Быть одиночкой — нормально

№ 8 (24676) от 26 января
Быть одиночкой — нормально
Фото: Светлана Андреева

Год 2022-й был трудностями различными наполнен. Но были всё же и поводы для радости. Так, Анну Гуркову из Абакана в Красноярске наградили литературной премией благотворительного фонда имени В.П. Астафьева. Вручается престижная награда всероссийского масштаба ежегодно молодым (до 40 лет) авторам, достигшим определённых вершин в литературном творчестве.


«Это останется со мной навсегда»

— Анна, в первую очередь наши поздравления, тем более что премию вручал лично сам писатель Михаил Тарковский. Вы продолжили хорошую традицию: в 2021 году были отмечены Вера Дорошева, работающая у нас в редакции газеты «Хакасия», Анатолий Бимаев. Я уж не говорю про предыдущие годы — тоже есть о ком говорить…
— Спасибо за поздравление. Но я с чего бы хотела начать: частично оспорить вашу формулировку. Плоха та премия, которая даётся по традиции, а не за конкретные заслуги. А литературная премия имени Виктора Петровича Астафьева — это премия хорошая. Все авторы из Хакасии, получившие её до меня, достигли некоторых успехов в творчестве, которые оргкомитет конкурса счёл нужным отметить.
О традиции, на мой взгляд, нельзя говорить ещё и потому, что в Абакане не сложилось ни собственной поэтической школы, ни просто крепкого, закалённого годами и трудностями содружества пишущих людей моего поколения и поколения чуть постарше. Тенденции ко всему этому были, но итог таков, что каждый литератор в Абакане, несмотря на возможную схожесть некоторых мотивов в тех же стихах, например, остаётся в своём творчестве по сути одиночкой. Не знаю, хорошо это или плохо, но мне это кажется нормальным.
Я читала произведения всех лауреатов задолго до того, как они были отмечены какими-либо наградами. И уже тогда знала, что эти люди очень талантливы и серьёзно относятся к созданию художественных текстов. Говорить что-либо о них не буду, потому что искренне считаю: каждый достоин большего, чем упоминания вскользь. Потому, пользуясь случаем, пожелаю им вдохновения, успехов в написании стихов или прозы, а также хороших читателей.

— Для вас это была неожиданность?
— Конечно, я не ожидала, что стану лауреатом Астафьевской премии… Жюри оценивало подборку моих стихов из журнала «День и Ночь». Рада, что она не прошла незаметно.
Премия вручалась 29 ноября, в день памяти Астафьева, и в этот же день мне довелось посетить Овсянку, где Виктор Петрович родился, жил и так много писал. Мои родители покупали книги Астафьева ещё в советское время, и они являются одним из светлых воспоминаний моего детства. Ни тогда, ни потом я даже не думала, что побываю в астафьевских местах. Это было удивительное и незабываемое ощущение, схожее с прикосновением к святыне. Мне сложно его осмыслить, потому что впечатлений, сами понимаете, было очень много, и осмысление всего ещё впереди… В тот день в мою жизнь вошло что-то хорошее, что, думаю, останется со мной навсегда.

Написать что-нибудь в рифму

— Любое сочинительство родом из детства. Кто оказал на вас большое влияние? Из какого «сора» рождались ваши стихи?
— Из сора ли (улыбается)? Стихи я начала писать в начальной школе. Однажды на уроке внеклассного чтения нам дали задание — выучить наизусть стихотворение любого поэта и прочитать его. Я тогда, кажется, выбрала стихотворение Аполлона Майкова. Одна из моих одноклассниц, девочка очень талантливая, прекрасно вышивающая и рисующая, поразила всех: прочитала стихотворение собственного сочинения. Я не преуспевала ни в вышивании, ни в рисовании, но попробовать вслед за ней написать что-нибудь в рифму захотелось. И вот это занятие мне неожиданно понравилось.
Через некоторое время грянул первый творческий кризис. И он был серьёзным. Дело в том, что я решила стать поэтом, когда вырасту. Взрослые настоящие поэты в моём понимании были людьми, которые должны сочинять стихи о родине. А я родилась в Советском Союзе, который, когда мне было семь лет, разорвали на куски. И как сочинять стихи о родине, я понятия не имела. В итоге лет в десять стала писать обо всём, что производило на меня хоть какое-то впечатление. Начиная от бездомной собаки с распухшей лапой и заканчивая моим отношением к негодяям, наживающимся на войне на Северном Кавказе, о которой я слышала по телевизору. Так как 90-е годы были для меня и моей семьи временем нелёгким, стихи, конечно, получались хотя и несовершенными, но довольно тяжёлыми.

— Круг любимых поэтов, писателей сильно менялся? Сразу почему-то хочется внести в список Анну Ахматову.
— Обо всех поэтах, стихи которых я знаю наизусть и ­люблю, рассказать не смогу. Этих имён много! Человек, хорошо знакомый с русской классикой, по моим стихам наверняка сможет определить некоторые из них. Кроме Анны Ахматовой я бы назвала ещё два имени, которые очень были важны для меня в подростковом возрасте — Пушкин и Игорь Северянин.
В жизни не было таких поэтов-классиков, которых я бы читала, любила, а потом вдруг — бац — и навсегда разлюбила. Скорее расширялся круг чтения, углублялось моё представление о любимых авторах.
Были поэты Серебряного века, которых я лет в 15 — 16 не приняла. Это Сологуб, Бальмонт… Об их творчестве я до сих пор знаю меньше, чем о тех, чьими стихами зачитывалась.

— Ахматова всё же остаётся в списке главных поэтов.
— Ахматова — это великий поэт. Её томик я нашла в нашей квартире, когда мне было 13 лет. Он красиво лежал на старом сломанном граммофоне, покрытом салфеткой с ­изящной вышивкой ручной работы. Мама до сих пор не признаётся, что это она положила его туда специально для меня. Анна Андреевна — первый поэт Серебряного века, о котором я узнала. Стихи Ахматовой потрясли меня тогда! Я не расставалась с этим оранжевым томиком… Но сразу могу сказать, что тогда мало что понимала в её творчестве. Стихи Ахматовой в детстве мне казались простыми, привлекали интуитивно… В них царила тайна, которая заставляла заучивать строки наизусть. В настоящее время считаю Анну Ахматову одним из самых сложных поэтов Серебряного века. Читая её стихи, каждый раз нахожу в них новые смыслы, которые от меня до этого ускользали.

Пути сомнений

— У вас как у поэта наверняка были свои этапы становления. Как бы вы их назвали, охарактеризовали?
— Мне кажется, сложно говорить о каких-то этапах становления, пока человек ещё жив. По крайней мере мне не представляется возможным чётко разложить прошедшие годы на умозрительные составляющие.
На этот вопрос мне было бы легче ответить в 2012 году. Тогда у меня только-только вышел сборник стихов, своей остротой распирали воспоминания, связанные с написанными текстами. Вот тогда было можно составить некое подобие творческой биографии. С тех пор сборников у меня не выходило, и посмотреть на себя со стороны мне достаточно трудно. Наверняка на то, что я пишу, повлияла моя учёба в двух школах Абакана, посещение литературных объединений, жизнь в разных городах и даже просто путешествия по нашей родине…

— Перечень можно продолжить…
— Позади у меня незаконченная учёба в двух учебных заведениях, работа реквизитором и костюмером в театре, уборщицей, почтальоном, специалистом по мониторингу СМИ и кондуктором. Прибавьте сюда общение с разными людьми и в целом чтение книг.
Я прошла достаточно большой путь сомнений, и неоднократно посещали мысли бросить сочинительство вообще. Однако, начиная с 2020 года, я стала писать регулярнее, чем когда-либо раньше.

— Из-за коронавируса приходилось чаще сидеть дома?
— События, связанные с ковидом, не могли не повлиять. Просто в один прекрасный момент я как-то особенно осознала, что жизнь может оборваться в любой момент и что заниматься стихосложением мне хочется однозначно. Зачем я это делаю? Чтобы как-то упорядочить внутренний хаос и потому что мне это реально нравится.

— Вы были членом литературных объединений. Какие воспоминания остались? Что вам это дало?
— Благодаря литературным объединениям Абакана, куда я пришла впервые в 2001 году, у меня было больше возможностей знакомиться с текстами местных молодых литераторов и с ними самими.
Сразу скажу, стихи что в «Багульнике», что в «Литосфере» разбирали плохо. Чаще всего личное мнение участников и их эмоции превалировали над правдой. И, как теперь понимаю, я не была исключением, поэтому вряд ли кому-то там помогла в плане творчества. В плане мастерства мне в тот период моей жизни больше пользы принесли не литобъединения, а общение с поэтом Натальей Марковной Ахпашевой. В начале 2000-х она несколько раз разбирала подборки моих стихотворений и корректно указывала на их недочёты. Причём я сама об этом просила.
А вот от общения с пишущими молодыми людьми, посещавшими абаканские литобъединения, у меня остались очень разные впечатления. Кого-то вспоминаю с теплом и благодарностью, а при мысли о некоторых из них хочется скривиться.

Когда всё получается неспециально

— Когда-то поэты зарабатывали своим творчеством бешеные гонорары. Не обидно, что времена меняются не в лучшую сторону?
— Когда я читаю великих поэтов прошлого и современников, чувствую соприкосновение с чудом поэзии, а не мелкую зависть к их гонорарам и другим материальным благам.
Воспринимаю великих поэтов не как собеседник или менее удачливый собрат, а как читатель, который многое знает наизусть и которому интереснее осмысливать чужие стихи, чем копаться в чужих доходах. И если в моих строках есть отсылки к Пушкину, Анненскому или я посвящаю их памяти нашего Анатолия Кыштымова, который за свою жизнь вообще никаких материальных благ стихами не заработал, то это не потому, что являюсь приверженцем постмодернизма, просто их произведения — неотъемлемая часть моей жизни.
А деньги... Чужие деньги я предпочитаю считать на работе, потому что там это входит в мои должностные обязанности.

— Ваше нынешнее место работы — кондуктором — способствует творческому процессу?
— А как моя работа должна ему способствовать? Я никогда не относилась ни к одной из официальных работ как к чему-то, что обязано вдохновлять. Время от времени в моём творчестве появляются какие-то образы, связанные с той или иной работой, мысли, которые, возможно, не пришли бы мне в голову, если бы, к примеру, не работала когда-то почтальоном или не занималась мониторингом СМИ. Всё это получается неспециально и ненарочито.

— А не было желания попробовать себя в прозе, ведь перед глазами за день проходят сотни людей. Поводов для написания рассказов просто несчитанное количество.
— Наверное, можно. Но зачем? Плохой художественной прозы в наше время и без того очень много. А чтобы только попытаться написать хорошую книгу, нужно больше свободного времени, чем у меня есть. Даже если оно когда-нибудь появится, не факт, что будет желание перейти на прозу, не чувствую в себе такого призвания.
Хотя такой опыт, честно говоря, у меня был в 2020 году. Рассказала о жизни почтальона. Этот рассказ, опубликованный в «Черногорском рабочем», получил положительные отклики читателей газеты. В целом же считаю излишним что-то из себя вымучивать с целью где-то опубликоваться, но на своей странице в соцсетях при желании могу поделиться историей о каком-нибудь интересном случае из жизни, чтобы поднять настроение себе самой и читателям.

Беседовал Александр ДУБРОВИН

*  *  *

Анна ГУРКОВА

* * *
О том, как замышляла я побег,
Ну, от себя, на выходной хотя бы...
Смотрю в окно — там убирают снег.
Я думаю, что тоже так могла бы.
Но что-то лезет с жуткой остротой
Отчаянья, не дав начаться вою,
И бабушка, которая с зимой
Сражается, мне кажется святою.
Она скребёт лопатой и скребёт.
Когда же это кончится, о Боже?
И мне понятно: бегство не спасёт.
И целый день пропал — понятно тоже.
Закончила? Ей что-то говорит
Какой-то дядька, от зимы хрипатый.
Ну как же так — слабей меня на вид,
И как же так — с чужой большой лопатой.
И ахаю, как будто в первый раз
Всё это вижу, тонкая натура.
Она прочтёт мой сбивчивый рассказ
И скажет обо мне: «Какая дура!»
А мальчик, погоняющий серсо?
А вечное и радостное лето?
Зима, зачем тебе такое всё?
Молчит зима, не ведает ответа.

* * *

Холодный ветер много лет назад,
Осенний ветер, в коем я согреюсь,
Серёжек тополиных дождепад,
Сметённых в кучи старых листьев прелость,
Но листьям нет числа, они летят
С тех тополей, с орлами в Поднебесье
Сравнимых духом, в душу и в глаза,
Летят на землю и на небеса,
Они до смерти в памяти, как песни,
Их образы — почти что образаˆ,
Но никогда — совсем. И в десять лет
Креститься на деревья и поклоны
Им отбивать мне не хотелось, нет,
Лишь помню, как сказал один поэт,
Что в осени есть что-то от иконы, —
Кыштымов Анатолий из села
Московского. Я лучше не могла
Сказать и для того припоминаю,
Что вспоминаться важное должно,
Когда судьба своё веретено
Вращает, прозревая листьев стаю.



Просмотров: 406