Да простят меня ревностные борцы с пьянством с их микроскопическими надписями о вреде того или иного напитка, спрятанными в самых укромных уголках ярких бутылочных этикеток. Мои герои — простые люди, им свойственны некоторые слабости, и как и всем, хочется немного удовольствий, а этикеток они не читают. Итак...

В боковой комнате малогабаритной квартиры топчутся несколько мужиков средних лет в томительном ожидании, когда их позовут за стол. До Нового года ещё два часа, а у них, как говорится, ни в одном глазу, и это мужиков удручает. Через полуоткрытую дверь сочатся чудесные кухонные ароматы, и от этого в животах мелодично бурчит. Особняком держится Иван Иванович Пузырёв. Его ждут лишь две паровые котлетки и бутылка минеральной воды, поэтому живот Ивана Ивановича молчит. Супруга Пузырёва рьяно следит за новыми веяниями в медицине, что позволяет обнаружить в подопытном муже сразу кучу болезней: лицо пышет здоровьем — значит, гипертония; изжога даванула от магазинных деликатесов — это язва, и срочно нужны травяные настойки и диеты. Поэтому Пузырёв, мягко говоря, не любит посещать разные мероприятия с женой, где она монолитной стеной сидит рядом и «ничего нельзя».
Скучающие в ожидании застолья мужики заводят разговор о модных корпоративах. Иван Иванович прислушивается и, придвинув своё ещё крепкое, не убитое бесконечными диетами и микстурами тело, включается в беседу. Накипело.
— Вот говорят — корпоратив, корпоратив... Не то это, братцы. Нет в нём души. Ну собрались за столом, закуской всё уставлено, питья разного море, какой-то нанятый тип кривляется, пытаясь всех рассмешить. Тоска! И вот оно, долгожданное: «За это надо выпить!» И дружное: «А мы не возражаем!» Рука, понятно, тянется в нужном направлении, и тут её путь категорически пресекается женой, напоминающей о твоей несуществующей язве и нудным голосом объясняющей, что эти вкусняшки вредны твоему страдающему организму. Мысленно ругаясь нехорошими словами и ковыряясь вилкой в худосочном салате, смотришь, как соседи поглощают яства и искристые напитки, розовея при этом щеками и моргая сытыми глазами. А тут ещё, приняв меня за родственную душу, как чёртик из табакерки, выныривает какой-то желчный дистрофик со стаканом минералки и начинает, гад, гудеть и гудеть в ухо о симптомах, народных рецептах, об известных травниках и даже о сеансах полузабытого Кашпировского и ушедшего в мир иной Чумака. А в это время единственная и неповторимая отлучилась на пару секунд со своего поста — и надо успеть тяпнуть рюмку водки и прожевать кусок колбасы. Несмотря на возникшую помеху, это удаётся (опыт — большая сила), и дистрофан, давясь слюной и поняв, что его лекция не прошла, удаляется искать другие уши.
Корпоратив в разгаре. Супруга, почувствовав неладное, уже не отходит ни на шаг. Всё! Салат в три калории съеден, минералка выпита. Тебя решительно, чтобы где-нибудь не тормознул, тянут к выходу мимо уже основательно потраченного великолепия на столах, через строй осоловевших от съеденного и выпитого людей, не знающих, чем себя занять в паузах между тостами. Веселье продолжается! В углу кучка меломанов за призовую шоколадку что-то мычит под караоке. В другом углу наперегонки прыгают в пыльных мешках кто помоложе. В центре пузатые мужики в балетных пачках танцуют танец маленьких, извиняюсь, лебедей. Мне их всех жалко.
Пузырёв откидывается на спинку дивана и, заложив руки за голову и мечтательно улыбаясь, продолжает:
— Эх, братцы, было время, когда в последний день старого года по дороге домой с горячо любимого предприятия покупался на троих сырок «Дружба» за 14 копеек и бутылка «Экстры» за четыре рубля 12 копеек. Конечно, можно взять водку и подешевле, но на носу праздник и мы шикуем. Быстро находим закуток подальше от глаз завидущих мужиков, бредущих под конвоем жён. Мороз нам не помеха! Ожидание прекрасного греет лучше любого пуховика и шапочки-менингитки. Нет цели упиться (Боже упаси). Настроение располагает, для начала, к обсуждению международного положения. Как же оно без нашего мнения обойдётся! Понятно, что тема затёртая до дыр в курилках на работе, но сейчас она становится актуальной, и выплывают новые нюансы в таком важном вопросе. Потом можно критически пройтись по крутым спинам не очень справедливого начальства. Опять не ново? Но уже давно замечено, что за территорией подвластного им предприятия это получается острее и забористее.
Бутылка быстро пустеет. Делаем вид, что не очень хочется, но обстановка и много недосказанного требуют отправить самого молодого за второй. Через семь минут новый сырок, освобождённый от блестящей обёртки, главная покупка — чистая, как слеза младенца, и складной стаканчик веером располагаются на культурно расстеленной газетке. Сервировка закончена — можно начинать. Если содержимое первой проглатывалось моментально потому, что соскучились и в этом виноват круговой контроль «не моги!», начиная с семьи и заканчивая рабочим местом, то вторая уже смакуется, появляется необходимость поговорить о жёнах; и даже самая закостенелая мегера преподносится белой и пушистой, с нетерпением ждущей кормильца домой. Возможно, с классической скалкой в руке, подбоченясь и на глаз определяя — сразу треснуть по башке или будет достаточно просто попилить. Конечно, это шутка, и наши жёны прекрасны и милосердны, и каждому хочется верить, что именно его половинка ласково встретит и, любовно поправив подушку, уложит на диванчик подремать до главного новогоднего момента.
За третьей идём уже все вместе, так как расстаться даже на короткий срок нам трудно. Издёрганная от наплыва покупателей работница прилавка ворчит: «Ходют и ходют, туды и сюды. Взяли бы сразу скока надо». Но мы понимаем, что если «сразу скока надо», то это уже банальная пьянка, а у нас, как говорит герой известного фильма, «всё чинно и благородно».
Почувствовав, что дело идёт к разлуке, кто-то с грустинкой в голосе запевает прощальную песню, остальные звонко подтягивают, каждый своё сокровенное. Проходящий мимо люд тревожно озирается и ускоряет шаги, думая, что с ближайших степей забрели оголодавшие от бескормицы волки. В сотый раз поздравив друг друга с наступающим годом и отбив плечи и руки дружескими похлопываниями, уходим, забыв одного на скамейке. Возвращаемся за ним, встречаемся, как после долгой разлуки, кричим «ура!» и подбрасываем вверх шапки. Не беда, что тот оказался слабым звеном и приходится депортировать его домой под руки, на наш взгляд, он ещё в норме; и когда отпускаешь, то не сразу падает. Доставляем до квартиры уже задремавшего товарища, как носилки, заносим в коридор, бережно кладём на половичок и, выслушав от хозяйки короткое и весомое пожелание доброго пути, расшаркиваемся. И с сознанием выполненного долга расходимся по домам. Простенько и со вкусом. А вы — «корпоратив, корпоратив». Тьфу на него!
Пузырёв прерывает монолог и, покачивая ногой, задумывается. Потом, злорадно ухмыляясь, достаёт из кармана флакон с очередной чудодейственной настойкой и медленно-медленно, тонкой струйкой, чтобы продлить удовольствие, выливает её в цветочный горшок.

Владимир ПОПОВ
Абакан