Шёл октябрь 1942 года. Война была в самом разгаре. Немцы бомбили Сталинград и все волжские переправы. Наша авиация яростно отбивалась, но силы были неравными, и немцы господствовали в воздухе.
На аэродроме штурмовой авиации, в тенёчке, ожидая приказа на вылет, сидели лётчики и играли в «Морской бой». Старший лейтенант Фёдоров сражался со своим стрелком — старшиной Редькиным и проигрывал ему уже два лёгких корабля. Старшего лейтенанта звали Олегом, а старшину Василием.
— Слушай, Васька, а зайду-ка я со стороны солнца и спикирую на твой «линкор», — воскликнул Олег и назвал координаты цели.
— Попал, — огорчённо промямлил Василий и старательно замазал клеточку.
— Вот так-то, — торжествующе приговаривал Олег, продолжая «топить» флагман Васьки. — Эх, жалко, торпеды на Ил-2 не ставят: ты меня не видишь, а я тебя — как на ладони, — торжествовал Олег.
— Эй, адмиралы, — окликнул их посыльный из штаба, — бегом к командиру полка.
Командир поставил задачу звену Фёдорова зайти с Волги и «обработать» береговую линию обороны немцев в районе Сталинграда.
— Все реактивные снаряды используйте на зенитки врага, задайте им жару, а уж потом «Пешки» остальных накроют, — подытожил командир.
Поднявшись в воздух, звено ушло на задание без прикрытия — истребителей не хватало. До цели, тем не менее, дошли незамеченными и отработали замечательно, но всё же один Ил потеряли: слишком плотный заградительный огонь был в начале боя.
В пылу атаки Олег вдруг увидел легковой автомобиль «Опель-адмирал», шустро удирающий в сторону небольшого леска.
— Атакую! — крикнул он в микрофон и, заложив вираж, бросил самолёт в погоню за машиной.
Из боекомплекта остался последний реактивный снаряд, и Олег решил использовать его на пассажиров легковушки, но не тут-то было: «Опель» шмыгнул в лес на несколько секунд раньше, чем можно было его достать.
— «Фоккеры», командир, «фоккеры»! — гремело в наушниках. — Уходим!
Старший лейтенант свечой поднял самолёт вверх и ушёл в облака.
— Старшина, как думаешь, где мы? — немного погодя спросил он.
— Да где-то на середине от нашего аэродрома, — пробормотал Василий. — Спустись ниже, плохо ориентируюсь, ни черта не видно.
— Хорошо, — ответил Олег и пошёл на снижение.
Немного погодя самолёт выскочил из облаков на ослепительное солнце. То, что они увидели, ошеломило. Чуть ниже, крыло в крыло, шли три «фокке-вульф-190» — как на параде! Дело в том, что немцы, забыв про всё, на минимальной скорости отрабатывали свой акробатический пролёт в честь дня рождения рейхсфюрера Геринга. Наш штурмовик появился со стороны солнца, и немцы его не видели.
Олег сразу всё понял и просто обалдел от злости: «Ну, суки, ну, суки!» — яростно прошептал он и, не владея собой, нажал на пуск. Ракета, шипя и искрясь, рванула к трём вражеским истребителям. И, как по заказу, попала в бензобак первого, рванув так, что обломки его ударили во второй истребитель, второй передал «эстафету» третьему! Буквально через минуту небо было бездонно пустым и чистым, лётчики даже не успели выпрыгнуть из разваливающихся самолётов. В кабине Ила была гробовая тишина.
— Слушай, Васька, — немного погодя проговорил Олег, — может, про это не докладывать, не поверят же!
— Вот это «Морской бой»! — только и проговорил стрелок.
Но поверили, нашлись свидетели, и наградили как положено. В общем, на войне как на войне!

Игорь ФЁДОРОВ
Абакан

* * *

Защитникам Cталинграда

Сорок третий год. Февраль.
Пекло Сталинграда.
Прокоптилась дымом даль.
Взрывы бомб, снарядов.

Бой за метр, за каждый дом.
Смерть гуляла рядом.
Врукопашную с врагом
Дрались без пощады.

И смогли! Девиз фронтов —
Сжать кулак атаки.
Шли вперёд, громя врагов,
Вёрст на сотню с гаком.

Дорогой была цена —
Сон в кровавом бреде.
Но открыла там она
Главный путь к Победе.

Красных маков огоньки.
Небо голубое.
Там сражались земляки.
Слава, честь героям!

Николай ВИТЮГОВ
Белый Яр