Три последних года чернобылец Анатолий Васин памятную дату, 26 апреля, «отмечал» в родном Бельтирском Аскизского района: подводило здоровье. Хотя в этом году запланировал обязательно побывать в Абакане на митинге у памятника ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС и жертвам радиационных катастроф. Возложить цветы в память об ушедших, поговорить по душам с теми, кто пока на своих ногах.
— Ряды наши редеют, только в Аскизском районе из 16 ликвидаторов в живых осталось лишь четверо, включая меня, — констатировал Анатолий Николаевич. — Больше всего чернобыльцев умерло в первые годы после трагедии и в ковидную пандемию. Это и понятно — радиация вершит своё чёрное дело исподволь.
37 лет назад, 26 апреля 1986 года, случилась самая страшная в истории России и мира техногенная катастрофа. И уже в первые дни на ликвидацию её последствий кинули тысячи людей. Сержант запаса Анатолий Васин оказался в Чернобыле в августе 1988-го.
Вместо Прибалтики — в зону отчуждения
— Призвали нас в Саяногорский военный комиссариат на военные сборы, — вспоминает Анатолий Васин. — Так случилось, что после армии меня ни разу не призывали на переподготовку. Может быть потому, что служил на Дальнем Востоке в войсках противовоздушной обороны? Нам, солдатам-радиотехникам ещё лет десять после срочной службы пришлось «хранить секретность». В 1988 году у меня было трое детей. Старший сын Олег, от первого брака, остался со своей матерью на Дальнем Востоке. Со второй женой Валентиной, моей школьной любовью, растили двух дочерей — Татьяну и Светлану. Жили в Саяногорске, я трудился слесарем котельного оборудования на Саянмраморе.
Во время мобилизационных сборов военком сообщил, что направляют меня в Прибалтику строить АЭС. Дескать, нужны специалисты такого профиля. Червячок сомнения уже тогда закрался в душу: говорили со мной тет-а-тет, а это не принято. Когда приглашают на переподготовку, объясняют всё всем и сразу. Из Саяногорска нас, 25 человек, доставили в Абакан. В военкомате прошли медицинскую комиссию. В итоге в Красноярск поехали лишь пятеро. На сборном пункте уже набралась солидная группа мобилизованных со всего Красноярского края. В аудитории высокие офицерские чины записывали наши данные в «амбарные книги» согласно профессиональным знаниям и навыкам: водители — отдельно, строители — отдельно и так далее. Вдруг заходят майор и два лейтенанта в камуфляжной форме. Сразу наступила тишина. Офицеры быстро сложили талмуды со списками и вышли. Вот тут нам и разъяснили, куда и зачем мы призваны. Жена моя только спустя месяц узнала, что я не в Прибалтике, а в Чернобыле.
Бери лопату, работай до сирены
Из Красноярска до Киева 37-летнего Анатолия Васина и других мобилизованных доставили самолётом. Дальше — на машинах. Три дня провели в селе Иванково «на передержке». Начальство, видимо, опасалось, чтобы вновь прибывшие до времени не пересеклись с теми, кто уже отработал в зоне отчуждения. Однако двое таких товарищей всё-таки проинформировали сибиряков о том, что их ожидает. Попугали отменно. Утверждали, что «жгут атом», и «воды не дают». Правдой оказалось не всё.
— Два месяца прожил в Чернобыле, — продолжил рассказ Анатолий Васин. — И никто никакой атом не жёг: при высокой температуре радиационный фон повышается. За этим следили строго, даже курить в иные дни запрещалось. А вот воду действительно выдавали в бутылках. И не приведи господь ёмкость потерять: новую выдавали взамен использованной. Кстати, «Ессентуками» мы полы мыли в помещении: невкусная минералка, ни на что другое не годилась. Зато так можно было освободить тару. А вот «Боржоми» уходила влёт...
Разместили нас в трёхэтажном здании бывшего детского дома. В комнатах, мы называли их «кубриками», жили по десять и более человек. Спали на двухъярусных армейских койках. Кое-где были телевизоры. Сразу по прибытии выдали военную одежду, кирзовые сапоги. Постельное меняли регулярно, стирать самим не приходилось.
Первые пять дней в Чернобыле наша бригада вычищала территорию и дома для рабочих-вахтовиков, которые строили для эвакуированных город Славутич. Потом уже получили разнарядку на станцию.
Анатолий Николаевич в должности военного строителя с 15 августа по 9 октября 1988 года исполнял свой воинский долг в условиях повышенной радиации.
— Нам выдали специальные именные пропуска, а также «таблетку-накопитель», фиксирующую уровень радиации, — вспоминает Анатолий Николаевич. — Трудились без выходных. Лишь однажды мне предоставили трёхдневный отгул, когда работал на кровле машинного зала. Дозу тогда хватил солидную, но вот какую, дозиметрист не сообщил: информацию эту не афишировали.
Распорядок дня в целом не менялся. Подъём — в шесть утра. После завтрака на «чистом автобусе» ехали до КПП станции. Переодевались в рабочую одежду, военную оставляли. Сапоги брали на размер больше — так их быстрее можно стряхнуть после выполнения задания. По территории ехали в «грязном автобусе» — он весь фонил. На первом этаже станции с нами проводили ежедневный инструктаж. Потом шли в «засаду» — обитый свинцом вагончик. Ждали, когда придётся выполнять задание. В соседнем офицеры по мониторам отслеживали все ходы и выходы со станции. Наша задача состояла в том, чтобы запомнить, как добраться до места назначения. Работали мы по двое: если случится непредвиденное, помочь сможет только напарник.
Несмотря на то, что с момента техногенной катастрофы прошло два года, ликвидаторы, выполнявшие спецзадания на объекте «Укрытие», работали по нескольку минут. А иногда и по 30 секунд, если фон оказывался повышенным.
— Станция до второго этажа, после взрыва реактора, оказалась завалена строительным мусором, — рассказал ликвидатор. — Требовалось очистить помещения. Добежишь до точки «А», кинешь лопату-другую мусора в ящик, и по сигналу сирены мчишься назад. Сменщики этот мусор вывозили для утилизации. Вообще бригады очистки трудились как мураши, круглосуточно. Только в нашем полку числилось 1500 человек, а вокруг станции несколько таких полков базировалось.
Отработаешь — начинался обратный процесс. На выходе из станции одежду и обувь сбрасывали в отдельные кучи. Тут же выдавали новый комплект, с которым шли в душевую. Помоешься, переоденешься и проверяешь аппаратом дозу на табло. Как-то песчинка попала мне за рукав, пришлось чуть не до крови руки оттирать. Дежурный в таких случаях выдавал талон на замену одежды.
На КПП переодевались в свою военную амуницию. И на «чистом автобусе» ехали в часть. Но перед столовой очередная проверка на фон. Не пройдёшь, пропустишь время обеда. Со мной такого не случалось…
Висит груша, нельзя её кушать
Здание детского дома, где жил Васин с товарищами, окружал великолепный фруктовый сад. Стоял жаркий август. Ветки яблонь, груш, слив гнулись от урожая, от вида которого у сибиряков слюнки текли. А есть нельзя: большой уровень радиации.
— Справедливости ради отмечу — на питании нашем не экономили, — рассказал чернобылец. — Кормили хорошо, включая зелень. Мясо, кроме свинины, тоже включали в рацион. Первое и второе готовили женщины-повара. Некоторые ребята рыбачили в Припяти. Рыбу тщательно очищали от кожи и костей, а из остального готовили уху или жарёху. Именно в рыбьей голове и костях накапливалась радиация, что и подтверждалось приборами.
Чернобыль, по словам Анатолия Васина, жил полной жизнью — работали административные здания, включая почту и магазины. Но кроме людей в форме в городе никого. Разве что облезлая до кожи собака мелькнёт или огромные мыши-полёвки проползут. Осы тоже попадались громадные, но тоже квёлые: так на живых существ влияла радиация.
Награда для героя
В середине октября Анатолия Васина отправили в Свердловск на ликвидацию последствий взрыва двух вагонов со взрывчаткой. Ещё месяц с другими товарищами он восстанавливал железнодорожные пути на Урале. Домой, в Саяногорск, вернулся к ноябрьским праздникам.
За мужество и отвагу, проявленные в период ликвидации последствий техногенной катастрофы на Чернобыльской АЭС, Анатолий Николаевич награждён медалью «За отвагу», имеет четыре грамоты, восемь благодарностей и юбилейные медали.
Два года спустя ему пришлось уйти на пенсию по инвалидности: радиация подорвала здоровье капитально. Сейчас Анатолий Васин вместе с женой живёт в селе Бельтирское. Сам управляется по хозяйству и по мере сил помогает чернобыльцам-ликвидаторам в решении житейских вопросов.
Елена ЛЕОНЧЕНКО
