«О, это мой человек!» — сколько раз я мысленно восклицала, когда лучше узнавала кого-либо из авторов нашей газеты. В ближний круг входил и Алексей Николаевич Гладышевский.

Он всегда с чуть смущённой улыбкой переступал порог редакции. Словно стеснялся отнять время, хотя и знал, что все дела будут отодвинуты, как только начнём читать его очередную рукопись. Историку была интересна реакция на его работу, а мне — не только новые факты из архивных изысканий учёного, а и сама роскошь общения с человеком больших познаний. Сегодня, 20 лет спустя после публикации нашей беседы в «Хакасии», пусть прозвучит монолог Алексея Гладышевского.

О пути к призванию

Мать, глядя на моё увлечение историей, говорила: «Это шаман тебя стукнул». Шутка не шутка, но, было дело, в три года меня здорово испугал шаман. Не настоящий, а из экспозиции Мартьяновского музея. Туда в первый раз меня отец за руку привёл. Другой ниточкой связал меня с этим музеем мой дед. Он там работал переплётчиком. От него остались книги, в том числе и по истории Сибири. Как же мне было не увлечься историей?..
Уже после смерти отца мы с мамой из Минусинска в Абакан переехали. Учился в первой школе.
В 1942 году сразу после выпускного вечера в армию призвали всех моих одноклассников, только я, инвалид с детства, остался в городе. Поступил в учительский институт. В моей памяти он крепко связан с... рекой Абакан. Из неё мы вытаскивали брёвна, чтобы дрова заготовить для института. Военные зимы были очень холодные... И печальные — из-за похоронок, приходивших в семьи многих моих одноклассников.
В 1944-м, после преобразования учительского института в педагогический, в аудиториях появились фронтовики. Взрослые люди, с отметинами войны, и вчерашние школьники — вот таким был первый курс. А нас, прошедших двухгодичное обучение в учительском институте, автоматически перевели на третий курс.
Через год студентом четвёртого курса я начал у первокурсников вести семинар по истории древнего мира. Эта мера была вынужденной. Доценты возвращались из эвакуации в свои вузы, преподавать было некому.
Из выпуска 1946 года двоим вчерашним студентам — математику и мне — предложили остаться в «альма-матер». Ей я служил 57 лет.

О диссертации и шаманах

Я её защитил в 1954 году в Москве. По утверждению учёного совета, удачно. Но решения Высшей аттестационной комиссии ждал я... три года. А всё из-за одной рецензии на мою работу: мол, это пропаганда шаманизма и вообще никаких шаманов уже нет! Но, подумайте, мог ли я в то время заниматься пропагандой шаманизма? Нет. Наоборот, я доказывал его реакционную сущность. Но подобранный материал кое-кому показался пропагандистским. Лишь после обращения депутата Верховного Совета СССР Матрены Константиновны Баиновой к министру высшего образования мне присвоили учёную степень.
...До начала гонений в Хакасии насчитывалось чуть больше 70 шаманов.
Я знал шаманку Сарго. Она моего возраста. Давно, ещё школьницей, она вдруг впала в состояние невменяемости: где-то ходила, что-то пела, о чём-то говорила... Врачи ничем не могли ей помочь. А шаманы сказали: переболеет — будет камлать.
Человеку, общающемуся с духами во время камлания, этот дар переходит по наследству. У него в родове непременно шаманы есть. Например, у знаменитого Егора Кызласова их было пятеро.
Чем ещё отличается шаман от простого смертного? Наличием лишней кости (будь то шестой палец или околорёберная косточка) и, как уже говорил, пережитой «шаманской болезнью». Она может настичь человека в любом возрасте. Раньше было проще: шаман брал под покровительство заболевшего и потихоньку приобщал его к предназначенному делу.
Беда, если человек, терзаемый духами, не становится впоследствии шаманом. Тогда его ждёт существование в качестве психически больного, смерть. Хуже всего — самоубийство.
Но шаман шаману рознь. Один — сильный, другой — не очень, а третий и вовсе шарлатан. Настоящий шаман во время камлания действительно находится в ином мире, потом он не помнит ни что говорил, ни что делал...
...Это целая система религиозных, философских, морально-этических, экологических взглядов хакасского народа. Взять хотя бы заложенное в шаманизме бережное отношение к природе. Нельзя траву с корнем рвать. Это — волосы земли. Нельзя озеро загрязнять: покушал — чуть воды зачерпни и помой посуду на берегу. А трепет перед огнём, а тщательный уход за очагом в юрте?.. Ведь никакие пожары людям не были страшны. Можно сказать, что традиционное мировоззрение хакасов полностью регулировало их жизнь. Жаль, что в советские времена многие нормы были забыты.

О Китае и соловье с петухом

С 1955-го по 1957 год я работал в Китае. После революции 1949 года опытных историков и обществоведов, обучавшихся в Японии, Германии и Англии, освобождали от работы в китайских вузах как носителей буржуазной идеологии и заставляли переучиваться. Пожилые люди строем ходили на занятия по марксизму-ленинизму и изучению трудов Мао. А мы, советские преподаватели, тем временем готовили им смену.
В Чанчуньском университете я два года вёл древнюю историю (с точки зрения марксистско-ленинской философии) и одновременно являлся советником ректора. Представляете, ректор — депутат Всекитайского народного собрания, участник великого похода Мао — прислушивался к каждому слову совсем молодого советника!
Из-за незнания традиций я поначалу с пожеланиями и впросак попадал. Как-то предложил занять половину огромных обеденных залов под аудитории (их не хватало) и понял, на что я руку поднимал, лишь крепко уяснив святость времени: весь Китай садился обедать ровно в 12 часов — и ни минутой позже! Столь же неуместным был и совет «передоверить» стирку постельного белья в общежитии девушкам. Оказалась стирка... исконно мужским занятием.
Уже на исходе моей командировки в Китае начала разворачиваться кампания «Пусть цветут все цветы и поют все птицы». Стены университетов стали увешивать дацзыбао: высказывайся — не хочу! Кто — за марксизм, кто — за капитализм. Я у ректора спрашиваю: «Как это понимать?» — «А вот мы выясним, кто чем дышит, и примем меры», — как особа, приближенная к Мао, он был в курсе событий. Это было предначало культурной революции. Советская пресса курс замалчивала. А тем временем знающие люди в Китае говорили: соловей запел, петух запел, вот петуха и схватим.

Об удаче в судьбе

Мне везло на учеников. Яков Иванович Сунчугашев — имя в хакасской науке. А начинал он заниматься археологией у меня. Дважды вместе ездили и в этнографические экспедиции по хакасским аалам. Моими студентами были и Валентин Абрамович Асочаков, и Николай Степанович Абдин...
Первой же и главной удачей жизни я должен был бы назвать супругу. Евдокия Михайловна хранила наш домашний очаг на протяжении 53 лет. А какой она труженицей была! Учительский хлеб, он ведь самый тяжёлый. Эти бесконечные тетрадки!..

О Степане Майнагашеве

Имя Майнагашева впервые попало в поле зрения ещё при подготовке диссертации. Нашёл две ссылки на него — и всё. О Степане Майнагашеве ничего толком не знали, кроме того, что он — «бандит». Это слово висело над его именем как рок. Даже родственники боялись о нём говорить. Лишь в перестроечные годы удалось начать работу по возвращению ему доброго имени. Я написал с десяток статей, а потом с помощью Бронислава Семёновича Майнагашева издал книжку. Спустя 80 лет Степан Дмитриевич Майнагашев был реабилитирован. Пожалуй, это самое интересное имя — после Катанова — в истории хакасского народа. Это он предложил самоназвание «хакасы». Это при нём произошло собирание хакасской земли.

Подготовила Вера САМРИНА

* * *

Осень патриарха

Алексей Николаевич отдал себя служению родной земле. Земля эта, раскинувшаяся в долинах реки Абакан и её многочисленных горных и степных притоков, зовётся Хакасией. Непростую судьбу разделил с ней мой прадед, Алексей Николаевич Гладышевский, которого называют патриархом высшей школы Хакасии.
Всю свою долгую жизнь он проработал в Абаканском государственном педагогическом институте, а затем в ХГУ. Его специальность — история древнего мира. Лекциями Гладышевского заслушивались студенты разных поколений. Преподавательской работе он отдал около 60 лет.
Имя Алексея Николаевича известно многим жителям Хакасии, тем, кто интересуется историей своей малой родины — как древней, так и современной. Его статьи с большим интересом читали и читают, дают им высокую оценку за познавательность, за то, что они открывают неизвестные факты из исторического прошлого Хакасии, богатого древнейшими памятниками материальной культуры.
Алексей Николаевич был активным участником всех научных конференций по истории, этнографии, археологии, истории христианства в Хакасии. Выступления его в виде статей опубликованы в сборниках по итогам ежегодных научных чтений.
Мой интерес к истории России, истории древнего мира воспитан именно рассказами о моём прадеде. Они руководят моим чтением по истории Древней Греции, Египта начиная с пятого класса. Удивительную жажду к познанию Алексей Николаевич сохранял всю свою жизнь. Открывал, исследовал, отыскивал новые факты в жизни общества, отдельных людей, которые оставили добрый след на хакасской земле. Он жил так, как подобает человеку с большой буквы, и учил, как это должен делать учитель от Бога.

Владислав ЛОРЕНГЕЛЬ, ученик 9-го класса гимназии Абакана