Архивные документы свидетельствуют, что именно летом 1759 года царским правительством было принято окончательное решение о возведении на юге Сибири «Кузнецкой военной линии от Саянской крепости и до Бийского укрепления Колывано-Воскресенского наместничества на Алтае протяжённостью в 298 вёрст».

Необходимость усиления охраны этого участка границы была обусловлена ещё и тем, что в приграничной местности, повсеместно отмечалось сосредоточение крупных воинских контингентов китайских военных отрядов, которое серьёзно нарушало положения Буриинского мирного договора от 7 августа 1727 года о разграничении спорных территорий между Китаем и Россией.
И практически сразу в охране приграничных территорий было выявлено «служебное непотребство» — местные инородцы, которым на первых порах и была поручена охрана приграничья на юге Сибири, по свидетельству пограничного дозорщика Абаканского участка русско-китайской границы Иконникова: «службу государеву по охране границы несли абы как, из рук вон плохо…». По существу, уже в те далёкие годы возникла реальная опасность отторжения только-только присоединённых к России южно-сибирских территорий в пользу Поднебесной империи — Китая. Поэтому в 1755 — 1768 годах в приграничье были основаны казачьи форпосты и караулы: Арбаты, Чехан, Таштып, Имек, Манок, Табат, Кольская, Бея, Означенная, Саянская крепость, Каптырева, Нижний Суэтук, Шадатская крепость и при нём станица Каратуз, Кортуз,
Беллык, Кебеж, Белая Елань и некоторые другие селения. Службу по охране территории, прилегающей к Кара-Сабинской военной дороге, стали нести красноярские и томские казаки.
В самом начале на линии границы был размещён лишь небольшой контингент «казаков-годовальщиков», то есть тех казаков, которые изъявили добровольное желание охранять новую южно-сибирскую линию русско-китайской границы, находившуюся за четыреста с лишним вёрст от основных баз снабжения, таких, например, как Красноярск или Енисейск. Следует отметить, что на местности граница между российскими и китайскими владениями на юге Сибири была определена группой военных топографов лишь в 1745 году, и ими же нанесена на топографические карты. Судя по данным архивов, цитирую: «…соблюдение данного начертания пограничной линии было обязательным и неукоснительным для любых гражданских или военных лиц всех состояний, проживающих в черте границы».
Пограничная демаркационная линия, разделяющая владения Китая и России, пролегла по горным и таёжным массивам, практически степных кочевий разнородных объединённых племён (предков современных хакасов) не затронув. Тем не менее взаимоотношения по земельным делам между представителями разнородных инородческих племён на юге Сибири, кочующими в степной полосе с одной стороны, и русскими крестьянами-старожилами, новыми переселенцами и казаками, живущими в основанных ими форпостах и караулах, наделённых пашенными и сенокосными угодьями в предгорьях Саян, с другой стороны, не всегда складывались в угоду обеих сторон.
Предвидя возникновение возможных земельных споров между различными группами проживающего в регионе населения, Енисейская казённая палата — губернский законодательный орган — своим распоряжением в июне 1835 года постановила: все возникающие земельные конфликты по «межевым земельным делам» между различными сторонами решать «принародно», то есть публично, с привлечением представителей от обеих сторон спора, и стремиться находить приемлемое для всех решение. Причём письмоводителям и землеустроителям было указано, чтобы договорённости фиксировались на бумаге: «…необходимо фиксировать все достигнутые договорённости в письменной форме».

О том, как это происходило на местах, красноречиво свидетельствует фрагмент документа:
1. «…при межевых делах 1839 году, августа 8 дня, при 12-ти понятых — поверенных от казаков Абаканской крепости Арбатского и Монуцкого форпос­тов, отставной казак Михайло Сипкин и от инородцев Степной Думы соединенных разнородных племён ясачной Бельтырскаго улусу Бахты Сог(а)лаков, по объявлению им Указа Енисейской казённой палаты от 17 июня 1835 году за № 3567, положили (заключили. — Прим. авт.) между собой миролюбивое условие навсегда: казаки Арбатского форпоста имеют владения от устья Большого Арбата по течению вод, по правой стороне до малого ключика, а по левой стороне той же речки и до зимника — ясашные татаровья.
2. По речке же Матросу и увалам этого горного кряжа — имеются многия покосные земли во владении казаков, и пашни имеются в общем владении первых и последних, а вверх по речке Арбату от ключика и от зимника — имеются во всегдашнем владении улусных инородцев, кочующих на землях, прилегающих к оному ключику. В том на местности лично утвердились к вечному их спокойствию навсегда. О чем и подписуютца, на подлинном листе своими подписями.
3. И к сему миролюбивому условию, поверенный от казаков Саянской крепости Абаканской станицы Арбацкого форпосту отставной казак Михайло Сипкин руку приложил и сему миролюбивому условию, вместо поверенного от инородцев Степной Думы соединенных разнородных племён ясашного Бахту Сог(а)лакова, за неумением его русской грамоте, по его личной просьбе руку приложил письмоводитель Степной Думы Арсентий Широков.
4. При сем полюбовном земельном разводе были и сим свидетельствуем понятые: Бейского — крестьянин Алексей Конактьев и отставной казак Герасим Лалетин; деревень: Табатской — отставные казаки дер. Табацкой Назарий и Лука Бызовы и государственные крестьяне Григорий Рассказов и Пётр Метёлкин; дер. Означенной: крестьянин Кондратий Павлушков и отставной казак означенного поста Саянской крепости Михайло Кузьмин; дер. Кольской — отставной урядник Мирон Шахматов и крестьянин Спиридон Солдатов и Монуцкого форпоста отставные казаки Иван Сипкин и Степан Байкалов руку приложили. Что подписями и печатями заверяется». (Орфография документа сохранена.)

Рассматривая эту непростую «земельную» тему, всегда следует помнить, что красноярские казаки-годовальщики селились в приграничье, прежде всего, по военным соображениям. При этом они были вынуждены, «находясь денно и нощно» в приграничной полосе, на основанных ими казацких постах и караулах, заимствовать некоторые хозяйственные навыки у местного населения. Например, осевшие здесь казаки охотнее всего занимались на юге Сибири разведением крупного рогатого скота, промышляли охотой и занимались рыбалкой. Тем не менее в меру своих сил казаки постоянно увеличивали посевные площади под пашню — не будем забывать, что для славянского населения, коим в Приенисейском крае являлось большинство красноярских и томских казаков, хлеб являлся не только одним из основных продуктов питания, но он был и мерилом благосостояния их семейств.
Поэтому вовсе не случайно, что после реорганизации Енисейского и Иркутского казачьих полков от 19 мая 1871 года, на основании Закона Правительствующего Сената казачьему населению Енисейской и Иркутской губерний, а равно, — их детям, вдовам, сиротам мужского и женского пола были оставлены в вечное пользование те земельные наделы, которыми они владели ранее. Для несения военной службы в составе военного ведомства было оставлено: урядников и казаков иркутских — 2 322 человека; урядников и казаков енисейских — 2 353 человека. Эта группа населения имела в своём пользовании следующее количество земли: в Иркутской губернии у казаков находилось 220 140 десятин земельных угодий, а городовые и станичные казаки Енисейской губернии владели ещё 256 073 десятинами земли. Добавьте сюда земельный пай казачьих офицеров и чиновников, которых насчитывалось в двух этих губерниях 43 человека. Эти лица командного состава полков из числа енисейского и иркутского казачьего населения имели в своей собственности ещё 8 600 десятин земли.
Казачье население Минусинского уезда, составляющее к 1900 году 71,3 процента от всех казаков Енисейской губернии, владело 62 432 десятинами пахотных и сенокосных угодий. По свидетельству исследователя казачьей жизни на Енисее Н.Н. Козьмина, приведённому автором в его брошюре «Казачьи Земли» (изд. 1917 года. Красноярск), сказано следующее: «Казаки на Енисее и его многочисленных притоках часто были вынуждены быть и воинами, и «чиновниками», и работными людьми. Казаки бились, не щадя своей жизни, на стенах возведенных ими острогов, несли в них гарнизонную и караульную службу, были «толмачами» — переводчиками при общении представителей различных администраций и канцелярий с минусинскими или ачинскими инородцами, а также собирали налоги в царскую казну. Казаки также выполняли большое количество иных обязанностей, необходимых для поддержания жизнедеятельности различного рода «правительственных канцелярий, землеустроительных контор и иных государевых ведомств. Казачья служба в те, далёкие от нас времена была и трудной, и опасной», — заключает автор.
В начале XVIII века в Сибири закончились завоевания новых территорий, поэтому военная деятельность казаков на Енисее была постепенно перенесена в абаканские и аскызские степи, где на границе тайги и степи возникла новая пограничная линия, о которой сказано в самом начале материала. Находясь на охране освоенных и присоединённых к России земель, казаки всегда были на высоте своего общественного призвания и служебного положения. Казаки с блеском выполнили завет своего прославленного атамана Ермака Тимофеевича, выраженный им в грамоте, посланной русскому царю Ивану Грозному после разгрома сибирского ханства: «и Божьим милосердием, и Государевым счастьем — та Сибирь под Государскою высокою рукою до века, пока Бог изволит Вселенной стояти». Именно благодаря тем усилиям, которые предпринимало сибирское казачество — «Царская Служилая Рать» — в лице сибирских, тобольских, тюменских, омских, томских, красноярских, енисейских, мангазейских, арбатских, алтайских, бузуновских, таштыпских, монокских, каратузских, иркутских, забайкальских, якутских, камчатских, амурских, уссурийских казаков, огромнейшие территории Сибири, Прибайкалья и Забайкалья, Приамурья и Приморья были заняты с поразительной быстротой и вошли в состав Русского государства.

Сергей БАЙКАЛОВ