Так спросил Толя Кыштымов молодого библиотекаря Абаканского пединститута при первой встрече с ней — Людмилой Шушпановой. «Иначе» возможно в любви, что и случилось с ними. Юный студент, не мудрствуя лукаво, располагался в библиотеке... «Сижу на полу, перелистываю разноцветные огоньки «Огоньков» — поднимая яркие тёмные глаза уже просто на Люду.

— Людмила, ты тоже с первого взгляда?
— И даже не со второго. Я по натуре очень сдержанна, даже холодновата, и жива ещё была боль от смерти мужа Александра — я осталась с сыном Алёшкой двух лет. Но Толик, вычислив наш маршрут, стал гулять вместе со мной и Алёшкой; встречал и с работы. Бесконечно разговаривали. И он писал тогда:
Я люблю о тебе вспоминать.
Вот проходишь ты рядом — легка...
Я люблю о тебе вспоминать —
Как смотреть высоко в облака.
Насколько Кыштымов интересный и глубокий человек! К тому же Толик исключительно внимательным и заботливым был. Тут и сердце моё к нему потянулось... Его мгновенно «оценил» и малыш, которому Анатолий дарил игрушки, позволял залазить в свой «таинственный» портфель, да много чего придумывал на радость Алёшке.

— Полюбил ребёнка?
— От всего сердца. В этом Толик пошёл в маму свою, Марию Алексеевну: она любила детей и была очень добрая. Очень! Сама в своё время вышла замуж за мужчину с ребёнком и воспитала его Любочку как родную дочь. А затем родила Толю и Галю. Мария Алексеевна много времени посвящала ребятишкам: даже мастерила с сыном какие-то рогатки, придумывала игры. Всё идёт от родителей, я думаю, и гены, наверное. Ведь сегодня Галя Кыштымова совсем такая, как её мама: старается делать добро, где только может. А меня свекровь звала Людочка-палам.

— Наверное, точнее о любви Толика к Алёше скажут стихи?
— Конечно. Слушай:
Как никогда на душе хорошо,
И я доволен, и я стараюсь.
Вода — как варенье, и пена ещё:
Красные рукавички сыну стираю.

— Интересно было жить с Кыштымовым семьёй?
— У нас была не просто бытовая жизнь, можно сказать, быта — минимум. Толя всё время что-то придумывал. Например, он сам сделал Алёшке железную дорогу: и зелёные, и красные вагончики с нарисованными окошками. И вагончики с колёсами бегали по самодельным же рельсам. Ещё он ему построил большой пароход с окошками, в которые даже наш кот влазил, а сверху гордо сидел капитан Алёшка. Толя придумал домашний журнал вредных привычек, где мы отчитывались, как их «изживаем». Расписывал домашние обязанности — кто что будет делать, а кто проверять. И непременно премия: конфеты, игрушки, поход в кино... В Шира всё время ездили и, конечно, в Московское к бабе Марусе. Сохранилось у меня письмо, которое шестилетний сын написал печатными буквами: «Здравствуй, бабушка Маруся! Как ты живёшь? Твой внук Алёша». Толик же вёл альбом смешных высказываний сына: с картинками, фотографиями — и каллиграфическим почерком.

— Какие-то ещё обстоятельства способствовали небытовому быту?
— За семь лет совместной жизни мы много квартир поменяли. Случалось и жить вместе с хозяевами — то дедом Антоном, то с Полиной Ивановной во времянке... Да где только ни жили. Квартиру получили лишь в конце 1980 года. А все отпуска — и по интересу, и по необходимости — работали в пионерских лагерях. Толик — вожатым, я — воспитателем, и Алёшка между нами.

— Это в какой-то мере позволило сохранить в себе детское восприятие чудес жизни?
— Да, пожалуй. Непосредственное живое общение — как живая природа в стихах Толика. Одушевлённые зима, осень, весна... Кстати, он мне первой читал свои стихи, и не только потому, что я литератор. Наверно, созвучие душевное. И да, какая-то детскость. То дожди протопали, как дети пробежали... А уж когда родилась Алёнка — эмоции захлёстывали! Как тебе такие полустихи-полупроза? «Маленький человечек маленькими ножками по маленькой тропиночке делает маленькие шажки. Даже не маленькие, а очень крошечные, очень крошечные шажки!»
Я же спустя много лет, написала о Толике...
Вновь встретились зима с весной,
И снова день рожденья твой.
Грустит и хмурится февраль,
Но пенье птиц несётся вдаль.
И с птицами вернутся вновь
И жизнь, и слёзы, и любовь.
Из года в год идёт весна,
Душа всё так же влюблена —
Как прежде в мир, людей, в Него
И просит всё иль ничего.

Беседовала Татьяна ПОТАПОВА