы на сцене театра в Эпидавре, отыграв «Царя Эдипа». Спектакль оканчивается, и всё смолкает сразу. Тишина гробовая, и ночь сверху чёрная-чёрная. Смотришь вверх и будто растворяешься. И чувствуешь, как над тобой появляется вечность. А ты — маленькая её частичка, созданная, появившаяся для чего?
Я уверен, все мы, каждый из нас, созданы для того, чтобы оставить после себя след. Это обязательное условие к бессмертию — сделать что-то такое хорошее на земле, чтобы тебя здесь обязательно помнили…
Елена АБУМОВА
