У моего отца всегда есть какая-нибудь теория или тезис сегодняшнего дня. А так как мы сплавлялись на ту пору по Амылу, то и теория была про сплав, причём теория экономическая.
Основной её тезис гласил, что сплавляться выгодно. Дальше шли расчёты, бралась сумма денег, якобы затраченная нами, делилась на количество дней и получалось по 200 рублей в сутки, уж не помню, на человека или на весь экипаж. Подозреваю, что на человека, ведь если на весь экипаж, то получается совсем экономическое чудо какое-то. Я что-то вяло возражал, подсознательно понимая, что есть в этом какое-то лукавство... Отец же утверждал, что в городе я трачу на каждого члена своей семьи гораздо больше денег. С ним спорить трудно, особенно когда ты не на своём поле играешь и правила не ты придумал. Но... Как говорил, кажется, Остап Бендер: «Всё учтено могучим ураганом».
Сначала отец, я и дядька на резиновых лодка налетели на мыс острова с большим заломом из топляка. Воды начерпали и угодили не в ту протоку, зато, опять же по отцовской классификации, наше времяпрепровождение с этого момента начало называться туризмом. Потому что определялось всё очень просто: если зад мокрый — это туризм, а если сухой — рыбалка.
Ну а потом на горизонте показалось удивительное облако. Редко такое увидишь. Оно напоминало атомный гриб, который показывают по телевизору или рисуют в книжках по гражданской обороне, причём из большого хмурого облака в землю упирался тёмно-синий плотный столб. Облако мне сразу активно не понравилось, и я сказал отцу: «Может, пристанем, поставим палатку, пока дождь не пошёл». — «Ты что, в дождь не плавал? — последовал ответ. — Целлофаном накроемся и поплывём».
Буря, конечно, шутить не стала. Какой там целлофан! Ураганный ветер подхватил наши резиновые лодки, понёс против течения и быстро выкинул на галечник. А потом сверху ударил дождь. Стоял июль, но температура обрушившейся на нас воды больше подходила сентябрю. Струи били с такой силой, что вышибали из земли и воды полуметровую дымку — из брызг и песка на берегу и просто из брызг на воде. Я пытался спасти спальный мешок, но потом обнаружил, что лодка наполнилась и я сижу в воде. Мы вылезли из лодок и, сделав несколько шагов, застыли, нахохлившись. Так и стояли, не шевелясь, пока бушевал этот водопад. Этакие статуи викингов, высадившихся на незнакомый берег.
Стихия бушевала минут двадцать. Потом всё стихло, и мы остались на пустынном галечнике мокрые и замёрзшие, сухих вещей практически не было. Начало вечереть... Садиться в лодки и плыть дальше, выбирая для ночлега место, где есть дрова и место для палатки, было невозможно по простой причине: мы мокрые насквозь и на воде замёрзли бы очень быстро. Оставаться на этом берегу тоже было нежелательно, потому что дров вокруг не наблюдалось вообще. А нам был нужен очень большой и жаркий костёр, чтобы согреться и высушить одежду. И лишь неподалёку над водой торчала довольно большая сушина, отполированная временем. Это дерево нас выручило, мы его раскололи на большие поленья, и костёр получился большой, почти пионерский. Вокруг развесили мокрую одежду. Попив чаю и поужинав, мы с дядькой отправились спать в поставленную палатку, а отец взялся сидеть всю ночь у костра и сушить одежду.
Уснул я быстро, потому что устал. А утром вылез из палатки и увидел отца, он так и просидел у костра всю ночь. Он бодро отрапортовал, что всё нормально высохло, вот только дядькина энцефалитка сгорела и свитер маленько подгорел. Юмора добавил дядька, который в это время вылез из палатки и сказал: «А там было две тысячи рублей». Он имел в виду, что в кармане энцефалитки лежали деньги. И тут я вспомнил отцовскую теорию про выгодность сплава, от которой теперь не осталось камня на камне, о чем я и поведал отцу. Две тысячи рублей за вечер у костра — и нет больше теории. В это время дядя разворачивал подгоревший свитер и с сомнением разглядывал его. Посмотреть было на что. По какому-то капризу случая у свитера на груди выгорело пятно, по форме напоминающее женский бюстгальтер довольно внушительного размера. «Я это носить не буду!» — сказал он с интонациями ребенка, которого мать наряжает в не нравящуюся ему одёжку, и бросил свитер в воду. Теория получила завершающий пинок под зад.
И тут отец сказал коронную, можно сказать, эпохальную фразу: «Да, маржа не в нашу пользу». Эта фраза стала девизом нашего похода, для меня, по крайней мере.
Антон ЗОГРАФ
Саяногорск
