Рудник в посёлке Вершина Тёи добывает и отгружает продукцию. Для страны это беспрецедентный случай, когда предприятие, много лет находившееся в стадии банкротства, возобновило работу. Возрождение Тёи, как и Абазы, стало главной целью экс-директора ООО «Абазинский рудник», а ныне члена Совета Федерации России от Хакасии Александра Жукова. Сенатор рассказывает, как удалось её добиться.
— Александр Аркадьевич, одним из аргументов избрания вас членом Совета Федерации от республики в феврале 2019 года стала необходимость спасти Абазинский рудник. Спустя полтора года вы присутствуете на реанимации Тёйского производственного комплекса. Тут нет никакой ошибки?
— Нет, всё правильно. Я поясню. Дело в том, что ещё в 2016 году, когда меня пригласили руководить Абазинским рудником, была поставлена задача не забывать про Тёю. И вернуться к данному производству, как только появится возможность. Но тогда экономическая ситуация не позволяла, все силы были брошены на то, чтобы поднять Абазу.
Почти два года у нас ушло, чтобы ввести в работу минус двухсотый горизонт. Был проделан огромный пласт работы, мы освоили новую технику, отработали новую технологию, увеличили объёмы. Параллельно вели работу с нашим ключевым партнёром — компанией «Евраз», которая забирает абазинский концентрат для дальнейшей переработки. При этом не забывайте, что на предприятии, которое в своё время было остановлено, велась процедура банкротства, выйти из которой просто так, по своему желанию, нельзя. И если к осени 2018 года у нас не вызывал серьёзных опасений технологический процесс, то ситуация с юридическими и финансовыми вопросами зашла практически в тупик. Нужен был какой-то неординарный выход. На уровне же Совета Федерации появлялась возможность вести переговоры о будущем предприятия совершенно в другом ключе. Были сложные и длительные переговоры, но постепенно мы добились, чтобы нас услышали. Нашли компромисс с Федеральной налоговой службой, утвердили мировое соглашение в суде. Очень весомый камень, я вам скажу, свалился с души. Это был август прошлого года. Тогда и настало время заниматься Тёей.
— Предприятие в Вершине Тёи стояло пять лет, люди были уволены, многие уехали, казалось, что рудник умер. Что было самым сложным в запуске производства на тёйском предприятии?
— Лучше спросите, было ли там что-то простое… ООО «Тёйский рудник» проходило процедуру банкротства. Самым сложным было убедить Арбитражный суд, что имущественный комплекс предприятия нельзя выставлять на торги по частям. А именно этого добивались некоторые горячие головы, уже практически с линейкой пройдясь по руднику и посчитав условную прибыль от сдачи того, что осталось, на металлолом. И это был, пожалуй, переломный момент. Отдельное спасибо хочу сказать экс-министру экономического развития республики Николаю Викторовичу Евдокимову, который в сложных ситуациях помогал проекту.
Плюс работала, конечно, хорошая команда. Именно это, наверное, помогло сначала убедить компанию «Евраз» в том, что с нами можно иметь дело по Абазе. Затем, когда пришло время, наши партнёры помогли Тёйскому руднику, по сути авансируя его. В этих двух проектах на каждом этапе нам давали кредит доверия. Помню первые переговоры с «Евразом», никто и слышать ничего не хотел. Но я приезжал снова. Они меня в дверь, я в окно. И так постепенно убедил, что с нами необходимо сотрудничать.
На мой взгляд, проекту ещё и повезло. На каждом этапе производственного процесса, поиска финансового или юридического механизма, договорённостей с партнёрами, взаимодействия с местными властями, увязки воедино всех тонкостей и нюансов находился сильный руководитель, который брал на себя личную ответственность за какой-то участок работы. Не просто действовал в рамках имеющейся практики или норм закона, а включался лично. И помогал. Иначе чем какой-то собственной силой духа, которая была у проекта, объяснить это не могу. Благое ведь дело делали, верили друг другу, иногда только это и сдерживало, чтобы не опустить руки. И люди откликались. Принимали очень непростые решения, в меру даже рискованные, но принимали.
Например, одним из ключевых решений было сохранить железнодорожную ветку в Вершине Тёи. Железнодорожники оставили под напряжением всю линию, тупик законсервировали, сохранили людей, несли затраты. Когда пришло время, именно на этой основе в кратчайшие сроки удалось восстановить железнодорожный перегон до рабочего состояния, запустить станцию и в целом подготовить участок для регулярного грузопотока. А это ключевой момент, потому что железорудный концентрат — это объёмы, его просто так не вывезешь, только по железной дороге.
— Действительно, судя по публикациям в прессе, которые сопровождали весь процесс восстановления работы рудников в течение этих лет, успеха удалось добиться скорее вопреки всему, чем благодаря кому-то. Почему вообще встал вопрос о закрытии рудников, если сейчас они работают, по сути, на той же сырьевой и производственной базе, с тем же потребителем нашего железорудного концентрата? И что будет дальше?
— Мне сложно судить о том, чего я не видел лично. Вероятно, были какие-то причины, прежде всего, наверное, экономические, есть разные мнения на этот счёт. Кроме того, часто люди судят о производственных процессах, не являясь специалистами в горном деле, не разбираясь в нюансах производства или экономики. Но случилось так, как случилось. Лучше расскажу о том, что видел своими глазами. И началось это в Абазе в августе 2016 года.
Помню, как мы с инженерами и Владимиром Николаевичем Штыгашевым спустились в шахту, прошли, всё посмотрели. А потом пошли на встречу с работниками в Дом культуры. Люди были невеселы, атмосфера гнетущая. И вот начинаем разговор с коллективом: «Давайте попробуем возродить предприятие». Они спрашивают: «У вас что, деньги есть?» Я отвечаю: «Нет, они есть у вас, в той самой шахте, в которой я только что был. Но придётся учиться работать по-новому». Так начали работать, постепенно люди поверили, перевели предприятие на новую технологию. Сколько раз слышал, что у нас ничего не получится! Причём от тех людей, которые разбирались в производстве, но не верили в него.
Деньги, заработанные в шахте, все до копейки вкладывались в производство, ничего не выводилось. Потом «Евраз» предоставил нам займ новой техникой, которая увеличила производительность труда в три раза! Вот так на заработанные средства мы построили технически новое предприятие. Постоянно работала инженерная мысль, как увеличить КПД на каждом этапе добычи и обогащения. В коллективе есть люди, которые мыслят креативно, нестандартно. Когда их поддерживаешь и они понимают, во имя чего работают, у них творческое мышление работает ещё активнее. Вот именно поэтому предприятие живёт и работает. Именно поэтому мы смогли убедить всех партнёров в своей правоте, ведь делали всё своими руками, делали и верили!
Что дальше? Горнорудное производство — сложнейший и трудоёмкий процесс, здесь ничего нельзя загадывать. Нужен профессиональный ежедневный труд. Но ведь есть ещё экономика, которая регулируется спросом, и другие, непроизводственные, факторы. Вот, например, по той же Тёе ещё масса вопросов с документами, с юридическими механизмами, с оформлением всех процедур. Очень непростые вопросы, которые не решаются в одночасье. Плюс смотрим на общий процесс, тоже хватает проблем. Это непростой проект.
Одно скажу, на рудниках в Абазе и в Вершине Тёи работает профессиональная команда, которая действует с полной самоотдачей. Потихоньку возвращаются назад люди. Меня обнадёживает то, что в стране есть спрос на прокат, сталь и чугун, значит, будет востребовано и железорудное сырьё. Горнорудная промышленность исторически считается одним из индикаторов состояния экономики. Спрос на железную руду и редкие металлы является прямым следствием развития наиболее материалоёмких отраслей, начиная с машиностроения и заканчивая высокими технологиями. Поэтому с надеждой на будущее будем работать дальше!
Беседовала
Людмила ВИКТОРОВА
