...Там мышка живёт, тебе хвостик отгрызёт...» — распевали мы незатейливые слова этой песенки. И вдруг слышим от дворовой ребятни, что в овощехранилище набирают на лето мойщиков огурцов для засолки плодов на зиму, а потом их раздадут в столовые Абакана. Говорили, что за «помывку» платят неплохо. Ребятишки с нашего околотка решили пойти и записаться у начальника. Овощехранилище находилось рядом с нашим домом, стоило только за угол завернуть. Мне тогда исполнилось девять лет, младшей сестре Люде — семь. Мы побежали к маме, которая копалась в ту пору в огородике, и стали отпрашиваться у неё, мол, сможем заработать денежки на новые сандалии к 1 сентября.
После войны всё лето ребятишки бегали босиком, ноги в цыпках... Особенно любили бродить по лужам после дождя. В те времена дождь серебряными нитями струился с небес на землю, тёплый-тёплый, как парное молоко...
Вначале мама не соглашалась (а помощь была нужна, получала она мизерную пенсию, колхозную), но поразмыслив, разрешила, строго-настрого наказав: не есть немытых огурцов, иначе можно заболеть дизентерией. Мы побожились, что будем обязательно мыть огурцы в чистой воде из бачка для питья.
Прибежали мы в овощехранилище, а там уже очередь к начальнику: были и наши знакомые ребятишки — Серёжка, Санька, Валя, Таня... Потом кто-то отработал месяц, кто-то — один день, мы же с Людой — три недели. А воскресенье было, как Люда говорила, — «отдыхной»...
На следующий день пришли ровно в восемь утра. Большие ворота овощехранилища открылись. Мы, ребятишки, уселись на лавку возле стены, стали ждать самосвал с огурцами. Рядом с воротами стоял огромный чан с водой, от него шёл железный жёлоб, который перекрывался, чтобы вода зря не вытекала наружу.
Наконец у ворот запиликал самосвал, доверху заполненный огурцами. Мы подскочили, встали по ту и другую сторону жёлоба. Самосвал поднял кузов и опрокинул содержимое в чан. Огромное море огурцов ухнуло, булькая, прокрутившись, нырнуло и поплыло по жёлобу к нашему рабочему месту. А мы своими ручонками подхватывали их — зелёненькие, с пупырышками, купали в воде... Попадались и большие желтоватые «кабанчики», их тоже отправляли в дальнейшее плавание. На самом конце жёлоба работницы овощехранилища подхватывали мытые огурцы и бросали в бочки с солью и укропом. Мужики откатывали наполненные бочки на бетонную площадку, заливали колодезной водой, заколачивали крышками и снова откатывали, уже на склад. Работа продолжалась — от бочки к бочке, до конца смены.
Когда самосвал уезжал за новой партией огурцов, мы отдыхали на лавке и, памятуя наказ матери, тщательно мыли огурцы в чистой воде, ели с солью и с хлебом. Некоторые ребятишки, забыв обо всём на свете, обтирали огурец о сарафанчик или трико, с наслаждением его уплетая. И никто не заболел. Но как говорила мама: «Бережёного Бог бережёт...»
Огурцы плывут и плывут караваном по жёлобу, как по реке, и мы с ними уплываем в далёкие страны, через леса и горы, к Чёрному морю, которое никогда не видели...
— Смотрите, какой смешной огурец попался!— кричит нам Санька, — у него уже и попку отгрызли мыши! — и, закатываясь от смеха, бросает его в нашу сторону. И началось всеобщее веселье! Брызганье в разные стороны водой из жёлоба. Девчоночий визг, хохот...
— А вот и Буратино с длинным носом, — показывает огурец Таня.
И снова хохот до ушей, хоть завязочки пришей!
Работницы овощехранилища пригрозили, что начальник снимет сегодня половину зарплаты за наше баловство. Мы сразу присмирели и снова принялись за свою монотонную работу.
За огурцами на полях поспевали помидоры... Начальник снова приглашал нас на помывку, но мы «отнекались», сказали, что уморились от огурцов. Да и уже пора собираться в школу, покупать на базарах всякие школьно-письменные принадлежности.
Наконец настал день зарплаты. Ребятишки с матерями шли получать свои первые заработанные денежки. Мы с мамой тоже затопали к начальнику. Он учёл все наши выходы на работу, мама расписалась в ведомости и, пересчитав деньги, сказала нам: «На две пары сандалий хватит да ещё, девоньки, немного останется. Сначала сходим в промтоварный магазин, а потом в продуктовый, купим вашу «дунькину радость» (так называли мы любимые карамельки «подушечки»).
В магазине мы тут же сбросили старые тапки, примерили новые сандалии и не захотели их снимать.
— Ладно уж, идите в них... — разрешила мама.
Шли мы с Людой счастливые, в новеньких, чуть желтоватых сандалиях, которые, казалось, светились на ласковом солнышке. И казалось, все прохожие любуются нами...
До вечера мы щеголяли в этих сандалиях около дома, угощая «дунькиной радостью» соседских ребятишек.
Мама ласково напомнила: «Без труда — не вынешь рыбку из пруда... Вот так-то, мои маленькие помощницы».
Лариса КАТАЕВА
Абакан
