Было это или нет, но ветер с горного хребта Бояры нашептал мне эту легенду. В стародавние времена недалеко от речки Тесь, впадающей в Енисей в ложбине между двух гор хребта Бояры, жили в юртах люди.
Юрт было много, у кого побогаче — большие, красивые, у кого победнее — маленькие и невзрачные. В центре поселения возвышалась белая юрта Копен-хана. Около жилищ горели костры, в больших казанах на ножках кипела вода, варилось мясо... Как-то приехал к Копен-хану на буром, как медведь, коне из дальней степи Уйбат-бек и говорит:
— Здравствуй, Копен-хан! Принимаешь гостей или нет?
— Рад видеть тебя, брат мой, — с улыбкой ответил хан. — Проходи, дорогой гость, с чем пожаловал, с хорошей новостью или плохой?
— С хорошей! Плохих новостей не ношу с собой.
— Ну и хорошо, — сказал хан, приглашая бека к столу.
На большом блюде младшая дочь хана Тесия принесла варёную голову барана. За низенький стол сели хан и его гость.
Хозяин большим ножом стал делить голову барана на части. Бараний язык положил на блюдо гостю — чтобы тот всем рассказывал, как хорошо его встречали здесь. Себе — глаза, чтобы всё хорошо видеть, а жене и дочерям передал на женскую половину юрты бараньи уши, чтобы хорошо слышали мужа, а нёбо и щеки — для красоты женской. В больших пиалах подали бульон, а в маленьких — чай из богородской травы и шиповника с медом диких пчёл.
— Дорогой Уйбат-бек, ты так и не рассказал свою хорошую новость, — напомнил хан.
— Мои храбрые воины одержали победу над Чёрным ханом, который хотел завладеть нашей степью, — сказал Уйбат-бек, — но все враги остались лежать на съедение орлам и воронам. Ну и моих много полегло, их могильные камни хочу узорами украсить, чтобы видели люди, что похоронены здесь храбрые воины Уйбат-бека. Погибли и два моих лучших камнетёса, и они не успели передать свое умение никому. Бек спросил у хана:
— Слышал я, что у тебя есть искусный художник, мастер по камню, и делает он какую-то диковинную картину?
— Да, мой мастер узоры всякие выбивает на камнях, — ответил Копен-хан.
— Может, покажешь? — спросил Уйбат-бек.
— Пошли, покажу!
Пока поднимались в гору, Копен-хан рассказал, что несколько лет назад в распадок гор ударила сильная молния и расколола вершину пополам, одна часть упала, а другая осталась стоять.
— А у охотника Курултая родился сын Сурек, — продолжил рассказ хан, — и с малых лет он рисовал на камнях причудливые фигуры, что видел, то и рисовал. Потом старый камнетёс Кирек взял мальчика в подмастерья и научил его премудростям каменных рисунков.
— А что Сурек уже нарисовал? — заинтересовался бек.
— Смотри, — подойдя к скале, посохом показал Копен-хан. — Вот он рисует наш посёлок — это, самая большая, моя юрта, рядом казан на костре, чуть дальше — стадо оленей. Почти каждый день меняется картина нашей жизни, а здесь она застывает в камне.
— Чудо какое! — воскликнул бек.
Они какое-то время постояли около незаконченной каменной картины и вернулись в селение.
— Досточтимый Копен-хан, — обратился бек, — разреши мне взять твоего камнетёса, чтобы украсить камни моих славных воинов…
— Хорошо, Уйбат-бек. Как закончит Сурек работу над картиной, так я его тебе сам привезу. Посмотрю, как ты живёшь, на сыновей твоих отважных посмотрю, может, и породнимся, у меня дочери на выданье!
На том и порешили.
А камнерез всё стучал и стучал своей колотушкой от рассвета до заката. Обед ему приносили любопытные девушки из селения и просили, чтобы он и их изобразил в камне.
— А вот смотри, Айго, это ты корову доишь,— сказал мастер девушке, которая принесла ему кувшин молока и большую хрустящую лепёшку.
— Да разве это я? — возразила парню Айго. — Это, наверное, мамка моя, ведь ты этот рисунок выбил вчера, а вчера я корову не доила. Да и корова не наша, на картине рога, а моя комолая.
— Ой, рассмешила ты меня, — засмеялся Сурек.
С каждым днём всё больше и больше появлялось на каменной стене рисунков мастера, он старался глубже выдалбливать канавки, чтобы картина отчётливо была видна от подножия горы.
На следующий день прибежали его друзья Султрек и Чебек и говорят:
— Сурек, ты хоть бы нас сюда нарисовал, мы вчера стадо косуль загнали, мяса три повозки привезли, на весь посёлок хватит!
— Спасибо, что подсказали, помещу и вас на свою картину, а коз сколько рисовать? — уточнил Сурек.
— Много рисуй! Что, камня тебе жалко? Вон сколько ещё пустого места.
Так и появилась на хребте Пойар таг картина жизни одного небольшого посёлка, и назвали её люди Большой Боярской писаницей. А вскоре неподалёку на ещё одной ровной поверхности скалы мастер Сурек выдолбил целый ряд одинаковых жилищ, наверное, все люди родного селения стали жить хорошо и в достатке.
Позже камнетёс украшал камни у Уйбат-бека, красивыми и гордыми, как исполины, стали выглядеть изваяния. Глядя на то, как Уйбат-бек чтит память своих воинов, Копен-хан тоже приказал мастеру украсить каменные стелы на своём чаатасе. И появились в хакасской степи Уйбатский и Копенский чаатасы. А сыновья Уйбат-бека женились на дочерях Копен-хана: так объединились и дружно жили народы хакасской степи.
Игорь ФАТЕЕВ
Боград
