11 августа встретила свой 85-й день рождения Валентина Шулбаева — первая хакасская женщина–драматург, член Союза театральных деятелей России, Союза писателей России, заслуженный работник культуры РСФСР, заслуженный деятель искусств Хакасии, лауреат Государственной премии РХ имени Н.Ф. Катанова, литературной премии имени Николая Доможакова, народный писатель РХ.
— Валентина Гавриловна, с чего начинался ваш путь в литературу и театр?
— Маленькие рассказы пробовала писать, ещё учась в областной национальной школе Абакана. И тогда же написала первую пьесу, просто для себя — «В подтаёжном аале». Сюжет самый простой — о девочке, которая получила на уроке двойку. Мама её за это сильно побила. Девочка тяжело переживала ситуацию... Мне эту историю захотелось передать через конкретных действующих лиц. В школе сначала удивились, а потом поставили пьесу, роли я раздала девочкам в классе. Этот спектакль мы свозили в Красноярск на краевой смотр учреждений образования, и на нас обратили внимание. Антон Николаевич Мохов, директор нашей школы-интерната, сказал: «Иди, Валюша, на склад и выбери, что тебе понравится». А там, на складе, чего только не было — и туфли, и платья, и кофточки. Помню, я себе выбрала шёлковое платье, шапочку и кофточку. Такой вот я счастливый человек: меня с самого начала, со школьной скамьи поддерживали...
— А как случился Ленинград?
— Не сразу; после национальной школы я два года работала в Верхней Базе учительницей хакасского. Родным языком хорошо владела, и меня звали учиться в пединститут Абакана. Но я хотела только в Москву. Такая вот была амбициозная.
Наверное, потому что в детстве росла то у одних, то у других маминых родственников, а у них свои дети были, мне непросто жилось... Появилась мечта — выучиться и стать уважаемым человеком, журналистом. Москва давала Абакану по этой специальности одно место для подготовки национальных кадров. Я не прошла по конкурсу. А на следующий год место на журналистику Москва нам не дала, только Ленинградский университет. Я поступила. Можно сказать, с огорчением, поскольку не в Москву. Вскоре же поняла, что зря огорчалась — в Ленинграде сильная журналистская школа.
Учиться мне было нетрудно, старалась на повышенную стипендию. Очень полюбила Ленинград, прогулки по Невскому проспекту — от Эрмитажа до железнодорожного вокзала и обратно... Все годы учёбы считала, что здесь, в университете, я представляю родную Хакасию и не имею права её подвести. Это в национальной школе так воспитывали — ответственность за родной народ, родную землю.
— Ваша известность как драматурга началась с пьесы «Недопетая песня»...
— Окончив университет, вернулась в Абакан, стала работать в газете. Однако недолго: не могла уезжать в командировки на несколько дней, оставляя дочь. Перешла на радио. Времени не хватало, но всё равно старалась писать… В Москву, на семинар, попала почти случайно. В то время к нам из столицы ежегодно приезжали литературоведы-критики. Одной из них понравился мой рассказ «В чужом дворе». «У вас, — она сказала, — несомненно есть талант». Я к тому времени уже поняла, что хочу заниматься именно драматургией: там больше действия, больше эмоций.
Поэтому, когда меня рекомендовали на семинар, попросилась в секцию драматургов; приехало, помню, 22 человека со всей страны. Показывала свою «Недопетую песню», мне делали замечания, я вносила правки, переделывала… Вдруг меня приглашает руководитель: «Валентина Гавриловна, мы первое место присудили вашей работе. Поэтому вы будете выступать на закрытии семинара. Причём приедет министр культуры!» Для меня это стало сильным потрясением, даже, помню, всплакнула. Но собралась и выступила.
— Валентина Гавриловна, вы пишете на хакасском языке, и участники семинара судили о вашем творчестве, наверняка, по подстрочному переводу?
— Поэтому я большое внимание уделяла составлению подстрочника. Не столько за саму пьесу волновалась, сколько за подстрочник, нужен был почти художественный перевод. Первое место означало, что мою пьесу издаст Москва в рамках госзаказа. А это, помимо прочего, сулило ещё и хороший гонорар… Со временем по госзаказу издали три мои пьесы подряд. Не для читателей — для театров, всего 220 экземпляров.
— Когда же появилась пьеса «Маральи панты»?
— После «Недопетой песни» предложили пойти на годичные курсы минкультуры при ГИТИСе, в 1976 году. Учёба эта многое мне дала. Я общалась с признанными мастерами, например со знаменитым драматургом Виктором Розовым. Нам читали лекции, много времени отводилось для творчества. И «Маральи панты» написала именно тогда.
Но слушатели курсов жили в Москве не постоянно, а ездили туда каждый месяц, как в командировку. В первый раз я подала на работе заявление, чтобы меня отпустили в Москву без содержания. Марк Нестерович (Маслов, в то время председатель Хакасского областного телерадиокомитета. — Н.А.) сказал: «Валентина Гавриловна, вы же не на гулянку едете! Ваша работа нужна Хакасии. Вам всё будет оплачено». И оплачивали.
— Как ваши пьесы встречали в Хакасии?
— В театре мои пьесы ждали с нетерпением, потому что хакасских драматургов тогда практически не было. Эльза Михайловна Кокова (режиссёр, художественный руководитель Хакасского национального драматического театра имени А.М. Топанова. — Н.А.) буквально требовала: «Валюша! Вот тебе пара дней, чтобы закончить пьесу. Давай-давай, быстрее дописывай!» Я даже как-то резко ей ответила: «Эльза Михайловна! Вы же мне жить не даёте! Если бы я только драматургией занималась, но у меня ещё и работа, и семья!»
В то время была главным редактором Хакасского книжного издательства — тоже ответственная должность. Пьесы писала по ночам, другого времени не было. Драматургия — лучший, считаю, жанр: видеть, как зрители благодарно воспринимают спектакль по твоей пьесе, — это счастье… С «Недопетой песней» побывала почти во всех аалах Хакасии, спектакль имел большой успех. Люди смотрели и говорили: «Вот Шулбаева, которая эту пьесу написала». Зрители благодарили, особенно женщины: ведь в моих пьесах в основном женские судьбы. Некоторые уверяли: «Вы прямо как с меня списали!» Я не возражала. Конечно, в основном всё из головы берёшь — конфликты, сюжеты. Но случается и толчок извне: узнаешь о чьей-то судьбе и не остаёшься равнодушной.
— У вас есть какие-то секреты творчества?
— Это не секреты, скорее, законы жанра. Перво-наперво намечаешь, какую тему собираешься раскрыть, какую проблему решить, какие конфликты тут возможны. Потом к теме, к намеченным конфликтам подбираешь героев — кто с кем по ходу пьесы столкнётся. Но, бывает, тему задумаешь, героев выпишешь, а к завершению работы всё может перевернуться, неожиданно приобретает очертания не самый главный, как раньше задумывалось, конфликт. То есть пьеса начинает жить как бы самостоятельно.
К слову, одна московская женщина-критик заметила, что женские образы у меня сильнее мужских: «У вас в доме, наверно, не было мужчин». Действительно, отец погиб на фронте, меня и сестру воспитывала мама. Так что, да, мужчин в нашей семье не было, и их образы мне даются труднее.
— Валентина Гавриловна, случалось, чтобы вы не соглашались с режиссёрской трактовкой вашей пьесы?
— Василий Иванович Ивандаев (режиссёр, основатель театра «Читiген». — Н.А.) однажды попросил переделать текст одной пьесы. Я отказалась. Тогда он сказал, что не будет её ставить. Я ответила, мол, ваше право, но переделывать ничего не буду. Однако Василий Иванович поставил и «Недопетую песню», и «Маральи панты».
Три или четыре мои пьесы на счету Юрия Матвеевича Майнагашева: он никогда не просил что-то изменить. Но когда приглашал на просмотр перед премьерой, замечала, что какие-то поправки Майнагашев внёс, что он как режиссёр увидел, вполне оправданно. Ставили мои пьесы и за пределами Хакасии. Всего у меня десять пьес. Не поставлена самая последняя, но она опубликована в альманахе «Ах-Тасхыл».
— Я же добавлю, что спектакль Юрия Майнагашева — историческая драма «Хан Мирген», — поставленный по вашей пьесе «Хакасы», в 2013 году получил высокую оценку на VII международном фестивале национальной драматургии имени Карима Тинчурина, проходившем в Казани. И что многие ваши стихи стали песнями, музыку к которым написали замечательные хакасские композиторы — Герман Танбаев, Анатолий Токмашов, Олег Токояков, Георгий Челбораков... Валентина Гавриловна, а вы никогда не думали активнее заняться прозой?
— Однажды Михаил Еремеевич Кильчичаков настоятельно посоветовал мне уделить больше внимания прозе, даже обещал посодействовать в плане столичных публикаций. Посоветовалась с Венедиктом Григорьевичем Карповым — мы с ним были хорошими друзьями. Венедикт Григорьевич сказал: что мне больше нравится писать, то и должна делать. Рассказы время от времени создавала тоже, но мне всегда были интересней пьесы. Драматургия — это живой жанр, произведения на сцене становятся реальностью… Я считаю, что у меня, как драматурга, успешно сложилась творческая судьба. Однако создание пьесы — это трудоёмкая работа, требующая много душевных сил, умственного напряжения. Сегодня всё же решила заняться и прозой. Возможно, это будет повесть с названием «Прости меня, мама!» То есть опять речь пойдёт о женской судьбе...
— Дорогая Валентина Гавриловна! Поздравляю вас с юбилейным днём рождения! Думаю, к поздравлению присоединится вся Хакасия. Здоровья вам и ещё многих лет жизни, наполненных радостью творчества!
Наталья АХПАШЕВА
