А бывает и такое, что впечатления от книги — ну самые что ни на есть субъективные. И негативные при этом. Стоит ли им доверять другим потенциальным читателям? А вот это науке до сих пор не известно!
Ирвин Ялом. «Когда Ницше плакал» [16+]
Сеанс психоанализа, маскирующийся под книгу.
Жил в конце позапрошлого века один хороший еврейский доктор и учёный Брейер. И в те же годы мотался по Европе один пока неизвестный философ Ницше. А ещё начинала свой головокружительный путь интересная дама русского происхождения Лу Саломе. Она лишь недавно имела глубокую философскую связь с Ницше, но всё у них разладилось, из-за чего великий ум стал немного безумнее, чем обычно, и пописывал даме, что готов самовыпилиться. Деятельная русская решила свести его окольными путями с Брейером, чтобы тот исцелил светило от отчаяния.
Вот исторически всё, кроме последнего предложения, — правда. А из последнего предложения и рождается сюжет романа. Доктор пытается восстановить психическое здоровье философа, тот пытается «вылечить» и склонить в свою веру доктора. Так, по версии Ялома, рождается истина и психотерапия.
Большое неспасибо тому человеку, который посоветовал мне эту книгу. Потому что она смертельно скучная. Я, как невидимый зритель, вынуждена была присутствовать на долгих сеансах психотерапии. Я будто должна вместе с доктором пристально рассматривать слизистую рвоту душ персонажей: так, а что это такое — горошек? А это — тоска по матери? Блин, ну не хочу я закапываться с головой в чужие проблемы. Неужели чужой опыт поиска смысла жизни все могут приложить к себе и дружно восторгнуться? Отзывы-то на книгу в массе своей положительные.
Ницше — ужасно гадкий, ненавидит женщин, беспрестанно задирает нос, Брейер рядом с ним выглядит, как тюфяк. Если бы я хотела познакомиться с философией Ницше, которой он щедро, с горкой потчует своего собеседника (и меня-читателя), я бы взяла его книги, а не Ялома. Здесь из-за его цитат казалось, что я общаюсь с подростком, которому чем эпатажнее и отвратительнее звучит идея, тем лучше.
Короче, книга для тех, кому нравится препарировать, обнажать всё потаённое и расковыривать болячки. Возможно, в конце вы прозреете относительно своей судьбы и станете счастливы. Я стала — от того, что книга закончилась.
Олег Ермаков. «Родник Олафа» [16+]
Путь за языком и от языка.
Спиридон по прозвищу Сычонок впервые отправляется в село вместе с отцом и его товарищами на плотах — продать набитую за зиму пушнину, заготовленную древесину, снедь и купить чего-нибудь нужного. Мальчик ждёт приключений, но оказываются они куда более жестокими, чем он предполагал. Взрослых убивают, а Сычонок начинает долгое путешествие по рекам. Почему он не вернулся домой? Потому что услышал историю про волхва Хорта, который творит чудеса. Спиридон надеется, что этот Хорт даст ему то, чего больше всего жаждет мальчик, речь. Он онемел когда-то, настолько давно, что и не помнит, когда. Его грудь полнится словами, они жужжат во рту, как пчёлы в улье, но никак не вырвутся на волю.
Когда я была маленькая, у меня была книга с русскими народными сказками, загадками, пословицами и поговорками. А в конце словарик устаревших и редких слов. Он почему-то меня совершенно заворожил. Я перечитывала их, даже какую-то книжку сочиняла, как современный мальчик во времена бояр попал и те с ним по-старинному разговаривали.
Вот читая «Родник Олафа», я как будто читала тот словарик. Автор старался использовать древнерусские слова по максимуму, к каждому заботливо прилагается сносочка с «переводом» на современный. Вообще-то я очень люблю старые лексемы, люблю говоры, архаизмы, все лингвистические редкости. Но тут меня не покидало ощущение, что автор это выучил, узнал и теперь хочет впихнуть всё-превсё в повествование. Дело не в том, что читать было сложно (многие значения, кстати, угадывались просто на логике и эрудиции), а в том, что получилось избыточно и даже как будто ненатурально. И таким же «хвастовством» мне казались большие вставки молитв, песен, былин. Ведь это же не этнографический труд!
По существу, у меня к книге никаких глобальных претензий нет. Автор пытается говорить о речи, о религии, о судьбе. Герои меняются, растут над собой или, наоборот, портятся. Есть и мистика, и битвы, и природа (природа особенно хороша: реки, болота, дремучие чащи), есть красивые образы. Есть вагон и маленькая тележка приключений. Но мне читать было скучно. Вот скучно — и всё, хоть ты тресни. Я волоклась вслед за главным героем, как он волокся вслед за повествованием, почти безвольно.
И вот к финалу я подошла с облегчением и недоумением — мальчик изменился, но всё остальное как будто просто сделало круг и вернулось к тому же, что было. Это первая книга трилогии, потому, наверное, и финал такой пока невнятный. Но я Сычонка легко отпускаю в его тёмный лес, пускай блукает далее без меня.
Вера ДОРОШЕВА
