В женской колонии Хакасии начали изучать английский язык. Кружок открылся после того, как в исправительное учреждение попала преподаватель иностранного языка. Она предложила обучать заключённых, инициативу руководство поддержало.
А так красиво начиналось...
«Надо было попасть в тюрьму, чтобы мной заинтересовалась пресса. Не с той стороны становлюсь узнаваемой», — вздыхает Светлана Алексеевна.
О ней писали многие СМИ: ещё бы, преподаватель распространяла наркотики среди учащихся.
— Это не так, не распространяла, — утверждает женщина. — Для себя брала психотропное средство, поделилась кое с кем... И вот здесь оказалась…
Её история жизни с элементом сказки про Золушку. Только наоборот.
…На знаменитом алматинском катке «Медео» девушку, которая каталась на коньках, сбил парень. Как оказалось, судьба, любовь с первого взгляда. Он — иностранец, из Арабских Эмиратов. На свою родину и привёз молодую жену.
— Государственный язык — арабский, но так как большую часть населения составляют приезжие работники, то речь в основном звучит английская. За то время, что жила за границей, выучила язык на уровне разговорного. Семейная жизнь не сложилась: детей не было. Во многих медицинских центрах проверялись — несовместимость у нас. Вернулась в Россию. 26 лет — ни семьи, ни образования. Начинать нужно было, как говорится, с нуля. Знала английский, вот и пошла учиться на факультет иностранных языков. С мужчиной сошлась, сына родила… У бывшего мужа новая семья, в которой дети растут. А я вот сегодня здесь.
Когда началось следствие, на моего сына столько гадостей вылилось — какая плохая у него мать. Ополчился весь мир… Страшно, что здесь оказалась. Но самое страшное у меня впереди — это откровенный разговор с сыном.
В образовательную деятельность Светлане Алексеевне дорога на десять лет закрыта. Для того, чтобы не потерять квалификацию и быть полезной (что учитывается, когда рассматривается вопрос об условно-досрочном освобождении), предложила вести кружок английского языка. Руководство колонии разрешило. Желающих набралось две группы: с нулевыми знаниями и со школьным английским.
Бедная Лиза
Среди тех, кто приходит заниматься, Елизавета. Способности к изучению языка у девушки отмечали и в школе, и в институте. Она — профессиональный психолог. Активно занималась волонтёрской деятельностью. Жизнь её можно назвать благополучной до того, как оказалась в колонии. Её рассказ краток:
— Познакомилась с парнем. Стали вместе жить. Потом оказалось, что он в квартире прятал наркотики. А под статьёй оказались оба. Сейчас моё дело рассматривается в кассационном суде. Очень надеюсь, что будет переквалифицирована статья, по которой я здесь…
Не жди — не встретимся
Поддержать знания английского приходит Татьяна. По первому образованию она юрист, по второму — педагог по вокалу.
На свободе у неё было всё — друзья (один из них в финал программы «Голос» прошёл, другой в Камеруне живёт), поездки, свой бизнес. Как она признаётся, закон нарушала осознанно: развозила наркотики.
— Но вы же юрист! Вам ли не знать, за какие преступления можно попасть в тюрьму!
То, что училась на «гражданской кафедре», оправдание слабое.
— Мы же считаем, что у нас всё получится и никто ничего не узнает. Мы умные и удачливые. Страшное произойдёт с кем-то, но не со мной. А в результате... я здесь, на закрытой зоне, где запрещено пользоваться сотовыми телефонами и Интернетом. Время быстротечно, и вряд ли удастся восстановить связи, когда я выйду на свободу... За всё в этой жизни надо платить.
Где ты, счастье?
В конкурсе на лучшее новогоднее блюдо, которое проводилось среди колоний Хакасии, Наталья заняла первое место. По-английски представленный шедевр звучал «The Family Happyness». В русском варианте — «Семейное счастье» или «Счастливая семья».
Самой Наталье счастья семейного ещё долго не видать. Вот её рассказ:
— Я повар-кондитер. Хотелось расти дальше. Поступила в институт на факультет «учитель начальных классов с дополнительной подготовкой по английскому языку». Но быстро поняла: дети — это не моё. Нервная система не выдержит общения с ними. Получить профессию семейного психолога не успела, на третьем курсе попала в тюрьму. Была замужем, дочке сейчас девять лет.
Причина, по которой оказалась в колонии:
— Познакомилась с парнем. Он пригласил к себе домой. Выпили, он стал приставать. Схватила, что попалось под руку, ударила и убежала. На следующий день узнала, что парень мёртв.
В колонии она работает поваром. И учит английский язык. На воле пригодится, может, дочке с уроками поможет.
Терпение и надежда
Они бодрятся и хорохорятся. В пользу изучения английского Елизавета приводит весомый аргумент: «В Москве официант получает 80 тысяч, а со знанием английского языка — 250 тысяч». М-да, ждут вас в точках общепита российской столицы...
Но ближе к реальности. Они понимают, что на свободе придётся начинать новую жизнь. В которой, возможно, не потребуется ни высшее образование, ни английский. Елизавета получила в колонии новую специальность — садовник второго разряда (на свободе можно блеснуть: ландшафтный дизайнер). Хочет ещё освоить профессию электрика. В женской колонии можно обучиться на сантехника, кочегара, повара, парикмахера, швею.
— ХХI век — век образований, — говорит Светлана Алексеевна.
Сейчас она работает в прачечной. Кто думает, что в процессе стирки всё просто: закинул бельё в машинку и отдыхай — глубоко ошибается. Тут свои нюансы. И перспективы:
— Выйду на свободу, уеду на родину, в Казахстан. Открою свою прачечную. Эта услуга всегда нужна, как и чистка верхней одежды. Серьёзно изучаю этот вопрос.
У всех этих женщин есть главное — тыл. От них не отвернулись родные, которые приезжают на свидания. Женщины это ценят и признают: «За свои ошибки расплачиваемся свободой. Но страдают наши родители и дети. Им достаётся не меньше, чем нам. Перед ними стыдно».
И если Светлана Алексеевна и Наталья ждут и боятся откровенного разговора с детьми, то Елизавета и Татьяна страдают — ребятишек у них нет, а годы безвозвратно бегут… Можно и не успеть. Одна надежда — на условно-досрочное освобождение. Режим не нарушают. Добросовестно выполняют распоряжения администрации. Не грубят (за это можно попасть в штрафной изолятор, и тогда прощай условно-досрочное). Активно участвуют во всём. Вот и к праздникам готовятся — они и сценаристы, и режиссёры, и актрисы.
И в тысячный раз у них в голове вертится: зачем я это сделала? За решёткой, где жизнь по расписанию и под контролем, доступа к сотовому телефону нет, время течёт по-иному. Бывает, жалость к себе растёт, наказание за преступление начинает казаться несоразмерным совершенному проступку… «Здесь учишься справляться со своими эмоциями. Терпение и ещё раз терпение», — откровенничают девушки.
И всё-таки в глубине души у них есть маленький росток надежды, что жизнь у них сложится. И будет всё хорошо... Будет ли? Судимость в некоторых случаях станет причиной отказа в трудоустройстве, в том числе и у их детей.
Имена девушек изменены. Этот факт своей биографии они стараются скрыть от знакомых, насколько это возможно.
Ирина СТАРЦЕВА
Комментарий
Константин Раковский, заместитель начальника исправительной колонии № 28:
— В места лишения свободы попадают добровольно. Взрослые люди осознанно идут на преступление, а оказавшись здесь, признаются: оно того не стоило. Да, в колонии получают, бывает, несколько профессий — по четыре, а то и по шесть. Начинают писать картины, учить английский. Но лучше открывать свои горизонты всё-таки на свободе. Хочу предостеречь: не совершайте ошибок, слишком высока плата за их исправление, которая отражается не только на вас, но главное — на ваших детях и родных. Берегите себя и своих близких.
