Торжественная церемония награждения лауреатов литературных премий состоялась в правительстве республики. Премии имени Николая Доможакова удостоилась член Союза писателей России Надежда Мисюрова за повесть «Там, за горизонтом».
— Надежда, сколько тебе лет? Нет, не по паспорту, а по времени внутри тебя?
— Мне до сих пор кажется, что я всё никак не могу вырасти. Когда люди, к примеру, пишут сообщение другу, с которым давно не виделись, то говорят примерно следующее: «Да у меня всё как обычно. Работа, двое детей, жена (муж), как у всех». Вот этого «всё как у всех» у меня как раз и нет. Того, что воспринимается как само собой разумеющееся. В детстве же мне, напротив, казалось, что я уже взрослый и даже умудрённый жизнью человек. Мне нравились книги, фильмы, которые принадлежат к классике мирового кинематографа. Казалось, что я всё прекрасно понимаю. Вот такой парадокс.
— Чем увлекалась в детстве и что перешло оттуда в сегодняшний день?
— Я была довольно застенчивым ребёнком, что не мешало мне вести активную жизнь. С детского сада меня выбирали тренеры разных секций, говорили, что хорошие данные для занятий спортом. Художественная гимнастика оказалась мне ближе всего. Хотя возникали сложные моменты, когда хотелось всё бросить. Но были периоды, когда я занималась с особенным удовольствием и упоением. Вот тогда я была счастлива. Когда тренер делает замечания и даже ругает, значит, ты интересна. В тебя верят, с тобой работают. Думала, когда вырасту, объеду половину земного шара: одной из любимых книг был атлас мира для детей. Я часами могла его рассматривать. Со мной из детства остались всё та же стеснительность, любовь к животным, любовь к рисованию, книгам, балету и творчеству.
— Что особенно больно было принять, когда ты заболела и стала взрослее?
— Пожалуй, время, когда я начала общаться с молодым человеком, казавшимся мне очень интересной личностью… На тот момент я была бывшая спортсменка, не состоявшаяся балерина, затворница, прикованная к инвалидному креслу, и только-только начала что-то писать… Он же был давно погружён в литературу, выпустил свой поэтический сборник. Мы активно общались, он уделял мне много внимания, поддерживал, советовал… Мне хотелось соответствовать, стать интересным, разносторонне развитым человеком. Значит, мне нужно было пережить эти сильные эмоции… Которые к тому же много дали в плане творческого роста. В общении с незаурядными людьми можно посмотреть на жизнь под другим углом, внутренне обогатиться. Не важно, дружеские это отношения или какие-то ещё...
— Как родители восприняли твою болезнь?
— Для родителей это стало самым горьким горем. Были растерянность, страх, тревожное ожидание, пугающая неизвестность и множество вопросов. Мама и папа делали всё возможное... Так началась моя другая жизнь.
— Ты, как и главная героиня повести «Там, за горизонтом» Аня, удивительно позитивная. Как тебе удаётся сохранять жизнелюбие?
— Наверное, такой характер мне дан от Бога. Если замечать радость в мелочах, то легче переносить ежедневные трудности. Естественно, у меня бывают периоды, когда грустно, больно и одиноко. Но без радости жить невозможно! Для меня в радость всё то, что для обычного человека кажется чем-то само собой разумеющимся. Очень радуют прогулки, солнце, когда после пробуждения ты видишь, как за окном всеми лучами искрится и сияет новый день. Он зовёт не пропустить его, а насладиться воздухом и божественным бытием. И когда это получается — уже подарок. И радость творчества ни с чем не сравнима. Благодарю Бога за этот дар!
Меня очень тронули слова коллеги по перу из Минусинска Валерия Скрипко, прочитавшего мой первый поэтический сборник и прозу для детей. Мы никогда не виделись и не общались, но он удивительно точно почувствовал мою душу: «Человек часто становится вдохновенным лириком вследствие сильного душевного потрясения, от личных трагических событий или обстоятельств. Или от сильной любви. Именно так и произошло с Надеждой Мисюровой. Её душа не отчаялась от внезапно нагрянувшей беды, а как бы поднялась на более высокую ступень чувствования! Надежда Владимировна преобразилась в поэта, потому что стала необычайно высоко ценить жизнь и видеть в ней такие чудеса красоты, которые обычному человеку видеть не дано».
— Какие переживания пришлось испытать в больнице твоего родного Красноярска?
— Лучше я опишу своё состояние с помощью отрывка из книги: «...Это была осень, второе октября, но снег шёл словно в декабре. Небо заволокло свинцовыми тучами, ни единый луч света не мог пробиться сквозь них. У Ани было ощущение, что мир вдруг стал каким-то чёрно-белым, и она попала в другую реальность, где действовали совершенно иные правила и законы. А вернее, они вообще отсутствовали и могло случиться всё, что угодно…
Когда врач отвела Аню в палату, там возле окна она увидела девочку с отрешённым взглядом, которая ни на что не реагировала, лишь водила пальцем по стеклу, отчего происходили скрипучие, неприятные, леденящие душу звуки. Для Ани это стало последней каплей. Её нервы, и без того напряжённые до предела, взорвались разрывающим сердце отчаянием. Хотелось немедленно выбраться, вырваться отсюда, убежать из этого страшного, сумасшедшего, сюрреалистического фильма в стиле Хичкока. Но это и была её новая реальность. Аня вдруг с ужасом осознала, что в скором времени домой не вернётся... Она ещё не знала, что проведёт здесь почти год».
— Надя, как ты выходила из сложной ситуации?
— Знаешь, меня спасал поломанный, обмотанный скотчем телефон — он стал проводником во внешнюю жизнь. Продолжу цитатой: «Как только врачи уходили домой, Аня, улучив минутку, набирала заветный номер из шести цифр, чтобы только услышать мамин голос — тёплый родной, успокаивающий. Каждый раз, каждый день она задавала по телефону один и тот же вопрос: «Мама, ты приедешь?» И неизменно получала один и тот же ответ: «Конечно, приеду, я уже собираюсь! Сейчас приготовлю что-нибудь вкусное». Аня облегчённо выдыхала — всё, теперь можно было жить дальше…
Вечером существовал ещё один жизненно важный для неё ритуал: ещё один звонок домой перед отбоем. Теперь она разговаривала с папой... Слушая его голос, доносившийся по телефону из их небольшой уютной квартиры, Аня представляла себе дом и привычную жизнь. Папа рассказывал, что они только что пили с мамой чай на кухне. Мама моет посуду, а кошка Алиска, примостившись в уголке, тихо дремлет на стуле. В окно светит жёлтый месяц, напоминающий лимонную дольку, а на тёмно-синем небе ярко сияет созвездие Большой Медведицы. И если Аня посмотрит в окно, то тоже его увидит. После разговоров с папой на душе становилось тепло и радостно, словно она сама напилась горячего чая с лунными лимонными дольками. Теперь можно было дышать и жить дальше…»
— Тяжело было приспосабливаться и к условиям жизни уже в Московском НИИ ревматологии, вдали от родителей?
— Да, мне очень не хотелось оставаться одной в больнице в чужом городе за десять тысяч километров. Но медицинский персонал был настолько добрым и отзывчивым, что это помогало. Да и условия, обстановка были другими. Все старались относиться как можно бережней друг к другу. У юных пациентов за плечами уже был долгий, изнурительный путь лечения для поддержания своего здоровья в относительно хорошем состоянии. Были пройдены сотни разных медицинских манипуляций, уколов, капельниц, выпито таблеток... И все знали, что не сегодня, не завтра и не послезавтра это не закончится окончательно. С этим нужно было примириться, принять как данность. И набраться терпения и мужества.
— Как к тебе относились друзья по НИИР?
— Я не была заводилой, скорее, любимицей. Замечала, что ко мне относились с каким-то уважением и бережностью, даже мальчишки. Как к какому-то образчику справедливости, искренности, правильности какой-то. Я ничего специально для этого не делала... Вообще все понимали друг друга с полуслова. Несмотря на сложности, много шутили, веселились. У нас, девчонок, тогда случилось повальное увлечение вязанием, благодаря нашей заведующей игровой комнатой. Она научила вязать крючком на свою голову. Мы вставали в час ночи и шли в туалетную комнату вязать. Почему-то нам было так интереснее, веселее. Это такой удивительный мир детства. Я привезла тогда из Москвы связанный собственноручно воротничок на платье и корзинку.
— Как тебе сегодняшний Абакан, после переезда из Курагино?
— Мне очень нравится город: уютный, компактный, зелёный. Мой дедушка Тимофей Филиппович Мисюров, ветеран Великой Отечественной войны, долгие годы жил в Абакане. Бабушка Павлина Никифоровна была из казачьего рода Байкаловых, которые издавна жили на хакасской земле. Во время войны она работала в госпитале медицинской сестрой. Так что Хакасия родина моих предков, я приезжала сюда в гости, пока могла... Здесь живут замечательные, талантливые люди, происходит много интересных событий. Этим летом, к примеру, я открыла для себя местный драматический театр имени Лермонтова. Посетила несколько премьерных спектаклей. Очень порадовало наличие доступной среды в театре. Я могу в полной мере оценить, насколько это важно.
Беседовал
Зураб ХАРАИШВИЛИ
Москва — Абакан — Москва
