Помните песню? «Я люблю этот праздник, в году он единственный, когда год вдруг рождается всем неизвестный, таинственный...» Ох уж это таинство-волшебство! Которому мы верим или не верим. Но раз в году верим обязательно.
И как тут сомневаться, когда в гримерно-постижёрный цех Хакасского национального драматического театра имени А.М. Топанова входят вполне обычные люди, а выходят... своенравная принцесса Турандот, весёлые виндзорские насмешницы, запечалившийся Пьеро, гордая Мария Стюарт, Золушка, взволнованная до кончиков башмачков. А волшебником здесь (подстать хогвартсовским) — Надежда Кокова, художник-гримёр, заслуженный работник культуры Хакасии. И, видимо, не без магии, родившаяся в преддверии Нового года.
Танцуют все!
Но прежде чем попасть в театр, по сказочным канонам герою полагается износить три пары железных сапог (Почему? Читайте сказки). «Сапог» первый и основополагающий: маленькая Надя Тохтобина родом из аала Усть-Сос до потери дыхания влюбилась в театр. В Аскиз, куда позже переехала семья Тохтобиных, часто приезжали на гастроли артисты областного драмтеатра. Майногашев, Щукин, Чаркова, Тачеев... — даже звучание этих имён буквально завораживало девочку. Ну а где Мельпомена и Талия — там и муза Терпсихора. А попросту — Наденька очень любила танцевать. В деревни же тогда даже редкий хореограф не залетал, так что всему пришлось учиться самой. Как попасть в драматические артисты, не просветил никто, так что Надя, окончив десятилетку, героически танцует «самиздатовский» узбекский танец на приёмных испытаниях в музучилище Абакана. Под тру-ля-ля: ну не было тогда соответствующей аппаратуры. Но поступила, как и хотела, — «на хореографа». И сразу же уверенно заняла своё место в ансамбле «Жарки». Даже танцевала в опере «Чанар Хус» под руководством ныне легендарной Сары Даниловны Словиной. Вот такой балетный «сапог».
Деревенский эксклюзив
«Сапог» второй: танцующий чиновник. В Аскизе выпускницу училища Надю Тохтобину уже ждали: заведующий районным отделом культуры Юрий Чарков принял её старшим методистом.
— Я выезжала в сёла вести хореографические коллективы, — с удовольствием вспоминает Надежда Петровна. — В то время хореограф в аале — ну такой эксклюзив! Все рады до смерти, включая и меня. Как-то в Калининском ДК ставила с мальчиками матросский танец. Позже один пацан служил в Морфлоте. И как-то встречает меня, хохочет: я, говорит, в армейской самодеятельности этот танец исполнял, все движения помню!
А как старший методист Надежда курировала все сельские клубы района. Всякие чудеса бывали. Например, рассказывает она, в одном из очагов культуры заведующая не уступала ни сантиметра в календаре, с размахом отмечая все праздники. В том числе — День рыбака, это в деревеньке-то, где в привольной степи не просматривалось ни одного водоёма, разве что колодцы.
Для чего я тут стою?
Случилось то, без чего и жизни молодой не бывает: любовь и свадьба с Гаврилом Коковым. Дружили ещё с училища, вместе танцевали в «Жарках» — и до и после женитьбы. В этих «цветах» и обнаружил Гаврила режиссёр драмтеатра Александр Тугужеков, пригласил на постановку да и оставил в театре. Так супруги переехали в Абакан. Надежда сразу же плотно влилась в «Жарки», но, чтобы получить место в общежитии, устроилась на трикотажную фабрику — «резчиком бейки», так это называлось... Вот и добрались до третьего «сапога».
Но хоть начальство и разрешало ездить по гастролям с ансамблем, бригадный подряд — вещь суровая. Так что резчик бейки Кокова уволилась, дабы не подводить пристрастную женскую бригаду. Нашла работу сдельную — вязальщицей в ателье «Снежинка»: освободилось время для поездок на фестивали, конкурсы, праздники. Но...
— Вязальная каретка мелькает туда-сюда, туда-сюда... Напрягало. Для чего я тут стою?
Да и комнату в общаге молодожёнам наконец-то дали. А однажды... Муж с театром на летних гастролях. Надежде грустно. По этому случаю даже прошла конкурсный отбор (к немалому своему удивлению) в бортпроводницы. Осталась медкомиссия. А тут, нате вам, флюс да изрядная доля депрессии. Уже и не хочется ничего...
По законам жанра в этой ситуации надлежало раздаться стуку в дверь. Он и раздался. Жена артиста Щукина: «Надя, поедем к нашим мужчинам?»
Ближе, ещё ближе. Горячо!
Вот так. «Сапоги» были благополучно изношены, а наша героиня попала в вымечтанный храм! Главный режиссёр тогда объединённого театра Николай Хомяков взял Надежду Кокову помощником режиссёра. Правда, уточнил: «Надолго к нам?» — «Навсегда!» — выдохнула Надежда. И буквально сразу же режиссёр Эльза Кокова пригласила Надю в спектакль на танцующую массовку (и позже занимала во всех «пластических» постановках).
— В «Хитроумных влюблённых» я должна была в испанском танце на колено партнёру приземлиться, — смеётся Вера Петровна, — а партнёр Виктор Коков — величина! Вспорхнула я этак и думаю: дышать, не дышать?.. Спектакль — это нечто иное, чем просто танцы: здесь надо быть в образе, вписаться в действие. В «Зайке-зазнайке» даже текст дали: «Ружьё-то заряжено?» Велели говорить громко, я и кричала изо всей мочи! А мне потом: «Что-то ты тихо реплику дала...» Да, да, сказок много было. Играла ведьм всех мастей и даже танцующую Смерть, в которой, кстати, ничего особого смертельного и не было.
Т-с-с... Сюда только посвящённым!
Когда русская и хакасская труппы театра разъединились, Надежда Кокова и переступила порог тайной комнаты, ставшей её очарованным замком на много лет. Переводя с волшебного на прозаический, скажем: это был гримёрный цех хакасской труппы, попала под крылышко Елены Петровны Килижековой. Атмосфера и антураж здесь самые что ни на есть волшебные: чуть ли не с потолка до пола водопадом струятся косы, парики, волосы всех цветов — до самых невозможных. Так и хочется сказать, что «в расплавленных свечах мерцают зеркала». Хоть и без свеч, а с затейливыми баночками всякими, мерцают-таки! Именно здесь тайна путешествия во временах и нравах.
Сначала Надежда училась постижёрству — работе с волосами: километрами плела (крючком по волоску) шиньоны и косы; указательный палец был весь в ранках, как у всех новичков. И усы, как же без них, особенно в классических постановках. «Болванка для усов старше меня, её ещё Елена Петровна когда-то на «Мосфильме» сторговала». Когда же Елена Килижекова ушла на пенсию, Надежда стала художником-гримёром. И окунулась с головой в творчество: вижу героя так или этак... «Мария Стюарт» — ещё та задачка. Мария (Мария Кыстоякова) — с причёской, да ещё какой замудрённой, как и королева Елизавета (Светлана Чаптыкова). Для Елизаветы Надежда Петровна придумала каркас: полую высокую трубу, на которую начёсывала волосы. Одно слово — королева...
— Смотрю репетицию и как бы изнутри характеров героев вижу образы, прикидываю, что надо для конкретной роли. Как-то Юрий Нестеров заметил: не делай, мол, маркизу с легкомысленными кудряшками — она же хитрая. Переделала, почти... в учительницу. Действительно, она интриганка внутри, по сути своей, а внешность этого не должна выдавать, напротив... Но порой внутреннее содержание персонажа лучше представить по тексту пьесы, чтобы найти верное внешнее выражение. Мы договариваемся о форме и содержании коллективно. Внешность героя задана как идея, а воплощение моё. Например, в «Злой судьбе» я предложила создать образ богини огня ярко-оранжевой феерической причёской.
А гримирует Надежда Петровна в основном молодых актёров. Старшие, говорит она, сами знают наизусть каждую морщинку на своём лице. Кстати, Надежда Кокова прошла онлайн-обучение в ГИТИСе: прибегала с работы и по шесть-семь часов слушала лекции по гриму — как театральному, так и киношному.
Хореограф (ведь нет бывших!) Надя любит сказки: они пластичны, здесь есть где разгуляться весёлой фантазии гримёра. В спектакле «Я — Маугли», к примеру, делала шрам старому волку, как всегда, очень качественно, чтобы не случилось казуса типа «у вас ус отклеился»...
Внимание: снято!
Не устоял и «Хакасфильм», пригласив нашу волшебницу колдовать в шести своих фильмах.
— В «Охотнике» нужно было сделать на лице актёра Максима Султрекова натуральную рану после взрыва, — с увлечением рассказывает Надежда Петровна. — Это ведь кино, в отличие от театра здесь лицо оголённое, крупным планом на экране. Три часа делала грим (училась по Интернету), латекс в несколько слоёв. Когда застывал — рвёшь его, монтируешь туда «ожог».
Фильм «Мумиё». Это две незабываемых по впечатлениям съёмочных недели на Июсе, на Тропе предков. По сценарию герой Аната Быдышева падает со скалы: нужна была естественная рана — где течёт, где не течёт кровь... Однажды попался актёр в этом гриме на глаза туристу из Германии. Тот сам изменился в лице: «Вам плохо? Вам помочь?!» Это ли не оценка Надеждиной работы... Кстати, в том же «Охотнике» пришлось кролика под зайца гримировать, а в «Кинопоэзии Хакасии» так даже гримировать... машину.
А сегодня, в предновогодье, в театре аврал: сказки, представления — работы волшебнице выше крыши. Но тем слаще праздник.
Династия
Дочка Камилла выросла в театре, с младенчества вдохнув закулисное очарование. Сегодня, когда девушка приезжает на каникулы (Красноярский институт культуры, актёрский факультет), она выходит на пустую сцену, постоит, ловя дыхание воображаемых зрителей: «Я что-нибудь почитаю?» Ну что же, плесните колдовства, Камилла...
Татьяна ПОТАПОВА
