Глава Хакасии Валентин Коновалов дал большое интервью газете "Коммерсантъ". Он рассказал, как работается самому молодому губернатору в стране, какие сложности были в предвыборную кампанию и сразу после выборов, как сейчас Хакасия справляется с особенностями бюджетного регулирования и ситуацией с коронавирусом.

— Вы самый молодой губернатор. Это скорее плюс или наоборот?

— Молодость — это недостаток, который со временем проходит. А вообще на этом посту нужно много силы, энергии, желания что-то изменить к лучшему, и в этой ситуации молодость не минус точно.

— Хакасские выборы 2018 года оказались довольно драматичной кампанией. Вы удивились результату первого тура?

— Перед партией и кандидатом КПРФ в первом туре стояла задача выйти во второй. Для этого была проведена большая работа, делалось то, чего не делалось никогда в истории республики. Например, мы еще в апреле дали старт «народному голосованию», как в других партиях принято называть — праймериз. Пригласили туда широкий спектр лево-патриотических сил, участвовали все возможные кандидаты. И внутренними партийными документами установили, что результаты этого голосования будут учтены при выдвижении. И так сложилось, агитация проходила в интернете, участие в этом голосовании приняли несколько тысяч человек, и в нем победил я, набрал 46%. Кампанию мы вели довольно активно.

Что будет второй тур — мы ожидали, это показывали и соцопросы. Но не скрою, победа кандидата КПРФ в первом туре была некоторой неожиданностью.

— Вас не просили сняться после первого тура?

— Нет. По крайней мере, я таких переговоров не вел.

— Вы с Зиминым после первого тура общались?

— Я с ним общался только на дебатах.

— Почему все так затянулось, что потребовалось назначение врио губернатора?

— Виктор Михайлович (Зимин.— “Ъ”) до голосования во втором туре снял свою кандидатуру и ушел с поста главы региона. Естественно, когда регион остается без руководителя, требуется назначение исполняющего обязанности.

— У вас не было управленческого опыта до того, как вы стали главой Хакасии. Сложно было встраиваться?

— Сегодня могу сказать, что, конечно, опыт управления регионом — он уникальный, и, наверное, в принципе есть у единиц в стране. Мне было действительно сложно — управленческий опыт был небольшой, и он был связан с партийной работой, юридической практикой. У меня юридическое образование и государственно-правовая специализация, это помогло мне быстро войти в суть проблем и в целом в управление регионом. Я прекрасно представлял структуру, полномочия органов власти на различных уровнях.

— Как вы можете описать свои отношения с Москвой? Как часто вы встречаетесь с Владимиром Путиным и руководством администрации президента?

— Что касается взаимоотношений с федеральным центром — они изначально выстроились довольно конструктивными, мы не ощущаем, что нас как-то принижают по нацпроектам, например. В этом году мы нарастили свое участие на 1,5 млрд руб. И в целом проблемы, которые обозначаем, федеральный центр слышит и реагирует. Непосредственно встреч с президентом у меня было две. Ну и, конечно, систематически проходит Госсовет, совещания, так же, как и с руководством администрации президента.

— Кремль, судя по всему, рассчитывал на победу Зимина, вашей победы не ждали — это не сказывается на вашей работе?

— В принципе работа губернатором не сахар, она сложная и многогранная, постоянно требует личного участия в принятии решений. В отношениях с федеральным центром с точки зрения рабочих моментов у нас проблем нет. Есть вопросы, которые мы ставим, есть вопросы, которые были и до меня. Например, дотация на сбалансированность должна быть выше с учетом особенностей нашего бюджета, но эта проблема была и при предыдущем правительстве. Она требует системного решения.

— В начале года вы обращались в федеральное правительство за финансовой помощью, Минфин должен был проверить финансовое состояние республики.

— Действительно, в том числе и по нашей инициативе у нас шла проверка казначейства. Обосновывали, что бюджету, действительно, нужна помощь, и она была оказана. Нам дали 2,2 млрд руб. Но надо сказать, что изначально проблему мы ставили гораздо шире, и в принципе у нас ежегодно не хватает дотации на сбалансированность. Предыдущим правительством были накоплены огромные долги, на пике они составляли 25 млрд руб., и в том числе потому, что не совсем справедливо распределялась дотация на сбалансированность. Этот вопрос мы ставим перед правительством, Минфином. Со временем этот системный подход в отношении республики изменится.

— Вы и губернатор Орловской области Андрей Клычков не агитировали за поправки к Конституции, в отличие от других губернаторов. Это как-то повлияло на ваши отношения с Кремлем?

— Нет. В отношении Хакасии такого влияния точно не было.

Я действительно открыто не агитировал ни за, ни против поправок, поскольку считаю, что это личный выбор гражданина.

Я являюсь должностным лицом, и, наверное, это было бы неправильно.

— Пример вашего однопартийца Сергея Левченко вас не деморализует? (Избранный в 2015 году губернатором Иркутской области коммунист Сергей Левченко в декабре 2019 году ушел в отставку, заявив, что таким образом рассчитывает снизить давление, оказывавшееся, по его словам, на некоторых членов его команды.— “Ъ”). Вы общались с ним, пока он работал губернатором?

— Общались — и когда он был губернатором, и на сегодняшний день продолжаем общаться. Но история Левченко — это история Левченко и Иркутской области. У нас другой регион.

— Можно ли сказать, что оппозиционным губернаторам сложней, чем единороссам или тем, кого принято называть технократами?

— Мы же с вами понимаем, что политическое противостояние в любом случае неизбежно. У нас есть региональное отделение «Единой России», есть региональное отделение КПРФ. Это нормальный политический процесс — есть власть, есть оппоненты.

К власти в регионе и в региональный парламент могут прийти разные политические силы.

— Верно ли вообще противопоставлять губернаторов-политиков и губернаторов-технократов?

— Мне кажется, такое противопоставление смысла особенного не имеет, любой губернатор одновременно и политик, и управленец — кто-то больше, кто-то меньше. Это неразрывно связано.

— Что скажете об истории с Сергеем Фургалом, который, как и вы, победил на выборах в 2018 году на волне протестного голосования? Напугала ли она вас? Влияет ли на принятие решений?

— Меня, как человека, который прошел фактически через пять туров выборов, в этой жизни чем-то сложно напугать. Я стараюсь в управлении придерживаться определенных принципов — честности, справедливости, действовать строго в рамках закона. Любому управленцу любого уровня при желании можно предъявить претензии. Но я на этой должности выкладываюсь по максимуму. Если будут претензии, будем рассматривать. Пусть люди оценивают.

— Как бы вы на месте Михаила Дегтярева реагировали на митинги в поддержку Сергея Фургала?

— Я не на его месте, мне сложно ответить на этот вопрос.