Несколько лет назад свела меня судьба с Николаем Журавлёвым, журналистом, которому посчастливилось у нас, в Сибири, в Красноярске побеседовать с человеком, которого боготворило всё человечество, — Юрием Алексеевичем Гагариным.
Передо мной в ту нашу встречу сидел серебристо-седой, с приятным лицом, насмешливо-ироничным взглядом опытный журналист 85 лет. И вот в его квартире мы и повели беседу-воспоминание о Юрии Гагарине. Его подвиг уже никому не повторить: первый — он и есть первый.
Привожу ход нашей беседы.
Мечтайте, и мечты ваши сбудутся
— Для всех нас история космонавтики в СССР неразрывно связана с именем Гагарина, но ведь и с космодромом Байконур...
— Вспомнилось кстати... Относительно этого космодрома в Казахстане существует весьма забавная историческая байка. Ещё в 1848 году газета «Московские губернские ведомости» писала буквально следующее: «Мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полёте на Луну сослать в поселение Байконур». Получается, ни власти, ни сам Никифор, ни сном ни духом о том не ведая, стали праотцами будущего космодрома.
— С тех пор прошло более ста лет... И вот наступил день 12 апреля 1961 года. Помните, где вы встретили его?
— Я, будучи корреспондентом газеты «Красноярский комсомолец», в этот день находился в командировке здесь, в Хакасии. Было по-весеннему тепло, светило яркое солнце. И вот по радио передают сообщение ТАСС, что с Байконура запущен в космос человек: наш, советский! Следом с большими заголовками и крупными фотографиями первого космонавта планеты Юрия Гагарина вышли из печати центральные, а также местные областные газеты «Советская Хакасия», «Ленин чолы». Как мы тогда ликовали, радовались, гордясь достижениями советской науки! Именно в те минуты во мне и родилось желание во что бы то ни стало встретиться с Юрием Алексеевичем Гагариным.
— Когда же исполнилась ваша мечта?
— Она сбылась в октябре 1964 года, когда в Красноярске проходил слёт строителей Сибири и Дальнего Востока, посвящённый созидателям трассы мужества Абакан — Тайшет. Бывал я на строительстве этой трассы частенько, публиковал в газетах материалы, фотоснимки. Поэтому и оказался среди делегатов слёта в театре музкомедии в Красноярске. А чуть раньше на строительство Красноярской ГЭС приехал Юрий Гагарин. Он побывал в Дивногорске, где к этому дню специально приурочили закладку первого бетона в стационарную часть плотины. Юрию Алексеевичу вручили лопату, объявили, что он не только космонавт, но и почётный член бригады бетонщиков. «Бетонщик» Гагарин при помощи этой лопаты забетонировал чугунную плиту со своим именем. А потом оставил на черенке лопаты автограф. Космонавту показали Дивногорск, прокатили на «Ракете», только речной, по Енисею.
— И как же дальше развивались события?
— А утром следующего дня секретарь красноярского горкома комсомола Виктор Плисов предупредил меня: «Приготовь плёнку и фотокамеру, возможно, поедем на неофициальную встречу с Юрием Гагариным». И к вечеру нас действительно привезли на крайкомовскую дачу, которая находилась почти рядом с совхозом «Удачный», на берегу Енисея. Собралось там человек 15 — 20: главные редактора газет «Красноярский рабочий», «Красноярский комсомолец», секретари крайкома по идеологии, комсомольцы... Когда приехал я, в зале был уже накрыт стол. Шум, веселье... Обычное русское гостеприимство. И тут же услышал: «Ну, вот и фотокорреспондент приехал, снимаемся на память! Все — на выход!..»
Когда я готовил фотоаппарат к съёмке, ко мне вдруг неожиданно подошёл сам Юрий Гагарин. Подошёл и протягивает руку.
«Юрий», — сказал просто.
«Николай», — тут же ответил я.
Он, как у старого знакомого, спросил, какой чувствительности плёнка, какую буду ставить выдержку, диафрагму. Я отвечал, стараясь быть как можно непосредственнее, как и он, но это давалось мне не так-то просто.
На полянке, под соснами, сначала встали все, кто был на даче: и газетчики, и обслуживающий персонал, и охрана, и сторож в фуфайке... Тогда ведь не было особой разницы, кто ты и как одет. Да и одевались все примерно одинаково. Время было такое — не до роскоши.
«Юрий Алексеевич! — обратился я уже смелее к Гагарину. — Прошу вашего разрешения поснимать вас на фотоплёнку».
«Снимай, как хочешь!» — разрешил он, считая, видимо, мою просьбу просто излишней.
И я снимал... Впечатление осталось большое. Юрий Алексеевич был главным на этой загородной неофициальной вечеринке, хотя ничего специально для этого не предпринимал. Вёл себя просто, непосредственно. Когда я фотографировал, многие, особенно женщины, стремились встать к нему как можно ближе. Смеялись, шутили. Мы чувствовали себя с ним почти на равных, хотя, конечно, прекрасно осознавали, какой редкий случай представился нам в жизни. И неизвестно ещё, кто больше купался в этих лучах его мировой славы: он или мы... «Космонавты живут на Земле» — это только спустя несколько лет так точно, особенно в отношении Юрия Гагарина, назовёт свою книгу космонавт № 2 Герман Титов. Действительно, очень земным человеком был Юрий Гагарин...
Жена с волнением ожидала его приземления...
— Николай Устинович, какова история снимков, которые вы тогда сделали на память с первым космонавтом планеты?
— На второй день после встречи фото я отослал Гагарину. Мне Юрий Алексеевич оставил свой домашний номер телефона... И вот, будучи в Москве неделю-другую спустя, я зашёл в редакцию газеты «Комсомольская правда», к своему другу Василию Пескову, уже тогда известному журналисту. Редактором «Комсомолки» в ту пору был Геннадий Селезнёв. Мы расположились за столиком, секретарша принесла коньяк, шоколад, кофе... Ни к чему пока не притрагиваясь, я решил прежде позвонить на квартиру первому космонавту. Трубку подняла его жена Валентина. Я, несколько стесняясь, представился, вкратце обрисовал ситуацию.
«Да, я помню ваши снимки, — подтвердила она. — Хорошие снимки. Спасибо!»
«А где... Юрий Алексеевич?» — спросил я. «Юра? Он в Париже... Приезжайте, я вам выпишу пропуск...»
Я, благодарный жене Гагарина за этот короткий приятный разговор, вынужден был сослаться на занятость и вежливо отказался. Она, конечно, поняла, как я неловко себя почувствовал и, видимо, желая немножко подбодрить меня, добавила: «У вас такое интересное, дореволюционное отчество!..» Как только я положил трубку, Василий Песков сказал: «Молодец, что отказался приехать. Всё-таки лишний раз беспокоить...» И тут же рассказал, как он был в гостях у Валентины Гагариной — как раз в те минуты, когда Юрий Алексеевич облетал матушку-Землю.
— Николай Устинович, можете хоть отчасти воспроизвести тот его рассказ?
— Да у меня это записано... Сейчас... — и мой собеседник удалился в соседнюю комнату, откуда вскоре принёс книгу с исписанными листами. — Вот, практически дословно...
И я услышал песковские слова: «Обыкновенная улица, обыкновенный дом, обыкновенная лестница на пятый этаж. Нажимаем кнопку. Дверь открывает обыкновенная женщина.
— Квартира Гагариных?..
...Она и смущается, и радуется, и тревожится. Десятки сложных чувств в душе этой женщины, и все они отражаются на её лице. Он в космосе! Полная комната соседей, тоже слушают радио.
— Папка... — говорит маленькая Лена и перестаёт жевать яблоко».
Николай Устинович закрывает книгу с исписанными листочками и добавляет:
— Потом Василий Песков рассказал ещё и о первой после приземления встрече с Юрием Гагариным, на которой был вместе с корреспондентом Барышевым. Они вручили Гагарину свежий номер «Комсомольской правды», только что привезённый из Москвы. Юрий рассматривал снимки жены, маленькой Леночки, улыбался. Спросил: «Значит, вы были у меня дома в эти минуты... Там волновались?» — «Ещё бы! — ответил Василий. — У Вашей супруги были и слёзы. Очень переживала. А Алёнка жевала яблоко». — «Да. Яблоки она любит» — ответил Гагарин.
В иллюминаторе и голубом ореоле
— Николай Устинович, после этого невольного, но интересного отступления самое время вернуться к вашим личным воспоминаниям.
— Тогда, после съёмок на крайкомовской даче, в моей записной книжке остались вопросы и ответы, — продолжил мой собеседник. — О чём говорили? Конечно, я спрашивал Юрия Алексеевича о полёте. «Не на все вопросы я могу отвечать, — предупредил Юрий. — Сами понимаете...».
Космонавт рассказывал, что для него полёт был как счастливый детский сон. Он не отлипал от иллюминатора: впервые видеть Землю с такой высоты! А вот об устройстве космического аппарата молчал — запретная тема. Сказал только, что в корабле с ним был маленький глобус. И он был первым, кому удалось сравнить копию с оригиналом.
— Какою вы видели Землю оттуда, из космоса? — спросил я тогда Юрия Гагарина.
— В голубом ореоле. Видите, вон там, — и он показал рукой на горизонт, где белые облака переходили в сизоватую туманную дымку, — в космосе «земная» голубизна переходит в тёмный, почти чернильный цвет.
— Вы видели звёзды?
— Видел.
— Какие они?
— Не успевал определить. Скорость-то, знаете... Звёзды мелькали, как светлячки. Когда облака подо мной пропадали, я видел большие реки, леса и горы. Крупные города хорошо заметны...
— Африка такая же, как на глобусе?
— Похожа. Глобусу можно верить. Человек свою Землю облазил здорово. Теперь вот космос... Когда я уходил на максимальное удаление от Земли, она явственно приобретала форму шара.
— Что вы чувствовали в это время, Юрий Алексеевич, о чём вспоминали?
— Вспоминал о многом. О доме, о матери. Ребятишки у меня... Страну нашу огромную сверху всю видел. В космосе я работал: надо было записывать показания приборов, отвечать Земле и слушать её. Надо было отстукивать ключом, а кроме того, следить за своими вещами. Ведь я находился в состоянии невесомости. Мой планшет и карандаш в любую минуту могли куда-нибудь «уплыть». Занятная это штука!
И тут Гагарин улыбнулся своей знаменитой улыбкой.
— Представляете, тяжёлый планшет вдруг сам по себе повисает в воздухе и плывёт... Да что планшет! Ноги я поднял и безо всякого напряжения опустил, а они... висят!
— А как вам дышалось?
— Дышалось легко. Иногда я начинал даже петь. Так, для себя. Песни я и с Земли слышал. Для меня всё время передавали музыку — песни о Москве, вальсы, марши... Скучно не было! А потом голос с Земли напомнил: пора перекусить... А вот по этим земным часам, — Юрий чуть отвернул рукав кителя и показал обычные «штурманские» часы производства Первого Московского часового завода, — по этим часам я следил за своим полётом.
— О чём вы подумали, когда поступил сигнал о начале приземления?
— О том, что наступил самый важный момент...
— И... как встретила Земля?
— Погода была отличная. Небольшая облачность. Солнце. Ветерок. И когда надо мной раскрылся парашют и я ощутил крепкие стропы, — я снова запел! Запел, что называется, во весь голос, во всю Вселенную: «Родина слышит, Родина знает, где в облаках её сын пролетает...»
Да. Родина слышала своего сына. Родина каждую минуту знала, где он находится, как себя чувствует.
— Так вот и сбылась моя заветная мечта о встрече с первым космонавтом Земли, — произнёс Николай Устинович. — Это была моя единственная встреча с ним: к сожалению, первая и последняя. Через несколько лет Юрий Алексеевич погиб...
* * *
В 1975 году, уже на перекрытии реки Енисей в Карловом створе при строительстве Саяно-Шушенской ГЭС, Николаю Устиновичу Журавлёву довелось встретиться с космонавтом Георгием Береговым. Журналист показал ему тот самый фотоаппарат, которым фотографировал Юрия Гагарина. «Береговой крепко обнял меня, прижался лицом к моему лицу... В этот миг я понял, до какой сердечной боли дороги любые воспоминания о Юрии Алексеевиче Гагарине всем нам: и рядовым гражданам, и прославленным космонавтам. Я ведь видел, как погрустнели тогда глаза Георгия Берегового».
Валерий ПОЛЕЖАЕВ
