В редакцию пришло письмо от заключённого хакасской исправительной колонии № 33 Николая Четверякова. Он отбывает наказание за кражу и грабёж.
В своём послании 40-летний осуждённый изливает душу, рассказывая о том, почему он оказался в местах не столь отдалённых. Каждая строчка — как крик боли. Письмо даже комментировать сложно, потому что это — сама жизнь. Безрадостная, бесперспективная. Впрочем, вы всё поймёте сами...
«Родился я в Сорске. Мама умерла в 1985 году, отца лишили родительских прав за злоупотребление алкоголем и за жёсткое избиение шестилетнего сына, то есть меня, а также моей 11-летней сестры, которая отцу была неродной.
Нас с сестрой разлучили: её отдали в детский дом Черногорска, а меня поместили в школу-интернат в селе Шира. Там я прожил до девяти лет, потом сбежал. Я стал жить на улице, нередко попадал в приёмник-распределитель для несовершеннолетних. Родственники отказывались брать надо мной опекунство. Я выживал в этом мире, как мог.
С 10 лет был взят в приёмную многодетную семью, где, кроме меня, воспитывались ещё трое братьев и три сестры. Пробыл в ней около полутора лет, затем самовольно уехал в Абакан. Воровал, жил, где придётся. В 12-летнем возрасте попал в спецшколу Красноярска для трудных подростков, дважды отбывал сроки наказания в Канской воспитательной колонии. Потом были исправительная колония № 35 (Абакан), лечебное исправительное учреждение №34 (посёлок Пригорск).
Знаю, что после смерти моей мамы оставалась трёхкомнатная квартира, которую, пока я жил в интернате, отец разменял на двухкомнатную, а после пропил и эту «двушку». Я пытался вернуть утраченную недвижимость, обращался в органы опеки, но мне там ничем не помогли.
С детства я был никому не нужен. Поэтому и оказался в тюрьме. Многое видел, не раз пытался жить честно, но обстоятельства складывались по-другому. На работу, куда хотел устроиться, не брали, как только узнавали о моих судимостях. Жить на съёмных квартирах было не по карману.
Знаю, что общество к таким, как я, относится с настороженностью и презрением. Если ты судим — значит не человек. Но так ли это на самом деле? Не зря ведь говорят: от тюрьмы да от сумы зарекаться нельзя.
Думаю, что если бы у меня было своё жильё, то моя жизнь могла измениться в лучшую сторону. Ведь я вполне трудоспособный, не употребляю наркотики, выпиваю в меру, могу обойтись и без алкоголя. Люблю читать, сам пишу стихи, неоднократно награждался почётными грамотами УФСИН России. В 2019 году мои работы вошли в сборник стихов всероссийского поэтического конкурса среди осуждённых «Я верну себе потерянное имя».
Стихотворений у меня четыре сборника, а ещё в свободное время я пишу книгу. Это повествование — автобиография, события моей 40-летней жизни, из которой четверть века прошли за колючей проволокой.
Уважаемая редакция, возможно, через вашу газету я смогу познакомиться с женщиной (возраста от 34 до 45 лет), которая так же, как и я, одинока и мечтает о счастливой, спокойной жизни. Я верю, что Господь может вознаградить меня за все страдания, которые выпали на мою долю с пятилетнего возраста. Конец срока отбытия моего наказания — декабрь 2022 года, но есть возможность освободиться из колонии раньше».
Подготовила
Тамара КИРИЧЕНКО
