Когда началась война, моей маме, Таисии Фёдоровне Кукевич, а тогда Тосе Климовой, было 14 лет. Жила она в селе Алексиково Ново-Николаевского района Сталинградской области. Фронт не дошёл до населённого пункта менее ста километров...

Была слышна канонада. Станцию, через которую шли эшелоны с красноармейцами и техникой, фашисты бомбили. Мама вспоминала о войне до конца своих дней. Я записала её слова.
— Нас бомбили 22 июля 1942 года. Два эшелона с молодыми ребятами пришли на станцию. Они направлялись на Сталинград. И подошёл третий эшелон с боеприпасами. Налетели 15 немецких бомбовозов, крылья у них большие и своим гулом очень отличаются от наших самолётов. Начали бомбить железнодорожные составы. Мало того что бомбы летели, ещё и снаряды в третьем эшелоне взрывались. Все черным-черно было. Небо гудело. Очень много ребят погибло. Начальник станции тоже погиб. Говорили, его застрелил начальник эшелона, потому что из-за него случилось скопление формирований на станции.
Я была в своём огороде, и надо мной пролетел немецкий самолёт очень низко. Я увидела лётчика. Он был светлоглазый, светловолосый. Думала, будет в меня стрелять. А он улыбнулся и рукой помахал. А на следующий день немцы сбросили листовки для населения: «Уходите, завтра в такой-то час снова прилетим, будем бомбить». Некоторые жители нашей улицы запрягли коров и поехали в степь спасаться от бомбёжки.
И действительно, на следующий день прилетели немецкие самолёты и наши «ястребки». Я вышла на крыльцо и смотрела бой. С неба слышалось та-та-та-та-та. Наши истребители вокруг немецких бомбовозов, как пчёлки, летали. И стали отгонять неприятеля от населённого пункта. Тогда фашисты сбросили бомбы прямо на село. Много людей погибло. Бомба попала в резервуар нефтебазы, она горела.
Я училась в одной школе с полной тёзкой Таей Климовой. Она была очень красивой, отличницей. И погибла. Потом меня люди встречали в селе и говорили: «Таечка, ты живая? А мы думали, ты погибла». А это была другая Тая.
...Когда начали рваться снаряды, я очень испугалась: что делать, куда бежать? Мама на работе в колхозе. Я — под кровать. Всё гремело, гудело, а красноармеец, бывший у нас на постое, как спал, так и продолжал спать крепко. В то время части с фронта приезжали в наше село на отдых. Я после бомбёжки хотела выйти из дома, не смогла. Гляжу: идёт солдат с ключом. Он запирал дверь, чтобы во время бомбёжки не воровали, не мародёрствовали, потому что такие случаи бывали.
...У меня была подруга, к ним прямо во двор упала бомба с немецкого самолёта. Сараи снесло, окна выбило. А они находились в доме, слава богу, никто не пострадал.
После первой бомбёжки вывозили убитых красноармейцев. Мы с подружкой побежали на вокзал и там увидели погибших солдат. Я одного запомнила. Он лежал у двери в здание вокзала. Совсем молодой. Весь окровавленный, у него было ранение в живот. В одной руке парень держал винтовку, а в другой руке — белый платочек.

Людмила РАДИКЕВИЧ