30 сентября гостем редакции газеты «Хакасия» стал лётчик-космонавт Российской Федерации Олег Артемьев.
НАША СПРАВКА
Олег Германович АРТЕМЬЕВ
Лётчик-космонавт Российской Федерации. Космонавт-испытатель отряда НИИ ЦПК имени Ю.А. Гагарина, 118-й космонавт СССР/России и 534-й космонавт мира.
Родился 28 декабря 1970 года в Риге. В 1990 году окончил Таллинский политехникум, в 1998-м — МГТУ имени Н.Э. Баумана, в 2009 году — Российскую академию государственной службы при президенте РФ.
В мае 2003 года зачислен в отряд космонавтов для прохождения общекосмической подготовки. Совершил два космических полёта в марте — сентябре 2014 года и в марте — октябре 2018-го.
Участник основных космических экспедиций. Общая продолжительность полётов составила 365 суток 23 часа 5 минут. Совершил три выхода в открытый космос, общая продолжительность работ — 20 часов 20 минут. Участник 14- и 105-суточных подготовительных экспериментов по программе «МАРС-500», имитирующих полёт на Марс.
Герой Российской Федерации. Почётный гражданин городов Байконур и Гагарин.
Чем запомнится Хакасия?
— Олег Германович, вы уже не первый день в Хакасии. Какое самое яркое впечатление осталось от увиденного в республике?
— Самое яркое впечатление — это природа. Но больше всего поразила, конечно же, Саяно-Шушенская ГЭС. Я в этом году был на плотине Гувера. Это в США на границе штатов Невада и Аризона. Местные жители очень ею гордятся — уникальное гидротехническое сооружение. Но по сравнению с Саяно-Шушенской ГЭС — это просто плотинка на ручье.
Я знал про аварию, которая случилась несколько лет назад, но только сейчас осознал масштабы произошедшего. Преклоняюсь перед людьми, которые всё восстановили. Настоящие герои.
— Успели ли вы попробовать блюда хакасской кухни?
— В музее под открытым небом «Казановка» нас угощали супом, талганом... Кстати, экскурсоводы очень много интересного рассказали об обычаях хакасского народа.
— Как так получилось, что вы оказались в Хакасии?
— Оказался я у вас по приглашению главы Хакасии. Наша работа — это не только полёты в космос. 20 процентов нашей деятельности — это популяризация космонавтики. Так что я здесь в командировке. И в таких командировках приходится нам бывать довольно часто. Приглашают на встречи в школы, институты…
Одна из них прошла в правительстве — мы встречались с главой республики. Были встречи со студентами в Хакасском государственном университете, с учащимися лицея в Саяногорске.
— О чём вас чаще всего спрашивают дети?
— Да обо всём подряд. Чаще всего — как мы кушаем, как в туалет ходим, как спим… Как у нас там всё устроено. Я обычно перед встречей показываю маленький фильм — об основных этапах космического полёта. Поэтому очень много вопросов сразу появляется. Обычно встреча с детьми — это полтора часа. Надо же с ними потом ещё пофотографироваться, сделать селфи с каждым, дать автограф.
И на Марсе с Луной будут яблони цвести
— В советские времена вся еда находилась в тюбиках, а сейчас, насколько известно, многое изменилось.
— Сейчас в тюбиках только приправы, мёд и торт «Москва». Остальное всё — в виде консервов, в пакетах — это такая сублимированная еда, там и супы, и каши, и всякие блюда. Есть национальная кухня: молдавская, татарская… А вот хакасской кухни, кстати, нет.
— Наверное, вас часто спрашивают о том, как стать космонавтом, как попасть в космос туристом.
— По большому счёту любой желающий может оказаться в космосе как турист. Для этого есть два пути. Бесплатный — принять участие в отборе космонавтов, но там существует возрастной ценз — 35 лет. И есть платный путь — заплатить 59 миллионов долларов.
Таких желающих среди россиян пока, правда, не было. Первый турист — Деннис Тито, американец. Есть уникальный турист — Чарльз Симони, он дважды слетал в космос. Первый полёт ему обошёлся в 20 миллионов долларов, второй — в 37 миллионов. Чем он уникален. Он единственный, кто эти деньги сумел себе не просто вернуть, но ещё и остаться в плюсе благодаря своей деятельности. Чарльз Симони один из разработчиков программ компании Microsoft и основатель компании Intentional Software Corp.
— Нужно ли иметь какие-то спортивные достижения, чтобы получить преимущества при поступлении в отряд космонавтов?
— На самом деле спортивные достижения, разряды — это не показатель. У людей, которые занимались или занимаются спортом профессионально, со временем возникают проблемы со здоровьем, которые как раз не позволяют идти в космонавты. У нас в отряде спортсменов-профессионалов нет. Но это не значит, что физподготовка не играет важную роль при наборе космонавтов. Спортом заниматься надо. Золотой значок ГТО желательно всё-таки иметь, это уже полдела. И очень важно хорошо учиться в школе, институте, университете. На всех встречах я об этом говорю школьникам, студентам. Что ещё немаловажно: для того, чтобы стать космонавтов, необязательно поступать в московский или питерский вуз. Единственное, что сейчас даёт преимущество, — это техническое образование. Думаю, лет через семь ситуация изменится — понадобятся люди разных специальностей. Для освоения Луны, Марса потребуются те же биологи.
— Вы сказали про освоение Луны, Марса. В ближайшем будущем это действительно реально?
— Все программы — что у нас, что за рубежом — связаны с дальнейшим освоением Солнечной системы. Вот у нас в планах с 2028 года — экспедиции на Луну, с 2035-го — на Марс. В прошлом году мы четыре раза летали в космос, в этом — уже три. И каждый полёт — это шаг к осуществлению намеченных планов. Все испытания, эксперименты связаны так или иначе с последующим покорением Луны и Марса.
Земля не в иллюминаторе
— Что испытывает человек, когда выходит в открытый космос? Вы помните свои первые ощущения?
— Это самое запоминающееся и незабываемое в нашей работе. Потому что это очень сложно, тяжело и опасно.
В скафандре мы можем находиться до десяти часов, а в открытом космосе — до восьми. Выход в открытый космос — это очень тяжёлый процесс. Скафандр же надутый. И первое время требуется перебарывать это неудобство. Сначала просто перебарывать, через три-четыре часа — уже через силу. И всегда космонавт должен понимать, каков резерв его возможностей. Потому что могут случиться незапланированные ситуации. Что-то произойдёт со скафандром. Может, к примеру, ремешок потянуться, и при резком движении перчатка уйти. Уйти так, что пальцы уже не сожмёшь в кулак. И получается, что ты вынужден делать много лишних движений, ничего руками практически не чувствуя. Но всё равно надо идти и делать то, что ты обязан сделать. В таких ситуациях тяжело и физически, и психологически. Всё в комплексе. Но надо терпеть, выдерживать все трудности, чтобы не сломаться. Главное ведь ещё и товарищу помочь вернуться на станцию.
Многие космонавты мечтают выйти в открытый космос, но не у всех получается. Мне в этом отношении повезло три раза.
— Что всё-таки это такое, открытый космос? Ты в какой-то степени шагаешь в пропасть?
— Если ты не готовился на специальных тренажёрах и не отрабатывал экстренный выход, тогда, конечно, может возникнуть небольшой ступор. А такого просто быть не может.
Все выходы в открытый космос происходят в тени. Ты выходишь, но Землю перед собой не видишь. Ты просто видишь тень, звёзды, бездну. Это не так страшно. Небольшой ступор может случиться разве что при виде Земли — когда ты краем глаза начинаешь её замечать. Вот она становится всё больше и больше. Но страха в таких ситуациях нет, ты понимаешь, что ветра нет, никто тебя от станции не оторвёт. Тем более у нас при выходе в открытый космос две точки фиксации. Мы здесь очень похожи на альпинистов. Если ты одной рукой открываешь люк, то второй обязательно за что-то держишься.
Это трудно передать словами. Но это очень интересно.
— Какая температура за бортом корабля?
— От плюс 120 до минус 120 градусов. Всё зависит от того, где ты находишься — на солнечном участке или в тени. Для того чтобы мы не замёрзли, предусмотрена система жизнеобеспечения, терморегулирование. На самом деле у нас сейчас очень классные скафандры, в них имеется климат-контроль. Выставляешь температуру и довольно комфортно себя чувствуешь.
— А бывали такие случаи в истории космонавтики, когда человек просто боялся выйти?
— Бывали. Но… Есть командир корабля. Дисциплину никто не отменял.
Они летят орбитами…
— Как решается проблема совместимости? Когда люди долгое время находятся в замкнутом пространстве, это же довольно тяжело. Как выходите из положения?
— Состав экипажа определяют за два года до старта. За это время наша задача притереться друг к другу. Мы проходим одни и те же тесты, групповые тимбилдинги… Как притираемся? Начинаем дружить семьями, чаще общаться, узнавать, какие есть слабости у человека, чтобы потом это не приводило лишний раз к конфликтным ситуациям. И вот так потихоньку-потихоньку готовимся к вылету. В результате в космос летит уже семья.
— Иностранцев это тоже касается?
— Конечно. Чисто российских экипажей не бывает. Командир всегда россиянин, а бортинженер — или канадец, или японец, или европеец, или американец.
Конечно, бывают конфликты. Особенно когда долго летаешь, начинают раздражать какие-то мелочи. Кто-то не так посмотрел. Кто-то нечаянно что-то столкнул. Понемножку всё накапливается. Но что бы ни происходило между нами, есть обязательное правило: совместный приём пищи. Завтракать ещё можно отдельно, а вот обед и ужин — мы всегда вместе. И вот в такие минуты, если кто-то не успел доругаться, может это сделать. Если какая-то ситуация возникла, можно отмотать всё обратно и попытаться разобраться. Но это всё — задача командира корабля. Он следит за психологическим климатом в коллективе.
— У вас общего стола нет?
— У нас два стола — на российском сегменте и на американском. Но один такой стол спокойно вмещает шесть человек. Сейчас, кстати, уникальный случай — на станции девять человек.
— Хорошо это или плохо?
— С одной стороны, чем больше людей, тем меньше шансов довольно быстро надоесть друг другу, а с другой — тяжелее. Тяжелее в плане работы. Ограниченное пространство играет свою роль. Но можно и к девяти привыкнуть. Бывали случаи, когда рука об руку работали на станции 15 человек.
— В состав экипажа входят и женщины?
— Да, бывает такое. Вот сейчас на станции их три. Тяжелее им или легче — не знаю, надо у них спрашивать. Насколько я знаю, они очень довольные. С нами, помню, летала Ирина. Очень хороший человек. Не помню такого дня, когда она была чем-то недовольна.
— Были времена, когда вся страна знала по имени и фамилии всех лётчиков-космонавтов. Сейчас всё немножко по-другому, более обыденно. И тем не менее полёт в космос как был примером героизма, так и остался…
— Насчёт героизма… Не знаю. Для космонавта это обычная работа. Есть, конечно, много таких моментов, когда необходимо проявлять терпение, держать себя в руках. Но та мотивация на полёт, которая есть, перебарывает любые трудности. Кто-то ведь с детства мечтал о космосе, кто-то со студенческой скамьи. Именно эта мотивация и позволяет пройти жесточайшую медицинскую комиссию, подготовку. У нас дипломов космонавтов выдано порядка 220, а летало только 122.
А то, что в газетах и на телевидении нет нас… Я думаю, что это нормально. Когда люди полетят на Луну, появится новый всплеск интереса. Полёт на Марс может вызвать ещё больший шум.
— А вы сколько времени провели в космосе?
— За два полёта у меня получился год. Рекорд принадлежит Геннадию Ивановичу Падалке — 878 суток. Он сейчас уже ветеран, космонавт первого класса. У Сергея Константиновича Крикалёва — 803 дня. Вот сейчас Олег Кононенко прилетел. На его счету четыре полёта. Если будет пятый, то есть все шансы приблизиться к тысяче.
В плену у космоса
— Вы с детства мечтали об этой профессии?
— Нет, я с детства мечтал быть моряком. По окончании школы окончил Таллинский политехникум, в армии отслужил, поступил в Московский государственный технический университет имени Баумана. Вот именно там и состоялась судьбоносная для меня встреча с дважды Героем Советского Союза Владимиром Алексеевичем Соловьёвым. Настолько интересный человек… Вот он, можно сказать, и подтолкнул меня. Он как-то так просто и доходчиво сумел всё рассказать, что практически все, кто оказался на той лекции, захотели стать космонавтами. У кого-то это получилось, у кого-то нет, но в любом случае все мы состоялись в той или иной профессии.
— Ваш папа был военным, это каким-то образом отразилось на вашем воспитании?
— Конечно. Он к физкультуре приобщал по утрам. Брал к себе на работу. Он сначала работал на аэродроме, потом на космодроме. А так как на Байконуре были постоянно авралы, я его редко видел. Но по субботам и воскресеньям я у него бывал частенько. Воспитание было, я бы сказал, немножко суровое. Не помню, чтобы он меня за что-то ругал, наоборот, поддерживал во всех начинаниях.
— Есть какие-то вещи, которые постоянно берёте с собой в космос? Может быть, какая-то книга...
— Книги я беру. Но, прочитав одни, беру другие.
— Фантастика?
— И фантастика тоже. Разные книги. Вот сейчас в моём рюкзаке книга «Уши машут ослом». Про политтехнологии. Я в этом году участвовал в выборах в Московскую городскую думу и меня заинтересовала эта тема.
— Планируете связать свою дальнейшую жизнь с политикой?
— Нет, не планирую. Сейчас в Москве должно начаться строительство Национального космического центра. Когда все работы будут завершены, потребуется насытить центр профессиональными кадрами. В какой-то степени это и моя задача. Популяризируя космонавтику, я тоже внесу свою лепту в развитие Национального космического центра.
— Скажите, а что такое нужно сделать космонавту, чтобы стать Героем России?
— Те полёты, которые до сих пор осуществляются, они не серийные. То есть каждый корабль не похож друг на друга. Каждый корабль — это испытание космической техники. Как только «Союз» станет серийным кораблём, вот тогда, думаю, звание «Герой Российской Федерации» перестанут кому-либо давать.
— Так всё-таки каждый полёт в космос — это пример героизма?
— Мне трудно об этом судить. Сама работа интересная. А наградят или не наградят… Это решение принимают на самом высоком уровне, мы об этом точно не задумываемся.
— В «Инстаграме» вы выложили за эти годы немыслимое количество фотографий. Видно, что станция оснащена самой современной фото- и видеотехникой. А кто вам помогает во всём этом разобраться?
— Все космонавты — вечные студенты. В течение трёх лет надо сдать порядка 150 экзаменов и зачётов. У каждого экзамена и зачёта срок годности — три года. Если ты сегодня ответил на все вопросы, а через неделю какие-то обновления пришли, опять готовься. И когда ты прилетаешь туда и тебе смена передаёт технику, важно запомнить все нюансы и особенности. Бывает такое, что что-то нужно и подремонтировать. Техника на самом деле очень хорошая — Sony, Nikon.
— А бывали случаи, когда вы видели НЛО? Или это засекреченная информация?
— Если ты начинаешь рассказывать про НЛО, об инопланетянах, то это верный признак того, что тебя скоро спишут. Прежде чем начать подобные разговоры, необходимо заснять НЛО на видео или на фото. Иначе будут проблемы. Вам нужно на эту тему поговорить с кем-то из ветеранов.
— У вас есть дети?
— Есть. Мальчик и девочка. Савве восемь лет, в третий класс пошёл уже. Анфисе два года, скоро пойдёт в детский сад.
— А жена имеет отношение к космонавтике?
— Нет. Она родилась в Белоруссии. У неё отец тоже военный, одно время занимался парашютной подготовкой. Я к нему приезжал и вот там с ней познакомился. Я тогда был кандидатом в космонавты.
— Как она относится к вашей профессии?
— Не очень хорошо. Не любит, когда я в космос летаю. Не любит, когда уезжаю в командировки.
— Вы бы хотели, чтобы дети пошли по вашим стопам?
— Если захотят, мешать не буду — это точно. А так-то профессий много всяких интересных. Главное — их воспитать. Сегодня в нашей жизни преобладают социальные сети, гаджеты… По сути ребёнка начинает воспитывать вот эта среда, которая не всегда полезна и в большей степени враждебна. От этого надо защитить. А уж кем они будут — второй вопрос.
Время космонавтов
— Сейчас стали появляться фильмы, посвящённые космонавтике: «Время первых», «Салют-7», «Гагарин. Первый в космосе». Насколько они отражают реальную действительность?
— Это очень хорошие фильмы. Может быть, там не всё точно показано, но это ведь не документальное кино. Они о любви, о верности, о том, что нужно помогать друг другу… Поэтому такие фильмы нужны и важны. Они в какой-то степени воспитывают человека.
И «Время первых», и «Салют-7» — это же не один полёт. Там собраны в одно целое несколько полётов.
Я уже отвечал как-то на этот вопрос и приводил для примера фильм «Чапаев». В детстве мы его много раз смотрели. Всё нас устраивало, восхищало. Но где-то я прочитал воспоминания человека, который воевал вместе с Чапаевым. Он говорил, что там всё неправда, есть много неточностей, вплоть до того, что он шашку не так держал. А кино-то хорошее. Так что все эти фильмы надо смотреть и желательно вместе с детьми.
— А вы не пытались записывать свои впечатления во время полёта?
— В первом полёте пытался. Но не всегда получалось. Во втором полёте времени просто не хватало. На самом деле работы очень много — просто не успеваешь. Хочется сделать дополнительную работу: какой-либо эксперимент провести, что-то отремонтировать… Поэтому свободное время остаётся только на сон.
— Американцы всё-таки были на Луне?
— Были! Сто процентов. А все эти статьи, книжки, фильмы — просто бизнес. Есть люди, которые не прочь на этом подзаработать. Так что на Луне американцы были, Земля не плоская, а круглая.
— На слонах не стоит?
— Слонов точно не видели!
Беседовал
Александр ДУБРОВИН
