Именно так я назвал воспоминания моей бабушки о пережитом в Великую Отечественную войну, о перенесённых ею невзгодах.
Начало
Мария Васильевна Скрипко родилась в 1924 году в деревне Мироновка Киевской области Украины. В 30-х годах, когда ей было шесть лет, семья была вынуждена бежать от голодомора и в итоге оказалась в Подмосковье, в Наро-Фоминске. Здесь Мария поступила в среднюю школу. По её словам, поначалу училась средне, так как плохо понимала по-русски. Но потом освоила язык, постепенно подтянув и учёбу. В 1940 году родилась младшая сестра Вера. Мария тогда училась в восьмом классе. Мама — Ульяна Антоновна Скрипко — была беременна ещё одним ребёнком.
22 июня 1941-го началась война. В городе был один продуктовый магазин, приходилось стоять сутками в очереди, чтобы получить по карточкам хлеб. В октябре была сильная бомбёжка. Немецкие бомбы рушили дома, началась всеобщая паника.
— Люди разбегались кто куда, — рассказывала бабушка. — Мы с мамой и сестрёнкой бежали по мосту через речку Нара. Мать толкнула меня в сторону леса и крикнула: «Убегай из города, спасайся!» И я побежала…
Наро-Фоминск захватили немцы. Возвращаться в город было нельзя. 16-летняя Мария шла по осеннему лесу куда глаза глядят. В лёгком осеннем пальтишке, ботиночках. Было холодно, особенно ночью. И очень хотелось есть.
— Вышла к какой-то деревне. Тут меня на время приняла большая крестьянская семья. Обогрели, накормили. Но вскоре и сюда добрались немецкие части. Местные жители тоже побежали. Что делать? Куда идти, не знаю. Вокруг все куда-то бегут. Бреду и думаю: убьют, так убьют.
Снова лес. Ночью выпал снег. Мария попала на дорогу, по которой двигалась колонна советской военной техники. Села у обочины. Холод и голод уже почти не терзали. Одна из машин остановилась. К замерзающей девушке подошёл военный:
— Девочка, куда ты идёшь?
— Не знаю, куда. Родных нет. Мать с сестрой остались под бомбёжкой в городе…
В машине отогрелась. Уснула. Из кармана высыпались хлебные карточки. Проснулась. Вспомнила, что в деревне Алабино жила мамина знакомая. Там Марию и высадили. На прощание шофёр посоветовал стучаться во все дома, искать эту женщину. Наступили сумерки. Мария стучала, но никто не открывал. Села на завалинку, заплакала. «Помирать, что ли? Хоть бы согреться…» Неожиданно открылась дверь, вышел офицер, проводил в дом.
— Там я прожила три дня, — продолжала свой рассказ бабушка. — Приняли хорошо, отмыли, накормили. Неожиданно вернулся шофёр: он нашёл на полу мои карточки, взял на них хлеба и привёз, разыскал меня. И уехал. Больше я его никогда не видела. Потом нашла мамину знакомую — Таню, поселилась у неё.
Огонь и мороз
Спустя несколько дней и Алабино оказалось на линии фронта. Вновь наступали немцы. Наши отступали. Потом наоборот. В деревню ворвались вражеские танки. Мария с Таней забрались в сарай. Где-то рядом взорвался снаряд. Их присыпало. Вылезли и побежали к церкви. Сидели там и молились, чтобы не разбомбили. Повезло — ни один снаряд, ни одна бомба в храм так и не попали.
Когда вышли, бой закончился. Повсюду дымилась искорёженная немецкая техника. Убитые оккупанты были замотаны в разные тряпки (поздняя осень и зима 1941 года выдались особенно морозными). Из одного подбитого танка пытался вылезти немец, но подоспевший красноармеец не дал ему шанса. Танкист грузно повалился в грязный снег. В его руке была семейная фотография…
Наши солдаты увидели, как не по-зимнему одета Мария. Дали ей старый ватник и тёплое одеяло, из которого она в тот же день сшила себе шаровары. Танин дом оказался разрушен. Еды не было. Пришлось Марии снова идти куда глаза глядят.
— Вышла на дорогу и побрела по направлению к Москве. Мимо проезжали машины. Никто не останавливался. От мороза ноги стали отказывать. Села у обочины, приготовилась умирать…
Но её снова буквально вырвали из лап Корочуна: офицер из остановившейся машины подобрал замёрзшую девушку, привёз в столицу и поселил у себя на служебной квартире, где жил вместе с женой и сыном. Через три дня он отвёз Марию к ГУМу, где стояла большая очередь из детей-сирот.
— Дали мне направление в ремесленное училище № 20 города Ногинска, немного денег на поезд. Добралась туда. Отвели в баню, потом в столовую. Столько я натерпелась, пока скиталась, что, когда увидела чистые стены, согрелась, стала плакать. Где мама, сестра? Что с ними сталось?..
Вместе с другими жителями Наро-Фоминска Ульяна Антоновна с полуторагодовалой Верой попали в лагерь. Здесь Ульяна Антоновна родила мальчика, который, увы, прожил совсем недолго. В одну из декабрьских ночей, когда к лагерю приближалась линия фронта, немцы забрали у матерей маленьких детей и бросили их на мороз. Ульяна Антоновна впопыхах успела нацепить на маленькую Веру практически всю свою одежду…
Невозможно представить, что испытали женщины, слышавшие через тонкую стенку барака, как кричат замерзающие младенцы. На следующее утро нацисты хотели сжечь и несчастных матерей. Уже готовились поджечь барак, но в этот момент на территорию лагеря с боем ворвались красноармейцы. В тот же день Ульяна Антоновна нашла неподалёку, в лесу, чудом спасшуюся Веру. Да, это было настоящее чудо! Девочка сильно обморозила ножки, но выжила!
Сила голоса
Сначала Мария училась слесарному ремеслу, потом токарному. Правда, от каши, которой её кормили каждый день, случился аппендицит. Но она была счастлива. К тому же оказалось, что она хорошо поёт. В училище собрался небольшой ансамбль, выступавший по госпиталям. Особенно хорошо у неё получались украинские народные песни. Раненые угощали ребят продуктами. Марии подарили американские ботиночки и отрез ткани, из которого она сшила себе платье. Постепенно образовался хор. Мария в нём была солисткой.
Шёл 1943 год. Однажды училище посетила высокая комиссия, отбиравшая лучшие номера для железнодорожного хореографического ансамбля Московской области. Голос Марии комиссии понравился, и её с удовольствием приняли. Однако это была не единственная удача. Нашлись мама и сестра!
После плена они вернулись в Наро-Фоминск. Работы не было. Ульяна Антоновна с дочкой на руках побиралась по деревням, гадала на картах за продукты и деньги. И искала старшую дочь.
— Я отпросилась у руководства училища на пару-тройку дней, добралась до Наро-Фоминска, отыскала там школьную подругу и попросила, если та случайно встретит мою маму, передать ей мой новый адрес.
Вскоре в Ногинске состоялась их долгожданная встреча. Затем, спустя некоторое время, все вместе переехали в Люблино. Жили в общежитии. Мария работала на заводе, выпускавшем снаряды для фронта. В свободное время продолжала репетировать, ездила с ансамблем по госпиталям, на передовую. Потом её взяли в музыкальное училище, где она выступала с настоящим хором. Участвовала в концертах, проходивших в Большом и Малом театрах в Москве. На одном из таких концертов присутствовали Сталин, Молотов и Ворошилов. Мария пела арию Антониды из оперы «Иван Сусанин». От страха у неё подкашивались ноги. Ворошилов заметил голосистую задорную девушку, лично вышел к сцене, пожал руку.
— А я разревелась! — вспоминает бабушка. — А он говорит: «Что ты плачешь? Большие артисты ошибаются и то не плачут!» «Так я не так хорошо пела, как могла», — говорю ему сквозь слёзы. А он: «Всё будет хорошо!» И ушёл. И тут налетели на меня корреспонденты!
На следующий день в одной из центральных газет была напечатана передовица «Девушка с косами». Её прочёл на фронте гвардии старший лейтенант, связист, уроженец села Салба Ермаковского района Красноярского края Михаил Михайлович Бастриков (год рождения — 1919-й). Прочёл и решил найти эту девушку и непременно на ней жениться.
Это был мой дед. Он прошёл всю войну, до Берлина. Демобилизовался в 1947 году. По дороге из Европы в Сибирь специально остановился в Москве, где, как и задумал, познакомился с Марией Скрипко. Домой, на Енисей, они ехали уже вместе.
P.S. Дед умер в 1957 году. К сожалению, я его не знал. Не мог расспросить о том, как он воевал. Не могу поздравить его с очередной годовщиной Победы в Великой Отечественной войне. Но зато жива моя бабушка. Жива, хоть и испытывает серьёзные проблемы со здоровьем. Этот рассказ я посвящаю ей.
Сергей АМЕЛИН
