Коль скоро заявлено о дальнем прицеле судьбы на призвание — стать учителем, то логично начать с истоков дороги.
И эта дорога через повороты, «тернии и звёзды» привела Анну Малыхину в… Касталию (Герман Гессе «Игра в бисер»), Хогвартс (уж эпопею-то о Гарри Поттере знают все), короче, в среднюю общеобразовательную школу. И здесь не обойтись без прямой речи Анны Малыхиной.
Даже кошкам понятно
— Когда я была совсем маленькой, папа говорил: «Вот вырастешь, Анечка, станешь Анной Алексеевной, ученики так будут тебя называть». Недавно я разговаривала со своей бабушкой Анной, а ей сотый годик пошёл, она напомнила, как я, трёхлетняя, занималась воспитанием новорождённых котят. Уверяю, ни один не пострадал, за этим следили. А дед с печки: «Видно, учительницей будет, раз даже кошки слушаются».
Честно? Никогда не мечтала стать учительницей. Большую часть времени проводила в детской художественной школе: там я жила, там дышала. А в общеобразовательной (12-я, потом 14-я абаканские школы) — там просто легко, всё понятно. Прыгала через классы и одиннадцатилетку окончила за девять лет. Я готовилась стать художником, искусствоведом на крайний случай (Федор Ефимович Пронских дал направление в Суриковское художественное училище только двоим своим выпускникам, мне в частности), но… сумасшедшие девяностые, и родителям было не потянуть двоих иногородних студентов: брат уже учился в Томском университете.
И, как брошенная невеста, я в 1992 году ткнула пальцем на филфак тогда Абаканского пединститута. А что? Литература нравилась, читала запоем… Но не считала её сложным предметом, ведь всегда принимала участие в олимпиадах по физике, математике, химии…
Думала, по расчёту, оказалось — по любви
Случилось то, что, казалось бы, если не по расчёту, то «просто так», а оказалось — по любви. Первый курс — невероятное счастье открытия, что учиться здесь (если действительно учиться) не только сложно, но архисложно. Слетает с головы и так-то не очень крепко сидевшая корона… На занятиях по античной литературе Эльмир Николаевич Максимов сказал: «Ребятки, если вы поступили на филфак, не говорите, что вам трудно учить древнегреческие имена». И Анечка, девочка послушная, начала читать — всё. Оказалось, это безумно интересно, и кроме текстов я открыла для себя древнегреческую философию, мыслителя Алексея Лосева… И на наше счастье — 1992-й,
бедный, голодный год, зато в «Кругозоре» начали появляться открывающие мир книги. Караулила их, получив стипендию (кстати, моя именная стипендия, нас двое таких было в вузе, оказалась выше маминой зарплаты повара в детском саду).
Круг интересов, общения оказался невероятно широким. И что я в себе не подозревала за школьной разбросанностью, когда удаётся всё и ничего конкретного: есть у меня понимание языка, чувство, чутьё и желание учиться. На многих преподавателей, например, на Анну Петровну Федченко, смотрела как на гуру. Вуз позволил открыть невероятные широты и глубины языка, литературы, русской и мировой. Больше скажу, как человек, посещавший олимпиады точных наук: факультеты филологический, исторический и иностранных языков — самые сложные. Я даже аргумент подыскала. Если ты способен к математике, то, решив задачу одного типа, решишь и другого: тебе хватит знаний, ты сможешь подобрать формулу. Но сколько бы пядей во лбу у тебя ни было, не напишешь курсовую, сочинение, рецензию, если не прочитаешь сумасшедший воз литературы, причём и этого порой мало. Кстати, полноценное чтение — это ещё и физический труд. Как-то я дочиталась до неимоверной усталости, тошноты. И тогда стала понимать, как и почему надо распределять свои силы.
И опять же, учась на филфаке, не помышляла о школе. На практике? Ну да, вроде всё нормально. Случались казусы, как со всеми практикантками: где-то ученики хихикали, где-то писали записки с признаниями в любви. Надо было пройти и через это — тоже практика… Я тогда глубоко погрузилась в изучение жизненного пути Льва Толстого. И все свои изыскания переводила в реальную жизнь. Так на несколько лет стала вегетарианкой, потому что Лев Николаевич обосновал это с этической точки зрения. Бросила это дело потому, что поняла суть: нужно всё же стремиться к балансу, гармонии. Толстой баланса не достиг, но всю жизнь шёл к этому, за что я его безмерно люблю и уважаю. (Ни в коем случае не сравниваю с собой: всё дело в глубине поиска.)
Тогда, слава богу, ещё не было нынешней «моды» на веру, и все увлечения и искания были искренними: я застала интересную пору таких исканий. С Толстым проходила эти метания, в частности, от буддизма до оккультных учений. Попутно писала философскую работу «Путь Елены Блаватской», мифы и легенды вокруг её судьбы. Сейчас я в своей жизни и работе отдаю дань чистому христианству. Но шла, повторю, за Толстым и рада, что поводырь мне достался такой достойный! Многие в то время, не почувствовав твёрдой почвы под ногами, ушли кто в оккультизм, кто в секты вроде «Белого братства» и так далее. Мне до сих пор интересно многое из этих и подобных учений (не на уровне примитива, конечно). С интересом читаю Николая, Елену Рерих — у меня это чисто исследовательский взгляд, спасибо науке философии. К тому же даёт возможность рассматривать многие вопросы с разных позиций. И преподносить детям ту же «Грозу» Островского не только с точки зрения Добролюбова... Был и опыт практический. После третьего курса я немного поработала корректором в газете «Хакасия».
Школа жизни
Куда и вернулась после окончания университета, с подачи Нины Петровны Иньшиной, для нас, студенток, второй мамы… Но появилась возможность поработать в коммерческой фирме (спрятав красный диплом филфака): заняться экономикой, кадрами, бухучётом, документами. Причём довольно много лет. Затем — в пресс-службе ассоциации строителей Хакасии, где начинала с нуля, в том числе сделала им сайт. Работала и дизайнером (пригодилась художественная школа), разрабатывала вывески, логотипы. И даже сегодня, гуляя по Абакану, вижу магазины, где ещё живы мои вывески, сделанные вручную или полукустарным способом… А в школу звали постоянно, ведь у нас мужем Александром (он педагог, химик) был соответственный круг общения.
Мои предшествующие преподавательской места работы считаю невероятным плюсом. Думаю, в школу и надо приходить, пройдя определённую школу жизни. Можно изучить методику, знать предмет, но… Внутренний стержень, достаточно широкие взгляды — этого не купишь в 18 — 20 лет. Во многом, да что там, во всём, «житейские университеты» — следствие огромного желания, чтобы моя дочка Катя, долгое время бывшая на инвалидности, могла успешно учиться в общеобразовательной школе. (Сегодня сын Максим — студент Томского госуниверситета, а Катюша, окончившая национальную гимназию с золотой медалью, поступила в ХГУ). Я и сторожила, и полы мыла: днём с ней, а вечером, ночью — работа. На тот момент многие мои друзья не понимали, почему я так легко жертвую карьерой. Им казалось, что я привыкла быть «звёздочкой». Но это не моя заслуга, а прадедушек, прабабушек, бабушек, мамы, папы — всех предшествующих поколений. Им спасибо, не мне, за данные при рождении способности. Но дело в приоритетах, и прадеды это понимание в меня вложили тоже… Впрочем, я уже чувствовала, что настало время: мне есть чему научить детей в школе (что я на сто процентов реализовала в своих сыне и дочке).
Счастливое дежавю
В 2016 году мне позвонила приятельница, просила на какое-то время заменить в одной из черногорских школ учительницу русского языка и литературы. Тогда я переживала не из-за контакта с детьми (с гордостью могу сказать, что для одноклассников Кати я всегда была «тётей Аней», человеком, способным понять и посоветовать), а потому, что моему спрятанному диплому уже ого-го сколько лет. Согласившись, поняла: если бы я пришла на такую двойную нагрузку сразу после вуза — сломалась бы. Нынешним учителям, к слову, очень сложно. Большой объём бюрократической работы, оформление журналов, документов — всё, что выходит за рамки представлений идеалистически настроенных студенток, любящих язык и литературу. И преподаватели университета никогда не скажут честно: тебе после работы предстоит ещё одна трудовая смена… Но меня удержало то, что пришла помочь. Назвался груздем!
И случилось то, что меня вновь настигло чувство: «собиралась замуж по расчёту, а вышло по любви». Я увидела глаза детей, которых уже несколько раз бросали (школа такая тяжёлая, лучше без её номера обойтись). Пришла заменить-побыть, а они на тебя смотрят, просят быть с ними, разговаривать. Даже удочерить. У одного мальчика на глазах мама папу убила… У девочки отец себя поджёг, у кого-то повесился… И так у меня 48 часов предмета при норме 18. Какая салага выдержит? Пережила экстремальное погружение в профессию. А когда выжила… Получила отдачу. В первый год моей работы мы с Алиной Баженовой стали призёрами городской олимпиады по литературе. И девчонки, которых готовила к творческому слёту, заняли второе место. Если честно, у меня выросли крылья. Я поняла: даже один человек с мелом в руке и книжкой под мышкой что-то может. (Алина сейчас в Москве играет за профессиональный баскетбольный клуб. В школе же её травили за высокий рост. Я вставала рядом: «Алина, брось расстраиваться, ты ещё даже меня не переросла».) Если помог ребёнку вздохнуть глубже, страх преодолеть — это ценно.
Мы с ребятишками и сказки писали. Когда в ворохе корявостей, ошибок шестиклассников находишь изюминку именно его, ребёнка, отглаживаешь, убираешь лишнее — и появляется чудо. Работа Алины Баженовой тогда в книгу вошла, которую издала СУЭК, — «Угольные сказки». Этой работой я горжусь, но от меня там только бережная редактура. Когда девчонка сказку перечитала, сказала о себе: «Я — молодец!» Для меня это было высшей оценкой — она увидела только своё... Конкурсы дают результат, и из них главный — душевный взлёт детей. Поддержка, оценка им очень нужна — это реально, за дело, а не эфемерные лайки в Интернете.
Когда на следующий год я пришла в Усть-Абаканскую школу (два пятых и два седьмых класса), то поставила конкурсную работу на более высокий уровень: в школьных предметах не все вундеркинды, а человеку очень важно быть успешным. И побед в конкурсах разного уровня у нас очень много.
Но гражданином быть обязан
Хотя в случае с Анной Малыхиной это не совсем так, как у Маяковского. И поэт она, и прозаик, и художник. Публиковалась в некоторых изданиях и в Интернете (под ником, конечно). И здесь несколько слов — за мной.
Ребятишки её класса считали идею — стать волонтёрами — собственной, хотя их к этому хитро подтолкнула Анна Алексеевна, пригласив свою дочь с друзьями (уже много лет волонтёров в центре «Самур» Усть-Абакана) на встречу. И дети «заболели». Так родился волонтёрский отряд «Пламенные сердца», активный и темпераментный. Помощь ветеранам, уборка в посёлке, у соседей, ликвидация последствий ливня — всего не перечислишь. Например, во время наведения порядка возле многоквартирных домов взрослые сначала осторожно поглядывали на деятельных детей из окон, а потом вышли — все! Даже поляну с газировкой ребятишкам накрыли... Случилось, что некие вандалы разрушили центральную площадь посёлка. Дети всё заново посадили, отмыли, покрасили. Причём охотно откликнулись и взрослые…
— Я их учила и учу, — говорит Анна Малыхина, — договариваться с органами власти: толково объяснить, что мы будем делать, почему, какие расходы понесём и чем они нам могут помочь. И ребята поняли: добрая инициатива в таком случае всегда найдёт отклик.
Впрочем, не бывает и без ложки дёгтя. Сейчас эти добрые инициативы во многом регламентируются и формализуются. «Я этим занимаюсь на добровольной основе, а с меня требуют отчёты. Поэтому у волонтёров сегодня, — вздыхает Аня, — достаточно трудный период».
Плюс взрослое волонтёрство Анны Алексеевны. И далеко не только волонтёрство. За общий большой проект — об ужесточении наказания для водителей, совершивших ДТП в алкогольном или наркотическом опьянении (в посёлке наркоман сбил маму с двумя детьми, а один ребёнок погиб) — Анна и четверо её единомышленников получили награду «Хрустальное сердце Хакасии». Собирали подписи, подняли народ. Через Верховный Совет республики, уже как законодательная инициатива, она дошла до Госдумы: история длинная, хлопотная, но с результатом. («Не будучи юристами, погружались в эту тему»). Идти получать награду из рук мэра Абакана Николая Булакина, как говорит Аня, было стыдно, ведь не за премию, за правду боролись… Но это как раз то, чем стоит гордиться. И девушки рассудили: «Чтобы люди увидели, даже небольшая группа неравнодушных граждан может сделать важный для общества шаг». И вновь слово Анне Алексеевне.
Почерк Леонардо
— Литературу надо преподавать так, чтобы она дошла не только до ушей и мозга — прошла через сердце. Не сдерживаю себя и детей, если при разборе произведения хочется заплакать. А иногда и не при разборе… Когда в один из неприятных вечеров я узнала, что умер Евгений Евтушенко, утром пришла в школу с его книгой и со слезами, которые не могла скрыть. И детям прочитала его стихотворение «Уходят люди»… Одна моя уже выросшая ученица как-то сказала: «Многие учителя преподают хорошо, но детям нужны эмоции». И я их эмоции слушаю…
В рассказе Толстого «Бедные люди» ребятишки должны рыдать над судьбой женщины, принявшей двух детей своей только что умершей соседки. Если это «Преступление и наказание» Достоевского — представить себя Раскольниковым: что бы ты почувствовал? Или задают вопрос о «Бедной Лизе»: мол, правда, она из-за такого поступка утопилась? И тут уже речь заходит, точнее, дискуссия, о нравственных критериях-запретах далёкого от нас времени (например, горячий отпор девчонок на фразу одного парня: «Ну сделала бы аборт, и всё»). Тут я молчу — они аргументируют сами.
У моих ребятишек нынче прекрасная пора подросткового бунтарства, несогласия со всеми и со всем. (Есть у кого-то из писателей интересная фраза: стыдно, если ты в юношеском возрасте не был анархистом, и стыдно, если ты в зрелом возрасте не стал консерватором.) Я даю им полное право ошибаться. Это к тому же и «страховка» от комплексов. И тут важно показать, что учитель такой же человек и тоже имеет право на ошибку. Потому что быть идеальным нельзя (а некоторые учителя почему-то пытаются). Но ведь когда ты признал ошибку и объяснил, почему, у детей снижается градус страха (комплексов). Научиться чему-то через ошибку — это лучше, чем долго-долго пыхтеть не понять над чем.
Надо добавить в наши школы побольше от школы волшебников — Хогвартса. Вот и сегодня в пятом классе на уроке русского языка мы занимались совсем не тем, что написано в методичках: мы развивали связи с полушариями мозга, выяснив, что лучше работает у правшей, а что у левшей. Дети писали пять слов привычной рукой, а пять — непривычной. Было трудно, но азартно и интересно, я видела и слышала это напряжение мозга. И в то же время такой всплеск эмоций — дети любят волшебство, зазеркалье. Я тоже беру мел в обе руки и пишу одновременно эти фразы (почти как в романе Дины Рубиной «Почерк Леонардо», что было естественным письмом главной героини). Это вызывает восторг. Но главное — развивает мозг.
Сегодня же мы придумали новое заклинание (как у Гарри Поттера). Дети писали программное сочинение «Что бы я сделал, если бы стал директором школы». Понятно, что: побольше отдыхать, вкуснее есть, каток, бассейн… Ничего неожиданного. Но одна девочка начала так: «Если бы я вдруг стала директором…». И тут я классу: «Какое ключевое слово появилось у Виолетты»? «Вдруг» — ни у кого не было. Договорились до того, что Виолетта же здравомыслящий человек, она не может быть директором без «вдруг». Значит, должно случиться что-то из ряда вон выходящее, что-то из сказки. Потом кто-то догадался волшебной палочкой взмахнуть, мы придумали заклинание (добавили немного Хогвартса) — и фантазия заработала на градусы выше и интересней.
…И Касталия. Это тоже моя любимая, по-своему волшебная страна. Слова «учительское призвание» уже затёрты до дыр, какое-то даже иное звучание приняли. А вот когда говорю «кнехт» — моё окружение понимает, о чём речь. Даже не работая в школе, такой человек будет давать знания, потому что он, по сути, учитель, тот, кто учит даже в мелочах — своим поведением, жизнью, мыслями, поступками.
* * *
К сожалению, много чего из жизненного и педагогического багажа Анны Малыхиной осталось за рамками статьи. Хочу лишь напомнить, что герой Германа Гессе — магистр Иозеф Кнехт, что в переводе с немецкого (knecht) означает «слуга». Вот так: Учитель и Слуга. Если подумать, в этом мудрость.
Татьяна ПОТАПОВА
