Осенний сплин

Сентябрь сменился октябрём,
…И лето — долгою зимою.
Лишь небо, что над головою,
Всенепременно в голубом.

Да, это радует, мой друг,
И кажется, есть постоянство…
Какое дивное убранство!
Ты только посмотри вокруг!

Дождь листопадный за окном,
И осень смотрит королевой,
Слывя красавицею первой
В своём наряде золотом.

Горячий кофе не согрел.
Весь мир как будто держат плечи…
А шоколадом душу лечат
Или же просто — кипой дел?

Здесь холод вовсе ни при чём,
«Всё — сплин и блажь!» — заверил Пушкин…
Как это всё-таки по-русски,
Быть не уверенным ни в чём?

Постой, а скоро ведь Покров!
Он землю враз укроет снегом,
Все в этом мире будут в белом,
И только небо — в голубом!

Парижская осень

Эта осень отчаянно рыжая,
Её профиль писал Ренуар.
Словно в томном, беспечном Париже я,
И листвою усыпан бульвар.

Вижу схожесть её несомненную
С юной Жанною Самари.
Этот взгляд, что вмещает вселенную,
Подари мне опять, подари!

Ты считал меня милою девочкой,
Столь далёкой от бурь и невзгод.
Рассуждал о любви: «Знаешь, деточка!
Всё проходит, и это пройдёт...»

Не поспоришь с печальною мудростью,
Так говаривал Екклесиаст.
Только станет большой безрассудностью,
Если вдруг я поверю сейчас.

В то, что топи глухие, бездонные
Унесут все слова и тепло...
Эти губы — всегда непокорные.
Всё, что сердце огнём обожгло.

…Вновь зажглись фонари старой улицы,
Город в синий укутался плед.
Ночь, как птица, на землю опустится,
И так будет ещё сотни лет.

Те стихи, что писались как исповедь,
Ты раздаривал всем за гроши.
В них навеки звучать будет истово
Ясный голос бессмертной души!

Чуточку другими…

Ты видишь вдруг, как хрупок мир,
Вчера казавшийся твердыней.
…Картонный домик на витрине
Разрушил уличный факир.
И растерявшись, как дитя,
Ты ловишь воздух и опору.
Представ встревоженному взору
Трещат основы бытия.
В бессонной, гулкой тишине
Ты вдруг наедине с собою.
Мелькает небо голубое
Квадратным лоскутом в окне.
И время есть перебирать,
Пшеницу отделять от плевел.
Что в сердце ты своём посеял,
В дни жатвы будешь собирать.
И ясно станет что почём,
И что на самом деле ценно,
И жизненно, и вдохновенно
В предвечном отблеске своём.
Назначив встречу в новом дне,
Проснёмся чуточку другими,
И в одиночестве родными,
И знак сигнальный — свет в окне.
Когда же вдруг соединят
Нас снова вместе где-то свыше,
То и обнять не будет лишним,
А может быть, расцеловать.

С глазами на восток

Мой край, где самый чистый, белый снег,
Как омофор, укутывает душу.
Здесь царство льдов, холодных, быстрых рек,
Чьи переливы вновь хочу я слушать.

Вода течёт в далёко, в глубину
Артериями с голубою кровью,
Пересекая лентами страну,
И судьбы — на два берега порою.

Здесь мой восход с глазами на восток,
И Ангара в объятьях Енисея.
Седой Саян, как каменный цветок,
Застывшим белым крошевом усеян.

Я не могу на эту мощь смотреть
Без трепета и замиранья сердца.
И под ногами красная, как медь,
Моя земля со взором иноземца.

В непокорённой северной тайге
Я слышу вольный дух казачьих песен,
Сиянье путеводных звёзд во мгле,
И кедры, что уходят в поднебесье.

Здесь разлилась божественная ширь,
И всё сошлось, спаялось неделимо.
Бескрайний космос мой — моя Сибирь!
И это чувство непреодолимо!

Надежда МИСЮРОВА
Курагино,
Красноярский край