Голод не тётка, пирожка не даст

Жрать хотелось постоянно. Именно жрать. Наступило второе военное лето. Небольшие крестьянские запасы еды были подъедены ещё в прошлом году.
Колхозные амбары и скотные дворы перед приходом немцев согласно приказу: «Ни капли горючего, ни зерна хлеба...» сожгли вместе с запасами семян и с животными, запертыми на крепкие засовы.
Немногих уцелевших кур и поросят сожрали маршевые подразделения гогочущих гитлеровских солдат.
То, что в январе месяце 1942 года наши войска силами 39-й армии и
11-го кавалерийского корпуса прорвали немецкую оборону, разгромили тыловые части противника и образовали Холм-Жирковский выступ, как бы подрезавший Ржевский выступ, избавило жителей нескольких районов Смоленщины от ужаса фашистской оккупации, но хлеб, картофель и овощи, необходимые для питания воинского состава, предполагалось изыскивать у голодающего населения.
Четвёртый месяц красноармейцы сражались в полуокружении, осуществляя снабжение войск по разбитым в распутицу просёлкам через узкий коридор прорыва вражеского фронта, называвшийся «Нелидовские ворота» и находившийся в 150 километрах севернее позиций 24-й кавалерийской дивизии имени маршала Тимошенко.
Весна-красна — самое тяжёлое время года. В первых числах мая на огородах ни свеклины, ни картофелины, ни капустного кочана.
Голод не тётка, пирожка не даст. Пацаны и мужики из ближайших деревень всеми правдами и неправдами доставали толовые шашки, детонаторы, бикфордовы шнуры, гранаты и прочие взрывающиеся боеприпасы. Шли к реке, мечтая о рыбе, которую можно сварить, пожарить на огне или сразу же, выпотрошив и соскоблив ногтём чешую, съесть сырой, прямо с косточками, прислушиваясь, как зубы впиваются в упругое, трепыхающееся тельце рыбёшки, наполняя человека сытостью и силой.
Пацаны, жившие в Самыкино, тоже мечтали о быстрой удаче, когда одна граната, брошенная в речной омут, даст мешок, а то и два мешка рыбы.
Граната у Сашки была, но не было запала. Запал? Вроде бы маленькая штуковина — медная трубочка, запаянная с двух сторон, состоящая из воспламенителя, замедлителя горения и детонирующего заряда, от которого взрывается основной заряд гранаты. Детонатор срабатывает не сразу, а через три-четыре секунды, когда прогорит замедлитель — и это нужно для того, чтобы граната не сразу взрывалась, а лишь после того, как долетит до врагов и упадёт рядом с ними.
В противотанковой гранате принцип другой, она должна взрываться на танке сразу после касания брони, не успев скатиться на землю. Но тогда, в мае 1942 года, Сашка этого не знал. Он поворотом рукояти взвёл боевую пружину гранаты. Взял принесённый приятелем противотанковый запал. Вставил в гранату. Зашёл в реку. Дождался, когда товарищи залезут в воду и встанут ниже омута, чтобы ловить оглушённую рыбу. Взмахнул гранатой. Боёк «тюкнул» по запалу, и... детонатор, не имеющий замедлителя, сработал на мгновенный взрыв боеприпаса...
Очнувшись от боли, Сашка почувствовал, что плывет по реке, хотя на самом деле его тело инстинктивно барахталось в воде, стараясь удержаться на поверхности. Осознание того, что боеприпас грохнул в руке, пришло сразу. Глаза застилала красноватая пелена крови, стекающей с иссечённой головы.
Под ногами почувствовалось дно. Сашка несколько раз левой, не сильно болящей, рукой плеснул в лицо водой и увидел, как от деревни бегут женщины, сажавшие картошку, а впереди всех, в сбившемся платке — его мамка.
«Значит жив, я ещё на этом свете», — понял Сашка и потерял сознание.
Во второй раз он опять очнулся от боли, но не в реке и не дома, а на спине коня. Сашка не сваливался на землю лишь потому, что его ноги были привязаны к стременам, а стремена — к седельной подпруге. Мамка одной рукой удерживала его тело, а другой, держась за уздечку, вела коня:
— Сынок, держись ради бога сам, иначе мы с тобой никогда не доедем до Княжина.
Сашка попытался ухватиться рукой за переднюю луку седла, но не смог. Вся правая рука была замотана холщовыми тряпками, промокшими от крови. Тогда он, как смог, сжал луку левой рукой и, словно сквозь сон, скорее чувствовал, чем слышал, как мать просит его не падать на бок и не умирать. Та дорога длиной в пару километров до госпиталя в соседнем селе ей показалась вечностью, а Сашке — мгновениями, на которые он выныривал из своего беспамятства.
Там, в селе Княжино, в избе военврач медико-санитарного эскадрона 24-й кавалерийской дивизии почти три часа ковырялся без наркоза в многочисленных ранах паренька, извлекая осколки. А Сашкина мать Антонова Анна Ивановна, стояла на коленях в сельском храме Андрея Первозванного, перед иконой Спасителя, писанной в старину по заказу тогдашнего землевладельца — светлейшего князя Григория Потёмкина-Таврического.
Обратного пути Сашка не помнил. Вконец сомлевший от боли и потери крови, он лежал, уткнувшись в конскую гриву своим израненным лицом, не видным из-под бинтов. Мать из последних сил удерживала бесчувственное тело от падения, а бывалый кавалерийский конь медленно и осторожно ступал копытами, возвращаясь знакомой дорогой в Самыкино, к месторасположению дивизионного передвижного военно-ветеринарного лазарета.

Осколки

...В начале 1960-х о телевизорах в наших краях ещё никто не слыхал. Популярные песни: «Ты не грусти, может быть, ещё встретимся...», «Речка Бирюса» и «Хотят ли русские войны?» звучали с заезженных пластинок, оживавших под трофейными патефонными иголками, привезёнными когда-то нашими солдатами-победителями из поверженной Германии.
Репродуктор однообразно вещал об энтузиазме целинников, ценности кукурузы и агрессивности американских империалистов. У нас дома он замолкал, когда отец приносил книги, взятые в библиотеке или купленные в магазине. Мы с братом ложились рядом с отцом, а он начинал читать. Навсегда остались в памяти строки о том, как воин Мишка «будет ослабевшими пальцами рвать в клочки письма ... и клочки писем ... усыплют землю рядом с истекающим кровью, умирающим Мишкиным телом, а потом сорвутся с места и, гонимые ветром, ... понесутся ... под гусеницы немецких танков».
Я представлял себе не взрослого мужчину, а мальчика по имени Мишка, умиравшего на войне, и жалел тётенек, которые никогда не обрадуются письмам, отправленным с войны.
— Пап, читай дальше, — просил я примолкнувшего отца и трогал маленькие чёрные точки — бугорочки на тыльной стороне его ладони. — Пап, а что это?
— Осколки...
Я не понимал значения этого слова, но знал: когда осколки начинают сильно зудеть, отец берёт большой круглый магнит, медленно водит им по руке или шее, и меленькие остренькие частицы металла, какие за вечер, какие — за неделю, вытягиваются из кожи. Когда я подрос, отец рассказал, почему и как взорвалась в его руке граната, и как лечил его ветеринарный врач с тунгусскими или монгольскими чертами лица. Тот приходил вечером, срывал присохшие повязки, чистил раны и мазал их из баночки мазью, составленной по древнему народному рецепту. А баночка та была взята из далёкого дома, когда лошадиный доктор уезжал на войну. Почему мазью? Наверное, верил врач в родовой тысячелетний рецепт. Да и чем ещё лечить, если обычный йод и порошок стрептоцида превратились в страшный дефицит, а чудодейственный американский пенициллин так дорог, что его не могут закупить у буржуев даже для лечения раненых генералов. Всего один раз упомянул батя про того фронтового «Айболита», а я запомнил потому, что очень интересная была его фамилия: Катюбеев. Сложилась первая в жизни нелепая рифма: «Катю бей, лечи коней».

Жив! И пытался выйти из окружения

...Через 80 лет после Сашкиного ранения, совершенно случайно, мне попалась на глаза страница из дневника старшего инструктора политотдела 24-й кавалерийской дивизии Андрея Высотина. В записи от 14 июля упоминался ветеринарный фельдшер Каттюбеев:
«12 июля. Целый день вели бои с автоматчиками, пытавшимися сжать кольцо. Обстреливают минами. Имеем потери. Встретил школьного друга красноярца Сашу Гупалова. Он лётчик. Прилетел за раненым генералом.
13 июля. Связи нет. Командир полка принял решение выходить из окружения группами.
14 июля. Вокруг меня образовалась группа в 18 человек, в том числе два командира — раненый в руку старший лейтенант Шевченко и ветеринарный фельдшер Каттюбеев, земляк, служили вместе в ветлазарете. Углубляемся в лес. Как противна конина без соли: трава и трава».
Это написано летом 1942 года, когда 39-я армия, а также 11-й кавалерийский корпус, куда входила и 24-я кавалерийская дивизия, были полностью окружены в результате немецкой операции «Зейдлиц».
...Больных и раненых кавалерийских коней, а заодно и смоленского паренька Сашку — моего будущего отца, лечил в деревне Самыкино ветврач Катюбеев (или ветфельдшер Каттюбеев), который, как видно из дневника Высотина, был жив и пытался выйти из окружения в середине июля 1942 года.
Благодаря доступным архивным документам я попытался собрать сведения о военветвраче.
Нашлось донесение о выбытии личного состава 248-го дивизионного ветеринарного лазарета 24-й кавалерийской дивизии. Как следует из документа, 11 военнослужащих этого ветлазарета пропали без вести 5 июля 1942 года. Десять человек, перечисленных в списке, больше нигде не упоминаются. Их нет в списках пересыльных пунктов, запасных полков, госпиталей, награждённых, убитых или демобилизованных воинов. Что за бой произошёл 5 июля, в результате которого командование ветлазарета утратило связь с личным составом своего подразделения?
Читаем об этом в журнале боевых действий 24-й кавалерийской дивизии: «... после тяжёлого ночного марша, не имея в течение трёх суток отдыха, дивизия, в составе 56-го кавалерийского полка, 5.07.1942 на рассвете встретилась с передовыми частями противника силою до двух батальонов пехоты и 100 человек парашютного десанта, поддержанных танками, и вступила в бой с превосходящими силами противника, в результате которого противнику был нанесён большой урон в живой силе и технике. Выставив боевое охранение… дивизия обошла Шлейно для дальнейшего следования в направлении Крапивня, с задачей ударить во фланг и тыл противника. Сплошная болотистая местность сильно осложняла передвижение людского и конского состава и особенно материальной части. Части дивизии находились под непрерывным воздействием авиации противника. Несмотря на все трудности, дивизия продолжала движение к месту сосредоточения».
В донесении о положении и боевых действиях 24-й кавалерийской дивизии сообщаются детали о выходе из окружения: «... С выходом на большак в районе Котлово, были подвергнуты сильному обстрелу из пулемётов и танков. Высланной разведкой… установлено, что большак занят противником — пехотой и крупными танковыми частями. Этим самым дальнейшее движение дивизии было приостановлено. В результате частых изменений маршрутов, очень плохих дорог и непрерывных налётов авиации противника, тылы и материальная часть сильно отставали от 1-го эшелона. Вследствие этих же причин личный и конский состав были чрезмерно переутомлены и понесли потери. Ввиду того, что части дивизии получали отдельные задачи, дивизия в полном составе действовать не могла. 5.7.42 разведка дивизии установила, что большак Оленино — Нелидово занят крупными танковыми силами противника ... выход на большак отрезан. Ведя разведку линии обороны противника, готовились к прорыву... В результате, 8.7.42 дивизия перешла большак, проведя за собой около 3000 человек других разрозненных частей. В ночь с 10 на 11 июля был организовано наступление отряда ... с целью сковать противника огнём... Задача выполнена и дополнительно выведено до 1000 бойцов и командиров (разрозненных частей)...»
Из окружения вышли не все. Уже 12 августа 1942 года немцы сообщили о пленении значительного количества бойцов и командиров. Группа Высотина смогла выбраться к своим только 1 августа 1942 года. Военфельдшера Катюбеева среди них не было.
Кутюбеев Александр Ефимович значится в списке убыли личного состава 24-й кавалерийской дивизии как пропавший без вести военветфельдшер, кандидат в члены ВКП(б). Место рождения: Красноярский край, Хакасская автономная область, станция Обачай, 1915 года рождения, призванный Бийским (очевидно, Бейским. — Ред.) райвоенкоматом. Родственники (отец Кутюбеев Ефим) проживали в д. Горово (Горево) Бийского района Хакасской автономной области.
Здесь уже иной вариант написания фамилии, что вполне привычно для фронтовых документов, когда многие данные записывались на слух и с чужих слов, не самыми грамотными писарями. Главное, удаётся узнать имя-отчество и место призыва военветврача Катюбеева (Котюбеева, Коттюбеева, Каттюбеева, Кутюбеева).
Читаю очередные упоминания о нём в дневнике Высотина:
«17 июля. Шли ночь. Под утро вышли к проселочной дороге. Бродят фашисты, идут машины. Днем не перейдешь, ждем ночи. Лежим с Каттюбеевым, наблюдаем за гитлеровцами.
18 июля. Ночью перешли дорогу. Вражеских автоматчиков не встречаем. Люди слабеют. Попадают кружки черники и земляники — подножный корм. Взобрался на сосну, огляделся. Слабею и я. Похудел, как после тифа. Совсем плохо себя чувствует Аносов. Такой здоровенный парень и ослаб.
19 июля. Двигаемся в направлении большака Белый — Ржев. Окруженцы идут и попутно с нами и навстречу. Сведения о путях выхода разноречивые. На западе слышен бой.
20 июля. Впереди слышен гул машин, очевидно, приближаемся к большаку. Посылаю Бричкина на разведку. Попал ручеек. Все умылись. Портится мясо. Развели костерок, обжариваем.
21 июля. Хоть бы на партизан наткнуться. Обидно, кто-то воюет, а мы... Вышли к большаку. Непрерывный поток немецких машин и танков в сторону Белого. С наступлением темноты перешли большак.
22 июля. Зарезали последнего коня. Поделились мясом с группой пехотинцев. Они шли нам навстречу. Говорят, что по нашему маршруту большое скопление гитлеровцев. А где их нет? Аносов совсем ослаб, идти не может. Ветфельдшер Каттюбеев решил отвести бойца в ближайшую свободную от немцев деревню: не бросать же парня в лесу. На руках нести не можем».
Это последнее упоминание в дневнике Высотина о своём сослуживце.
Согласно приказу номер 01002 от 31 октября 1941 года Главного управления формирования и комплектования войск Красной армии военфельдшер 24-й кавалерийской дивизии Кутюбеев был исключён из списков начальствующего состава Красной армии как пропавший без вести в боях с немецко-фашистскими захватчиками.
Доступная учётно-послужная карточка Котюбеева совершенно неинформативная. Она не имеет фотографии военнослужащего и не содержит сведений о точной дате и месте рождения, месте призыва и месте проживания родственников. Судя по почерку и цвету чернил, карточка заполнена задним числом, в момент подготовки приказа об исключении Котюбеева из списков Красной армии. В Центральном архиве министерства обороны есть другая учётная карточка, которая может быть предоставлена родственникам, подтвердившим своё родство, если они найдутся и заинтересуются судьбой человека: Катюбеева Александра Ефимовича, родившегося 5 сентября 1917 года в деревне Сизорово Горьевского сельсовета, Бейского района, Хакасской автономной области Красноярского края. Дата поступления на службу: 11.12.1938. Старший военфельдшер. Окончание службы: 1942 год.
Но и в 1942 году, и позже Александр был жив! Видимо, в ближайшей деревне, куда Катюбеев повёл Амосова, оказались немцы. Судьба Амосова неизвестна, а Александр Катюбеев был захвачен в плен. Кем? Не известно, но не только немцы охотились на окруженцев. Спешили зарекомендовать себя и назначенные старосты, и полицаи, и просто местные жители, запуганные оккупантами и ценящие свои жизни сильнее, чем жизнь незнакомого человека.

«Побег удачный»

Смотрю на немецкие карточки учёта военнопленных и вижу новые разночтения сведений о человеке. В плену он числился как Котюбеев Александр (отец — Ефим, мать — написано неразборчиво: Тос..., Тан... или Тон...). Дата рождения не 1915 год, как указано в дивизионном донесении о выбытии, а 5 сентября 1917 года. Военветврач третьего ранга 24-й кавалерийской дивизии. Место взятия в плен: под
г. Белый. Ближайшие родственники проживали по адресу: Минусинск, ул. Набережная, дом 35. 18 марта 1943 года Котюбеев из Stalag IXA был доставлен в Stalag IXC.
Шталаг IXA, откуда привезли его, располагался в центре Германии. Несколько тысяч советских военнопленных, интернированных сюда с октября 1941 года, содержались отдельно от других заключённых в нечеловеческих условиях. Умерших военнопленных из Польши и стран западной коалиции хоронили на одном кладбище, а советских и сербских военнопленных закапывали в лесу в братских могилах.
Подробной информации о другом лагере, куда перевели Катюбеева, найти не удалось. Иностранные источники кратко и «толерантно» сообщают, что лагерь находился в Тюрингии, что через него прошло более 42 тысяч человек. В числе пленных перечисляются поляки, французы, бельгийцы, югославы, канадцы и американцы. На лагерном кладбище похоронены около 300 советских военнопленных, умерших от голода и тифа. Записана история о том, как однажды, в марте 1942 года, британские рядовые Макфарлейн и Голди сбежали из лагеря, надев синие рабочие комбинезоны поверх своей британской военной формы. На них были рюкзаки для прикрытия знака «военнопленный». Они спрятались в вагоне с солью, чтобы добраться до Бельгии, а там им удалось найти способ, чтобы благополучно вернуться в свою Шотландию.
О побеге советского военнопленного западные историки умолчали. Не рассказали, как заключённый, военветврач третьего ранга, что равнозначно званию «капитан ветеринарной службы» Катюбеев Александр Ефимович бежал из концлагеря 11 сентября 1944 года, через неделю после своего двадцать седьмого дня рождения.
На его учётной карточке военнопленного стоит немецкая отметка: «Побег удачный», а это значит, что никто не смог догнать или найти и задержать беглеца.
От месторасположения лагеря до наступающих войск Красной армии ему нужно было пройти около 700 километров по чужой земле, густо застроенной аккуратными городками и отдельными поместьями, заселёнными враждебно настроенным населением.
К сожалению, мне так и не удалось узнать, смог ли Александр преодолеть эти трудные и опасные километры.

Виталий АНТОНОВ
Тверь

От редакции. В Книге Памяти погибших и пропавших без вести в Великой Оте­чественной войне (Абакан, 1995) указано, что Кутюбеев Александр Ефимович, 1900 (1915) г.р., призванный Бейским райвоенкоматом, военный ветфельдшер 248-го кавалерийского полка 24-й кавалерийской дивизии, пропал без вести 05.07.1942 г. Архивные документы, изученные автором публикации, проливают свет на ранее неизвестные факты из военной судьбы героя. Возможно, кто-либо из его родственников или знакомых жив и может дополнить историю. Отзовитесь!