Наша сегодняшняя собеседница является примером обновления состава Верховного Совета Хакасии. Молодое поколение политиков, которое долгое время оставалось в тени старших товарищей, теперь из этой самой тени вышло.
Что заставило Анастасию Кочергину, которая знакома многим как яркая исполнительница русских народных песен в составе ансамбля «Звоны», пойти в политику? Почему она стала постоянным гостем в Донбассе? Удаётся ли ей совмещать творчество с депутатской работой? Все эти вопросы решил задать ей лично, отправившись в секретариат республиканского парламента, который она с недавних пор возглавляет.
— Анастасия, прежде чем начнём разговор на серьёзные темы, давай познакомим наших читателей с твоей биографией. Где ты родилась?
— Я родилась в Минусинске в обычной семье. Мама у меня продавец, а папа был предпринимателем. К сожалению, он уже ушёл из жизни. Отмечу, что любовь к Родине и патриотизм мне привили именно в семье. Там сформировались мои взгляды на жизнь, с которыми я потом по этой жизни пошла. До 9 класса училась в Минусинске. С первого класса пошла петь в фольклорный ансамбль «Сибиринка».
— Этот выбор тоже предопределили родители?
— Выбор был. Но очень условный: либо гимнастика, либо народное пение. Отец настоял на втором варианте. Мама согласилась. И, когда я попала в «Сибиринку», меня буквально затянуло в русскую культуру. Влюбилась в неё. И речь не только о песнях, а об истории, традициях, обрядах. После 9 класса уехала в Красноярск, поступила в колледж искусств. С первого курса стала подрабатывать, а в 16 лет устроилась на первую серьёзную работу.
— Куда?
— Это был Дом культуры в селе Маганск Берёзовского района Красноярского края.
— Но ведь это довольно далеко от Красноярска…
— Да. Тогда я пять дней училась в колледже, а на выходных выезжала на электричке в Маганск в свой ДК. Дорога туда (в один конец) занимала около часа. И так работала до окончания учёбы в колледже. Пять лет в общей сложности. Тогда поняла, что работоспособность — это моя черта характера.
Потом ещё была заочная учёба в Кемеровском государственном институте культуры. Но именно в маганском ДК я создала свой первый детский танцевальный коллектив. Сейчас он уже объездил всю Россию. Очень им горжусь. Ну а параллельно изучала историю енисейского казачества. В селе была казачья станица, где я часто бывала. В ней сохранились все вековые традиции.
— Какие, например?
— Там впервые увидела отношение к коню как к священному животному. Запомнилось, как один молодой казак неправильно взнуздал коня, и конь поранился. И тогда этому казаку в «красном» углу под православную молитву выдали 20 ударов нагайкой. В общем, казачьи традиции станичники соблюдают до сих пор.
— А некоторые местные казаки форму надевают, чтобы покрасоваться.
— Думаю, что так происходит потому, что маганские казаки соблюдают традиционный образ жизни, отсюда проистекает всё остальное.
А спустя 14 лет я узнаю, что один из знакомых мне казаков отправился в зону проведения спецоперации. И когда первый раз отправилась в Донбасс, связалась с ним, побывала в его части. Теперь это такая обязательная точка при каждой поездке туда. Моя коллега по маганскому ДК живёт сейчас в Сочи и помогает нам с ремонтом машины, на которой мы выезжаем в Донбасс. Вот такие знаки судьбы.
— А почему ты стала туда ездить? С началом СВО многие наши деятели культуры в лучшем случае замолчали эту тему, а в худшем уехали, ещё и страну из-за границы грязью поливать стали.
— Считаю, что СВО стала переломным моментом. Можно сказать, моментом очищения. Мне больно было наблюдать, как происходит замещение нашей культуры западной. Я это остро ощущала. А после начала спецоперации будто бы вскрылся гнойный прыщ. Когда всё хорошо, ты можешь всю жизнь прожить с человеком рядом, даже не поняв, кто он на самом деле. В беде, в горе, в испытаниях познаётся настоящая дружба и настоящее товарищество. А для этого ценности должны быть едины. Слава Богу, что те, кто показал своё истинное лицо, уехали.
— Вернёмся к причине поездки в Донбасс...
— Первый раз — чтобы убедиться: так ли там обстоят дела, как нам говорят. Это был 2022 год. Информационная война тогда, да и сейчас, шла колоссальная. И иногда нужно лично увидеть события, чтоб сделать окончательные выводы. Теперь постоянно стараюсь с молодёжью говорить о том, что происходит. Потому что если с молодыми не говорить, если пустить всё на самотёк, то кто-то и поведётся на пропаганду с другой стороны, уплывёт не в то русло.
В первый раз я поехала в Донбасс со своим коллегой Виктором Ковалёвым. Одной мне было страшно, честно говоря. Потом к нам присоединись друзья из Москвы. Я с ними познакомилась в Молодёжном парламенте при Государственной думе.
— Что тебе в той поездке особенно запомнилось?
— Пересечение границы. Тогда всё внутри напряглось. Понимала, что мы попадаем в совсем другой мир. Сейчас уже пересечение границы я не так остро воспринимаю.
Ещё поразили звуки обстрелов. Мы приехали под Новый год, а перед праздниками с той стороны всегда активность.
22 декабря в Донецке отмечали мой день рождения, и недалеко по городу начали бить «Грады». Это очень страшно. У меня был шок: как люди в такой ситуации живут годами?!
Поразил менталитет жителей. Они похожи характером на сибиряков. Мы закалены суровыми сибирскими условиями жизни, а они закалены обстрелами.
И ещё меня поразил один случай. Выступали в военном училище перед курсантами (к сожалению, некоторых нет уже в живых). После концерта подошёл выпускник училища со слезами. Даже перед сослуживцами ему за слёзы не было стыдно. Он сказал: «Спасибо, я сегодня впервые поверил, что Россия с нами, потому что вы к нам приехали и выступили». Вот в тот момент поняла, что буду ездить туда столько, сколько нужно.
— Но там же фактически нет безопасных мест. Даже в глубоком тылу. А у тебя семья, дочь...
— Это осознанный выбор. Поэтому к подготовке каждой поездки подходим очень тщательно. Берём с собой только проверенных людей, досконально выверяем маршрут, чтобы не встать где-то в поле, когда впереди — неизвестность. Хорошо, что сейчас есть карты.
Благодарна своей семье, которая не встаёт поперёк пути, чтобы я не уехала. Мама переживает, конечно, как и другие родственники. Они объясняют моей маленькой дочке, что «мама уехала помогать солдатам, чтобы они побеждали». Это очень важно для ребёнка.
Два года мы ездим в Горловку в местный детский дом. Везём гуманитарку, даём концерты. Горловка фактически в кольце. Она постоянно под обстрелами. Туда ведёт только один перешеек, который простреливается. И людям очень нужна поддержка, особенно детям. Бесконечно люблю свою дочь, но и эти дети мне уже не чужие. Я за них ответственность ощущаю.
— Вы с командой ведь и перед бойцами даёте концерты. Куда добирались?
— Естественно, в окопе мы не сидим. Это не имеет смысла. Но были достаточно близко к линии соприкосновения. Добирались до ребят, к которым из артистов никто не доезжал. Там же сильное эмоциональное напряжение. А мы помогаем его снять. Два раза были в Серебрянском лесу — это в трёх километрах от зоны боевых действий. Были под Авдеевкой со стороны Водяного, тогда её ещё не взяли. Там до линии было два километра. Помню, когда оттуда выезжали, нам парни говорили: «Только направо не сверните, а то придёте совсем не туда».
— Что вы исполняете?
— Много народных и казачьих песен. Тем более, что в Донбассе очень сильна казачья традиция. Поём и Цоя, и «Любэ». Поём о доме, о любви, о тепле. О том, чего там не хватает. Не раз слышала отзывы после концерта: «Благодаря вам душа свернулась и развернулась».
— Поговорим о политике. Как получилось, что, будучи успешной в культурной области, ты решила сменить сферу деятельности?
— Ещё несколько лет назад я подумать не могла, что окажусь в политике и что она меня затянет так, что предпочту её работе в культуре.
Началось всё пять лет назад, когда поехала на форум «Таврида». Узнала, что можно получать гранты и решать с их помощью социальные проблемы. Первый грант выиграла с проектом создания документального фильма «Свадьба в Сибири». Он о свадебном обряде конца XIX — начала XX века. В процессе работы над фильмом познакомилась со многими людьми в администрации Абакана, в партии «Единая Россия». Потом выиграла второй грант. Провели на него фестиваль духовных стихов «Житейское море». У него было много партнёров.
А уже после начала СВО из-за моей активности мне предложили поучаствовать в предварительном партийном голосовании в Верховный Совет от «Единой России». И я победила. Хотя тогда ещё не очень представляла, как вся система работает изнутри.
— Но теперь-то опыт появился?
— Да. Помогают старшие товарищи. Больше стала разбираться в том, как решать
реальные проблемы нашего общества, помогать конкретным людям, как находить для этого ресурсы.
— А ты видишь результат своей работы? Он в политике не всегда очевиден.
— Здесь вклад в результат вносит больше командная работа. У меня три приоритетных направления деятельности: культура, помощь участникам СВО и их семьям, молодёжная политика. Я, например, очень много работаю с обращениями от военнослужащих и их семей. Помогаю со сбором гуманитарной помощи. Индивидуально ищу пропавших без вести. В этом очень помогают личные знакомства с командирами подразделений в зоне СВО. Родственникам иногда очень сложно через военкомат получить внятный ответ. А я через цепочки знакомых выясняю: жив ли человек, может, в плену, а если погиб, то когда и где. Ясность в отношении судьбы человека снимает тяжкий груз неизвестности с близких людей.
Ещё курирую работу Молодёжного парламента при Верховном Совете Хакасии. Хочу вывести его на уровень, когда о нём перестанут говорить, что там молодёжь ничего не делает и ничего не решает. Сейчас учу писать и выигрывать гранты, как это получалось у меня.
— В культуру не планируешь вернуться?
— Мы не знаем, как сложится наша судьба. Всё возможно. Ведь это было моим любимым делом. Но пока идёт СВО, я чувствую, что в Верховном Совете смогу принести больше пользы.
Беседовал Виктор ЛЕБЕДЕВ
