Он родом из Абакана. Покорять Москву отправился по окончании школы. На сегодняшний день Сергей Остриков — основатель собственного косметического издательства. И замахиваться на нечто большее он не стесняется.
Применять знания в работе
— Сергей, начнём с детства. С вёрстки, с дизайна, с написания статей…
— Как всё начиналось? Надо вспоминать. В десять лет я пошёл в художественную школу. Мой папа художник, соответственно меня отдали туда. Там, где мы занимались, на первом этаже висело объявление. Приглашали на компьютерные курсы. А так как семья наша не из богатых, это была единственная возможность увидеть и потрогать компьютер. Полгода учился компьютерной грамотности, ещё полгода изучал графику.
Отучившись, понял, что можно применять знания на деле. Зимой 2000 года пошёл работать в газету «Большая перемена». Я тогда ещё не писал, а просто верстал. Через какое-то время мне это стало скучно. «Большая перемена» была при администрации Абакана. Вроде молодёжная газета, но слишком уж всё в рамках дозволенного… И мы с Евгением Азаровым, с которым ходили в художку, с Дмитрием Аревшатовым решили создать свою газету. Назвали её почему-то «Неформальная зона». Пришли со своим предложением к директору школы компьютерного образования Олегу Валентиновичу Артюшкину. И он неожиданно для нас откликнулся. Познакомил с офис-менеджером Мариной Фишер. Сейчас она работает помощником министра лесного хозяйства Хакасии. В своё время окончила филфак ХГУ, где как раз преподавала моя мама (мир тесен). И Артюшкин её к нам приставил как единственного взрослого человека, кто-то должен был нас, 12 — 13-летних, направлять в адекватное русло, редактировать всё нами написанное.
Газету мы назвали «Поколение.RU». Марина Фишер стала редактором, заметно прибавилось число пишущих — Елена Бакламенко, Анна Капустина, Ульяна Бударева, Анна Коломиец, Елена Старожук… Запомнил я на всю жизнь своё первое появление в типографии «Март», познакомился с Олегом Усмановым, тогда дизайнером, а сейчас — известным фотографом. Позже он уехал в Калининград. В Абакане он, по-моему, сфотографировал всё, что только можно.
Потом получилось так, что организатором проекта «Поколение.RU» стала администрация города. «Большая перемена» выходила для школьников, что помладше, «Поколение.RU» — для тех, кто постарше. Добавилась телевизионная программа «Поколение.RU». Не хочу никого обижать, но опять мне стало скучно.
И мы сделали газету «ДНК» («Друг нашей компании»). В январе 2003 года вышел первый наш с Анной Капустиной номер. Мне тогда исполнилось 15 лет. Насколько знаю, Аня сейчас работает режиссёром, сценаристом документальных фильмов. Причём они какие-то там премии получали, точнее не скажу, к сожалению.
Газета «ДНК» распространялась по школам. Рекламодателей находили, что было удивительно.
— «ДНК» и с газетой «Хакасия» сотрудничала. Помнится, мы друг друга рекламировали.
— Вот это я помню. Кстати, вот буквально сегодня (разговор состоялся в конце июля. — А.Д.) ехал в такси. Водитель долго меня изучал в зеркало заднего вида: «Ты Остриков, наверное?» «Ну да». — «Ты меня не помнишь. Я Сергей Андреев». А я в упор не помню, потому что больше 20 лет прошло. И выяснилось, что он — тот самый человек, который был у нас менеджером по продаже рекламы. Именно он пришёл к бизнесмену Виктору Верьясову со словами: «Разместите у нас рекламу». Тот ему ответил: «Мы с газетами не сотрудничаем, у нас только телевидение и радио». «А если мы сделаем такой макет, при виде которого вы отказаться не сможете?» В итоге Сергей позвонил мне: «Остриков, делаем такой макет, чтобы они не смогли отказаться». И в конечном итоге «ДНК» стала первой газетой, где они разместили свою рекламу.
Наша газета становилась лауреатом международного фестиваля юношеской прессы «Волжские встречи» в Чебоксарах. В Новосибирске на межрегиональной конференции «Актуальные проблемы студенческих и вузовских СМИ» мы были отмечены дважды — как лауреаты и как обладатели диплома II степени за стилевое единство.
А параллельно с этим я работал в газетах «Шанс», «Аргументы успеха»… Придумал новый макет для «Абакана».
К тому времени и писал, и верстал, и графикой занимался, и фотографировал. Прошёл все курсы, какие существовали в Абакане, чтобы повысить свой профессиональный уровень. Освоил Photoshop, QuarkXPress, PageMaker, Adobe Illustrator, 3D-моделирование... Adobe InDesign ещё тогда не появился. Плюс ко всему окончил художественную школу, что мне помогло в будущем.
По окончании школы я поступил в Московский педагогический государственный университет на графический дизайн. Затем отучился четыре года в аспирантуре, пошёл в Московскую художественно-промышленную академию имени Строганова. Защитил кандидатскую диссертацию по теме «Проектно-художественное моделирование инфографики: теоретические основы и принципы».
Это просто «Космо» какое-то!
— Учёба в МПГУ позволяла ещё и подрабатывать.
— Первый год — нет. У нас в восемь утра начинались общеобразовательные предметы, а с двух до восьми вечера — рисование. Ты попадаешь домой в девятом часу, и у тебя ещё вал «домашки». На первом курсе я спал по четыре-пять часов в сутки. А на втором, когда уже освоился, начал подрабатывать. Сначала при администрации управления молодёжи Москвы верстал то ли каталог какой-то, то ли брошюру. Накануне 8 Марта собирал букеты для одного предпринимателя. За несколько дней работы в цветочном магазине заработал первые серьёзные для студента деньги — купил плеер iPod компании Apple.
И вот после этого я пошёл работать по специальности. Потому что понял: в университете мне особо учиться уже нечему, всё, что нужно, я для себя узнал и освоил. Тем более что элементарно не хватало денег на проживание. Стипендия трёхкопеечная.
— Именно тогда появился «Космополитен».
— Я всё время думал над тем, где бы мне поработать так, чтобы это было интересно. В общежитии лежали журналы — взял полистать: «О, глянец! Красиво!» Это уже не чёрно-белая газета, которой я занимался, а цвет. Смотришь: вот красиво — фотографии, шрифты изысканные. Цвет можно интересно обыграть. И я решил, что было бы полезно для опыта попробовать себя в глянце.
Собрал портфолио — все свои газеты школьные, работы студенческие, написал письмо о себе и веером разослал по редакциям различных журналов. Из 30 глянцевых изданий мне ответил… один. И это был «Космополитен». Издания про вязание крючком и спицами мне не ответили, а самый крупный глянцевый журнал на планете предложил работу дизайнера в отделах, занимающихся маркетингом и спецпроектами. Все разговоры, что надо иметь связи, чтобы куда-то пробиться, — миф. Проверено на себе: веерная рассылка — и ты в 19 лет оказываешься в «Космополитене» на должности старшего дизайнера.
— Я бы сделал акцент всё-таки на портфолио. Чем запомнилась работа в «Космо»?
— Тогда это был международный холдинг, что само за себя говорит. Большая корпорация. Много людей, много отделов. Американское руководство. Для меня это стало первым корпоративным опытом. Первым опытом в познавании нового в вёрстке. Вёрстка требовалась такая, чтобы было интересно журнал листать. Учился выстраивать динамику полос: большая фотография, маленькая, декоративные элементы, акцентные врезки, а не просто сплошной текст. Работа в «Космо» подарила много знакомств. С самым крупным глянцевым журналом сотрудничали соответствующие их статусу фотографы, авторы. Все они потом выросли — кто-то стал разработчиком своих брендов, кто-то возглавил крупное агентство за рубежом… И это очень удобно сейчас, когда у тебя свой косметический бренд.
Пробыл я там недолго — полтора года. Быстро всё освоил, мне опять стало скучно. И я поехал в Штаты. Четыре месяца работал графическим дизайнером в одном из американских агентств. К тому времени уже освоил разговорный английский. Жил в Нью-Йорке, на Манхэттене. Комнату снимал за 400 долларов в месяц. Учитывая, что зарабатывал три тысячи долларов, для меня это было нормально. Причём еда, например, там, к моему удивлению, стоила дешевле, чем в Москве.
Как бы охарактеризовал тот период? Интересное время. Оно сильно поменяло моё восприятие жизни. Штаты открыли для меня мир огромных магазинов. Плюс американский глянец. Он очень сильно отличается от нашего. Там одна-две фотографии — страниц на десять сплошного текста. И это читают. А у нас: картинки, картинки, картинки и текста — самый минимум. Я сделал два косметических проекта в агентстве.
В принципе, мог бы там и остаться, если бы не родители, которых перестал бы видеть. На тот момент понял, что со своими знаниями уже нигде не пропаду. Я вернулся, но на это агентство три с половиной года работал удалённо из Москвы.
Благодаря всему этому познакомился с работой крупных международных косметических компаний. Так у меня появился интерес к косметической сфере. Понял, что профессиональное развитие может быть и в этой области.
Мир безграничных возможностей
— По возвращении в Россию я начал вести свой блог о косметике и парфюмерии. Вот, объяснял, вышла коллекция, три оттенка... Было интересно передавать запахи в словесной форме. Помимо этого являлся креативным директором и директором по развитию в Pudra.ru. С 2013 года по 2018-й существовал такой крупный интернет-магазин косметики. Он исчез из моей жизни, но увлечение косметикой осталось. Этим занимаюсь в общей сложности 16 лет, сейчас мне 36 — почти половину жизни.
Да, ещё я дважды окончил бизнес-школу в Сколково. Занимался созданием и развитием новых бизнесов, реформатированием устаревших бизнес-моделей.
И вот только после этого создал свой проект — Ostrikov Beauty Publishing.
— Дизайнерская косметика для волос, лица и тела, правильно?
— Всё верно. Publishing в переводе с английского «издательство». По сути, это косметическое издательство Сергея Острикова. Никто в мире до меня ничего подобного не делал в отношении косметики для ухода за кожей и волосами. С точки зрения маркетинга, это инновация. Что-то близкое можно найти только в мире парфюмерии, но нельзя сказать, что они стали моим вдохновителем, да и концепции совершенно разные.
Объясню: за 16 лет работы я заметил много неравноправия в индустрии. Вот смотрим глянцевый журнал, газету, фильм — везде есть выходные данные: кто главный редактор, кто редактор такой-то рубрики, кто верстальщица, фотограф, корректор, водитель, где печатали. Мы знаем всё, даже то, чего не хотели бы знать. И при этом на любом косметическом продукте просто написано «Nivea», например, и всё. А кто это сделал? Не робот же разработал формулу, а человек. Там есть дизайнер, который верстал графику, кто-то писал технологическую карту... Существует много людей, участвовавших в деле, но мы ничего о них не знаем.
Именно поэтому свой бренд назвал косметическим издательством. На каждом флаконе, который мы выпускаем, всё есть как в книге: там — роман, у нас — уксус-кондиционер для волос. Автор кто? Толстой. У нас — химик-технолог Андрей Микляев. Всё идёт на лицевой стороне «обложки». Такая вот попытка перестроить косметическую индустрию.
Ещё одна инновация: мы стали раскладывать отдушку (отдушка — это смесь синтетических душистых веществ и эфирных масел. — А.Д.) на ноты. В каждом креме она есть. Мы начали показывать пирамиду ароматов. Чем пахнет эта отдушка? Кто парфюмер?
Во время учёбы в аспирантуре мы проходили эволюцию искусства. Древнее искусство абсолютно анонимное. Без разницы, кто там на скале оленя изобразил. Потом появились иконы, иконописцы. Если мы кого-то и знаем, так это Андрея Рублёва. Особой роли не играл автор, важно было то, что изображено. Когда началась эпоха Возрождения, появились авторские работы. Все мы знаем Леонардо да Винчи. И не только. Появился авторский подход. А сейчас мы к чему пришли? Важнее личность художника, чем то, что он написал.
В индустрии косметики мы сейчас на этапе иконы. Есть канон — красивая девушка. Есть у неё какой-то макияж. Отфотошоплена. Есть у неё, скажем так, опознавательные «знаки»: из дорогой машины, к примеру, выходит...
— Косметическое издательство — это сколько человек?
— В штате — два человека: Сергей Остриков и Сергей Сёмин. Осенью к нам присоединится администратор для помощи в рутине. Все остальные — человек 12 — на аутсорсинге. «Хакасии» же необязательно иметь собственную типографию, чтобы печатать газету, то же самое с косметикой. Мы создаём формулу, подбираем упаковку, делаем дизайн и приходим на производство. Нам выпускают весь тираж по технологической карте. Формула не переходит к этому заводу, как и авторские права.
К слову говоря, налоги плачу в Абакане. Есть бухгалтер, компания Елены Макаровой, с которой мы работаем с 2009 года. Она, можно сказать, свидетель моих проб, ошибок, достижений.
Когда интересно. И всё оригинальное
— Что из себя представляет выпускаемый продукт?
— У нас три категории средств для ухода: за волосами, за телом и за лицом. 12 июля запустили 12-й продукт. Бальзам для очищения лица.
Первый выпущенный нами продукт — паста для укладки светлых волос. Это личная боль, потому что я блондин. Как и химик-технолог, который разработал пасту. А во многих странах, производящих средства для укладки, — по большей части люди темноволосые. Это Франция, Испания, Италия, Япония, Америка…
И вот в России возникла идея создать пасту для укладки светлых волос. Тут есть своя специфика — славянские волосы более тонкие.
Журналисты иногда задают вопрос: зачем вы так сужаете свою аудиторию, почему не для всех создаёте бренды? Я им отвечаю: «Не интересно, хочется чего-то более оригинального». И тем не менее этот первый продукт по сей день хорошо продаётся, занял свою нишу.
— Хотелось бы ещё каких-нибудь подробностей.
— С удовольствием. В России женщины старше 35 стригутся коротко. Им тоже хочется чем-то укладываться. А средства для укладки волос имеют мужскую отдушку, потому что в Европе и Америке женские стрижки чаще всего длинные. И всё, что для коротких волос, имеет мужской запах. Я подумал, что было бы классно делать продукцию с нейтральной гендерной окраской, подходящей всем. Провёл опрос — какой аромат будет нравиться мужчинам и женщинам. И по моим исследованиям это оказались… цитрусы. У нас с чем ассоциируются апельсины, мандарины? Лежат на столе — значит, скоро Новый год. Праздник! И праздник абсолютно для всех. Так что цитрус в этом отношении уникален.
— Много времени отнимает разработка одного продукта?
— Уходит месяцев шесть — восемь. Если всё идёт легко. Чаще всего — от года до полутора лет. Тот же гель для душа мы делали очень долго: пока разработали, пока протестировали. Много занимают времени эстетические изыскания. Опять же как это красить, как ароматизировать. Много же ещё юридических аспектов — как назвать продукт, чтобы это сочетание слов никем и нигде не было зарегистрировано. В России несколько миллионов косметических продуктов, на любое сочетание имеется торговая марка. Много трудностей, сложностей, но у нас это не является чем-то написанным в стол. Продукт продаётся, всё, что делается, не ради идеи. И есть ощущение, что это надолго, поэтому заскучать здесь сложно. Тут много-много всего: технологическая часть, научная, творческая, коммерческая, маркетинговая… Постоянно выходят новинки, мы развиваемся.
— Разрекламируете химика-технолога, а его возьмут и уведут конкуренты.
— Их на аутсорсе восемь человек. А если уведут… Знаете, в какой-то степени это цель издательства — помочь подняться и заявить о себе. Если сделал человека востребованным, значит, моя миссия выполнена.
— Даже так! Хорошо. А это всё приносит стабильный доход?
— Приносит. Но я единственный, у кого зарплаты нет. Всё, что получаю, вкладываю в развитие. У меня по сей день нет квартиры, машины, хотя мог бы обзавестись без проблем. Чтобы было понимание, какие суммы фигурируют в работе: запуск одного продукта обходится в 500 тысяч рублей. Мне интереснее развиваться, поэтому оставляю деньги только на самое необходимое.
— Хватает времени на хобби?
— Хобби? Читаю очень много. Но в основном нон-фикшен.
Изучаю иностранные языки. Хорошо знаю английский, стараюсь его совершенствовать. Японский — на начальном этапе. Иероглифы учу. Очень сложно без ежедневной практики.
— Можно взять в команду японца.
— Хорошая идея. Можно на аутсорсе.
Что ещё? В кино ходить времени нет, но есть список фильмов, которые смотрю в телефоне при удобном случае.
Ещё одно хобби… Я в детстве, до художки, хотел стать ботаником, биологом. Увлечение никуда не делось, развожу у себя различные растения. Их уже штук 200, подоконники заставлены в три ряда. Привожу семена из разных стран, сажу. Что-то приживается, что-то нет. Есть, например, алоказии, выросшие из тайских семян.
И плюс ко всему занимаюсь спортом. Недавно увлёкся боксом. Три раза в неделю у меня спортзал.
Проявить маркетинговый ход
— В Абакане часто удаётся бывать?
— Каждое лето на две недели приезжаю в родные места, изучаю достопримечательности Хакасии, Красноярского края. Ездил на Ергаки, на Оглахты, на Саяно-Шушенскую ГЭС… Прошёл по Тропе предков, увидел Хуртуях тас, побывал в Казановке.
И сделал для себя вывод: как тяжело туристу в Хакасии — сервиса не хватает. Во-первых, до Ергаков одинокому туристу не добраться, говорят: едь на автобусе, тебя там высадят на трассе. Во-вторых, еда. Никто в Москве не знает, что такое черёмуховый торт. Это чисто сибирская тема. Уникальный десерт. Где его можно найти? Я нигде не нашёл. Зато есть то, что можно без проблем отыскать в Москве. Но ведь турист приезжает для того, чтобы испробовать местную кухню. Не хватает всего того, что есть за Уралом. Хотя много природных ресурсов. Тот же талган. Вкусно пахнет, даёт вместе с шоколадом, мёдом классное сочетание.
— Наверное, не прибыльно.
— Потому что заведения не могут создать добавочную и маркетинговую стоимость, бизнес-модель.
В Египте или Турции подвезут на автобусе туристов к какому-то конкретному месту: вот смотрите, дегустируйте, покупайте, лучше места не найдёте. Они зараз пол-лавки вынесли с собой. А всё потому, что турагентство заинтересовано в этом, и предприниматель доволен. Они смогли договориться между собой на выгодных условиях.
Кто мешает делать что-то подобное в Хакасии? Привезли в кафе, где можно попробовать хакасские блюда. Привезли в магазин, где продаются сувениры с местной символикой. А я что вижу? Привозят в кафе, название которого к Хакасии отношения не имеет, и кормят соответствующе. Обычно какими делятся воспоминаниями после поездки? Что ели, что пили, куда ходили, что видели...
— Со временем, думаю, придут и к этому.
— К сожалению, у нас не умеют создавать добавочную стоимость. Нам легче кубометр бруса продать, условно говоря, за 500 рублей, чем за 500 евро. Пусть там в Италии что-то придумывают с ним и нам продают за валюту. Этот брус будет с историей, которую так придумают, что отдашь и больше. А что нам мешает?
То же самое у нас с косметикой. В Абакане, меня удивило, появился шампунь, скажем так, с местным названием. Стоит 490 рублей, но при виде продукта мне и их стало жалко. Он стоит в аптеке в самом незаметном месте. Да, целый стенд, но тара самая дешёвая, колпачок копейки стоит. И это вопрос добавочной стоимости.
Где он должен стоять? В гостинице. На видном месте. Чтобы было всё подсвечено. С ветками, шишками и другими вещами, которые привлекут туриста. С тестерами. И если этот продукт будет стоять там красиво, окутанный местным колоритом, не жалко и двух тысяч рублей. Его, поверьте, купят. Покупают же сувенирные варежки за пять тысяч рублей. Надо просто проявить маркетинговый ход.
В Абакане с кондитерскими изделиями проблем нет. Видел торт «Пять стихий». С черёмуховой прослойкой. Кедровые орехи есть. Классно? Классно! Суперподарок. Но! Захочешь купить — не сразу увидишь: стоит на нижней полке и в одном экземпляре.
— Давайте о глобальном. Есть конкретная цель, мечта?
— Хотел бы оставить след в индустрии в мировом масштабе, потому что вижу вещи, которых не хватает нам в жизни. И мне хочется, чтобы на выпускаемой продукции было написано: «Made in Russia» («Сделано в России»). Чтобы было аутентично. Не копия чего-то там. Со своим подходом. И чтобы имело мировой размах. А для воплощения всех моих идей хочется иметь неограниченный ресурс. На поддержку инвесторов не рассчитываю. У нас нет компаний, которые могли бы вкладываться в косметическую индустрию. Жаль, но это реальность. Жаль ещё потому, что идей много. И для их реализации надо, чтобы изменилась ситуация в мире. В текущей геополитической обстановке это сделать невозможно.
— Дорогу осилит идущий. Удачи!
Беседовал Александр ДУБРОВИН
