«В чём-то взрослеешь, а в чём-то по-старому слеп», — это художник Ренат Семёнов про себя. Без кокетства. Подводя итоги. Ещё бы, в этом году у него — юбилей. По факту — 40, а на деле 4:0. Именно так он назвал свою выставку [0+], открывшуюся в Абакане, в зале «Чылтыс».

Время «лайков» и «дизлайков»

— Ренат, 4:0 языком футбольным — это четыре забитых мяча. Не иначе как победа. Победа над кем? Или над чем? Говоря образно, что могло бы стать олицетворением этих голов?
— Вообще каждое десятилетие — это веха. Детство, юность, молодость. А потом, по идее — зрелость. И что тут скажешь? Молодость мы уже явно победили… Насчёт зрелости — не знаю. Как говорят: «опыт прибавит вам ума, но не отнимет глупости». В чём-то взрослеешь, а в чём-то по-старому слеп. Так что футбольное название — это только для того, чтобы избежать патетики или штампа. Ну, там: «Откровение» или «Письма без адреса»…

— Однако на выставке что-то подобное встречается… «Осень внутри», например.
— Да, проскальзывает иногда… Просто не каждый раз понятно, как назвать.

— Это когда «поток сознания»?
— Пожалуй… Бывало, я рисовал, не зная, чем закончу. Но, конечно, чаще ставишь перед собой конкретную задачу. В любом случае в каждой картине — какое-то высказывание.

— Что главное на сегодняшней выставке? Какое ваше высказывание надо обязательно услышать?
— В общем-то, это всегда про одно и то же. Про добро и зло. Про жизнь в Боге и без Него. Хотя более абстрактные работы и не носят особой смысловой нагрузки, в них основное — декоративная функция. Но даже и они… Там есть что намотать на ус… Правда, я не обольщаюсь — у людей сейчас мало времени, чтобы вдаваться в подробности. А если возвращаться к высказыванию, то тут что-то между. Есть ведь две точки зрения, одна из них: «Мир уродлив, и люди грустны». Это любимый вашему сердцу Довлатов. Вторая: «Мир прекрасен, и за него стоит бороться». Хемингуэй. Моё отношение к миру — срединное, то есть вполне спокойное.

— Думаете, можно бороться за мир творчеством?
— А как же? Пушкин пробуждал лирой «чувства добрые»…

— Но он же и «жёг глаголом сердца людей».
— Точно. Правда, сейчас это «кабинетное» дело. Художник имеет право обличать, но публика изменилась. Жги — не жги, а Васька слушает да ест.

— Вы ощущаете, что люди стали другими?
— Более-менее. Во всяком случае я остался тем же. А время шагнуло вперёд. Помните, у Гроссмана? «Жизнь и судьба» — про пасынков времени… Нелюбимые дети. Вот я так себя ощущаю. Время ушло, а ты остался. Люди сейчас испорчены соцсетями. Многие. На этой выставке, да и на других я замечал, как всё пространство пробегают за три минуты, почти не задерживаясь у картин.

— И что вы хотите этим сказать?
— Восприятие — на уровне пролистывания картинок. Мгновенный «лайк» или «дизлайк». И нет разницы «Ёжик в тумане» перед тобой или «Последний день Помпеи», посмотрели и быстренько, быстренько… Это может насмешить, но способно и ранить. Фотография вспоминается: экскурсия в каком-то голландском музее, видимо, перерыв. Куча школьников на диванах, все поголовно — в смартфонах, а позади — «Ночной дозор». Величайшая картина Рембрандта позади них, а детям это неинтересно. Они уже свой «лайк» поставили. Или «дизлайк». Вот так-то…

— Но ведь и вы тоже меняетесь. Хотя и утверждаете, что время шагнуло вперёд. Одно другому не мешает.
— Да, безусловно. По крайней мере, брюзжу больше, чем раньше.

— Три года назад вас интересовал Сервантес, была большая выставка. Что теперь? Есть какие-то предпочтения, планы?
— Да планы всегда есть. У меня список из сорока выставок, многое отрисовано в карандаше. Чтоб всё успеть, надо жить, как библейские патриархи, лет 800…

— Когда проходишь экспозицию в «Чылтысе», видно, что работы разноплановые: каждая ваша серия требует своего решения. Следует ли нам ожидать сорок разных выставок или это будет нечто в едином стиле?
— Почерк меняется, но всегда за ним стоит один и тот же автор.

— А если меняются художественные предпочтения автора? Отражается это на его стиле?
— Ну, если человек — это то, что он ест, читает и так далее, то да, при желании можно увидеть, откуда что растёт. В моём случае влюблённости не проходят, а умножаются. Брейгель, Веласкес, Феофан Грек, Караваджо, Рембрандт, Честняков.

— А современные?
— Не знаю. Тышлер, Юлло Соостер… Клее — уже классик, современным не назовёшь. Вообще, образцом художников для меня всегда были родители. Я рядом с ними любитель.

— Но они сами так не считали?
— Они видели, что я самобытен, и не хотели ломать. Поэтому академической школы у меня нет.

— Это плюс или минус?
— И то, и то. С одной стороны, свободен от всего, а с другой — чуть что, почва уходит из-под ног.

Есть ощущение умысла

— Никуда не деться от темы коронавируса… Это каким-то образом повлияло на творческий процесс?
— Нисколько. Времени прибавилось, а так — всё то же самое. Искусство вообще, чем дальше, тем больше — дело одиночек. Дух братства исчезает. Возьмём Монмартр… Как там у них всё кипело. В той атмосфере иначе и быть не могло. Теперь сам себя взгреваешь, что-то выдумываешь, терзаешься потихоньку… К общечеловеческому вакууму примешивается ещё и вакуум внешний, на бытовом уровне. «Изоляция» — тюремное слово. Представьте Ван Гога на изоляции. Пушкин покоя и воли искал. Сегодня мы не могли бы ему предложить ни того, ни другого. Но зато как в старые добрые времена — карантин.

— Нет беспокойства за то, что будет завтра, ведь мир меняется чуть ли не ежедневно.
— Да, скорости увеличились... Есть ощущение умысла, некоего плана, но мы ничего не знаем. При этом мне кажется, что в словах, например, Никиты Михалкова много правды. Обвинения в конспирологии — это, скорее, реакция на его позицию в целом. Есть ряд людей, в чьих глазах все мы — «папуасы», а Никита Сергеевич говорит об обратном.
Как бы там ни было, вирус — это не причина, а следствие. Помните фразу профессора Преображенского: «Разруха не в клозетах, а в головах»? Посмотрите, как огрубел язык на улицах. Матерщина с детского сада. Разве у этих людей может быть всё хорошо?

— Да, с этим не поспоришь. Каким будет ответ художника? Картины апокалипсиса? Города, опустошённые пандемией?
— Навряд ли… Хотя проблема нешуточная — люди рано спешат расслабиться. Говорят: «Мы красно-коричневую чуму победили, а тут какой-то вирус… Прорвёмся». Хотелось бы… Так или иначе, всё в руках Божьих.

Беседовал
Александр ДУБРОВИН

Взгляд на мир

На выставке представлены работы, которые охватывают 25-летний период творчества Рената Семёнова. Какие-то из них уже выставлялись на суд широкой публики, но есть те, что можно увидеть впервые. В любом случае этот своеобразный взгляд художника на мир будет интересен не только знатокам искусства, ведь с династией Семёновых связана история города и Хакасии в целом.