В историю литературы своё имя Роман СЕНЧИН вписал далеко не вчера. Но, несмотря на взятые высоты, прозаик, литературный критик, вокалист всё же остался, такое ощущение, тем самым парнем, который когда-то жил в Абакане.

Дождь в Абакане

— С Абаканом связано довольно много, — объясняет Роман Валерьевич на встрече с читателями, организованной в Абакане, в библиотеке «Ровесник». — В детстве здесь бывал, и с 1993 года, когда мы переехали из Тувы в деревню под Минусинском, частенько приезжал. Абакан был центром жизни. В отличие от Минусинска (это сейчас начал оживать, хорошеть, тогда же напоминал собой сонный уездный город) он заметно выделялся. Жизнь здесь буквально кипела. Очень много на тот момент появилось различных коллективов, проводились рок-фестивали. И я при любой возможности ехал в Абакан. Ваш город… Наш город! Он очень часто появляется в моих книгах. В романе «Лёд под ногами» главный герой из Абакана. Действие происходит в Москве, но много отсылок к столице Хакасии 90-х годов. Действие романа «Елтышевы» начинается в Абакане. Некоторые читатели даже угадывали город по некоторым описаниям. Вытрезвитель, например, описан довольно подробно. Находился возле универмага. Попасть туда особого труда не составляло — могли загрести за употребление пива.
Всё было очень жёстко: пока не заплатишь штраф, тебя не выпустят. Ищешь эти несчастные деньги, у кого-то пытаешься занять.
В романе «Информация» главный герой — тоже уроженец Абакана. И в книге «Дождь в Париже» есть эпизод, связанный с Хакасией.
Город мне очень близкий. Некоторое время я жил на проспекте Ленина в соседнем доме. Много времени проводил в Черногорском парке. Хорошо помню, что когда-то здесь была не библиотека, а магазин. Даже успел немножко поучиться в пединституте.

— Вы же в Москву переезжали как раз из Абакана… С поступления в Литинститут, можно сказать, началось восхождение на литературный Олимп. А как всё начиналось?
— Да, мой переезд напрямую связан с Абаканом. Писать я начал ещё будучи школьником. Нравилась мне приключенческая литература. Пытался подражать Стивенсону, Жюлю Верну… Пробовал дописывать за них повести и романы.
Родители думали, что делаю уроки, а я писал. В конце четверти, правда, возникали конфликты, оказывалось, что домашние задания почти не делаю, занимаюсь совсем другим.
Серьёзно начал увлекаться литературой после переезда из Кызыла. Носил свои крошечные рассказы по редакциям… Была такая газета замечательная — «Южно-Сибирский вестник». Там меня печатали. Потом в журналах «Стрежень», «Абакан литературный» появились пуб­ликации. Многое из того, что я написал тогда, перед отъездом в Москву уничтожил. За исключением нескольких вещей.
Всё в моей жизни изменил приход в Союз писателей Хакасии. А если быть точнее — знакомство с Натальей Марковной Ахпашевой. Прочитав мои рассказы, она сказала: «Попробуй поступить в Литературный институт». Дала мне координаты. Был 1996 год. Тогда казалось, что всё в стране развалилось, никакого Литинститута уже нет в помине. Но она в меня вселила уверенность. Мы сходили с ней на почту и отправили бандероль с моими рассказами. Через какое-то время пришёл ответ. Стало ясно, что творческий конкурс прошёл, нужно ехать сдавать экзамены. Вот так благодаря Наталье Марковне попал в Литературный институт.
Завис в Москве на 20 лет. В 2017-м переехал в Екатеринбург. В Абакане бываю каждый год. В основном сюжеты черпаются из жизни в небольших городах. Москвы у меня тоже достаточно много. Я её, правда, не понял. Москву, наверное, невозможно понять. Уехал оттуда даже с радостью. Она мне дала всё, что могла. Даже больше того. Главное, что там остались издательства, журналы, которые готовы принимать мои рассказы, повести, романы.
Лично я бы в Литинститут не советовал всем поступать. Проходит множество разных литературных совещаний, форумов — принимайте в них участие. Есть конкурсы, премии, позволяющие о себе заявить. Самое важное — писать о том, что тебя волнует.

— Что конкретно дал вам Литинститут?
— Пожалуй, больше атмосферы, расширение кругозора… Какие-то книги я бы точно не прочитал, если бы преподаватели их для меня не открыли.

Плюс на плюс даёт «Минус»

— Как вы оцениваете свою прозу? Она депрессивная или оптимистическая?
— Считаю, что пишу реалистическую прозу. Когда роман «Елтышевы» перевели на разные языки, в Европе его восприняли как русскую страшную сказку. Такая же реакция была в Германии на повесть «Минус».
Я же за письменный стол сажусь не с каким-то раскладом. Как пишется, так и пишется. Приходит сюжет из реальной жизни, вот он живёт в тебе, щиплет, царапает. Потом садишься и пытаешься написать рассказ или повесть.
Таких вот страшных сюжетов, как в романе «Елтышевы» или в рассказе «Косьба», у меня не так много. Литература же всё время должна поднимать какие-то проблемы, нащупывать болевые точки. На самом деле я не хочу сгущать краски, заниматься чернухой так называемой, но в основном приходят вот такие не очень весёлые сюжеты. Страшного в этом ничего не вижу. Должны разные цветы цвести. В последнее время довольно много появилось и весёлых книг.

— Сейчас над чем работаете?
— Пишу рассказы. В 12-м номере «Нового мира» за прошлый год можно прочитать три из них.
В майском номере «Дружбы народов» выходит рассказ про литератора, который старается остаться в стороне от всего происходящего в мире, но, написав, казалось бы, безвинный пост в соцсетях, оказывается посреди противоборствующих сторон. Обвиняют его в том, что именно он настраивает людей друг против друга. Это реальная история. Реальнее некуда. Я попытался облечь её в форму рассказа.
В моей семье произошли зимой трагические события. Тоже написал рассказ — как уже взрослый сын ухаживает за больными родителями. Это всё то, что меня беспокоит.
Почти всё у меня печатается в толстых журналах. Их легко найти в интернете. На бумаге, правда, книги всё-таки читаются по-другому, не сравнишь.

— По поводу книги «Минус». Изначально повесть вышла в журнале «Знамя» в сокращённом виде…
— «Минус» — первая моя большая вещь. Роман по объёму. Туда хотелось всё вместить. Получился такой вот огромный кирпич. Для «Знамени» я повесть действительно подсократил, сделал журнальный вариант. А потом, когда предложили издать её отдельной книгой, кое- что восстановил, но многое всё-таки про жизнь в Минусинске убрал и некоторые куски просто вставлял в разные свои вещи — «Елтышевы» таким образом подпитывал, и не только.

Не плач Ярославы

— Кто первым читает ваши рукописи?
— В основном редакторы. Я не из тех, кто сажает жену перед собой и читает свои рукописи. Иногда бывает, что даю ей почитать. Она у меня драматург (Ярослава Пулинович. — А.Д.). В вашем театре идёт спектакль «Земля Эльзы» по пьесе Ярославы. Какие-то замечания она может сделать с профессиональной точки зрения. Но вот многие повести и рассказы из книги «Петля» Ярослава читала первой ещё и потому, что сюжеты, взятые за основу большинства вещей, были рассказаны ею. Она вообще для меня кладезь тем.

— Ярослава ведь тоже стала героиней вашей повести «Русская зима».
— Она ещё в начале нашей совместной жизни сказала: «Напиши про нас». Я взял и написал. Сначала хотела прочитать, потом передумала. Теперь уже до неё доходят отзывы. Людям нравится. А вот кое-кто на меня обиделся на время. Придуманных героев у меня очень мало, в основном за каждым героем стоит довольно конкретный прототип. Не знаю, как другие литераторы, а я не могу из воздуха соткать персонажей. Бывает, что люди обижаются, иногда радуются. Серьёзных конфликтов не было на этой почве. Хотя история знает примеры, когда автора избивали в его родном городе.

— На Василия Макаровича Шукшина в Сростках обижались земляки.
— Да, старался особо на улицу не выходить. Зато сейчас в Сростках все его любят — проводят Шукшинские чтения.

— Какую роль в судьбе писателя играют литературные премии? Без них можно обойтись?
— Можно. Если есть мощная литературная критика. Но она у нас очень слабая. И премии являются для читателя неким ориентиром, чтобы понять, какие книги можно почитать. Лонг-лист — это срез того, что случилось за год-два в литературе. Лауреаты всегда вызывают шквал недовольства, а вот полуфиналисты, финалисты… В любом случае их стоит прочесть. Лауреатами становятся, как правило, не те, за кого я болею.
Немалую роль играет денежная составляющая. Гонорары у абсолютного большинства литераторов крошечные, премии в какой-то степени дают возможность на год или полтора забыть про то, что надо писать колонки или редактировать чужие рукописи. Можно пожить скромно, но отдаваясь целиком и полностью любимому делу.
На сегодняшний день почти все значительные премии исчезли. Нет «Русского Букера», «Национальный бестселлер» посреди премиального процесса был закрыт — итоги уже не объявят.
Очень обидно за премию «Дебют». Это было не только поощрение для молодых авторов, но и учёба — проводились семинары. Премия «Лицей» восполнила «Дебют», но только отчасти.

Рок не умер

— Любому человеку трудно найти единомышленников — тех людей, с которыми легко, комфортно. Есть у вас такие люди?
— Когда-то их было довольно много, я имею в виду единомышленников и тех, кого можно назвать друзьями. Сейчас с годами всё меньше и меньше. Есть издатели, которые берут мои рукописи. Есть читатели, которых довольно часто вижу и кто пишет мне в соцсетях. А вот так сидеть и что-то обсуждать часами… Уже такой тяги нет.
Для меня, переезжая с места на место, всегда было важно найти музыкантов, готовых исполнять мои песни. Занимался и продолжаю заниматься рок-музыкой, записываю альбомы. В 2018 году мы записали в Абакане с ребятами, на мой взгляд, довольно сильный альбом «Не умру молодым». Там написано: «45+». К 45-летию сделали альбом. «ВКонтакте» на моей странице есть эти записи.
В какой-то степени мне везло. В Кызыле я был вокалистом группы «Гаражная мелодика», выступали в Абакане на фестивале в 1994 году. Потом на фестивалях в театре «Рампа». В Екатеринбурге сформировалась группа «Свободные радикалы». До этого в Питере и Москве коллектив назывался «Плохая примета». На концертах с нами выступали такие великие музыканты как саксофонист Сергей Летов, барабанщик Евгений Ткачёв. Музыка у нас специфическая, тексты жёсткие. Не всё ложится в прозу, приходят порой в голову рифмованные или не очень рифмованные тексты.

— Не было желания издать сборник стихов?
— Стихи на самом деле ужасные. Не думаю, что это хорошая идея. Тексты песен и стихотворения, по-моему, зачастую разные рода литературы…
В 20, 30 лет рок-музыка была важнее литературы. В 50 лет заниматься музыкой — это уже не очень. Рок-музыка — дело молодых. Но и динозавры должны продолжать существовать. Вот мы своим альбомом «Не умру молодым» это стараемся доказывать. Группа «Аномальное фи» время от времени даёт о себе знать. Самый лучший, на мой взгляд, абаканский рок-коллектив.

— Ваши музыкальные вкусы каким-то образом изменились за прошедшие годы?
— Нет, слушаю то же самое. Из того, что появилось… Восхищаюсь рэперами. Как они умеют виртуозно обращаться с рифмой! Но слушать постоянно рэп для меня скучновато.

Зона литературного напряжения

— Вас сравнивают иногда с Кафкой.
— Не слышал. И параллелей, честно говоря, не вижу. Ты же, когда пишешь, не держишь в голове: буду писать, как Кафка. Или как Чехов. Мне-то хочется считать, что я ни на кого не похож, единственный такой. А постоять рядом со всеми великими, конечно, естественное желание.

— Сравнения с Валентином Григорьевичем Распутиным всё же не избежать. Его роман «Прощание с Матёрой» и ваша книга «Зона затопления» — очень близки. То, что вы написали, нельзя взять из головы. Нужно встречаться с теми людьми.
— Когда автор берётся за такую тему… Мы же понимаем, что уже написано великое произведение, безусловно, боязнь повториться есть.
Начну с того, что в моей книге всё документально. За основу взяты рассказы людей, статьи из газет, интернета. Родители мне присылали много местной прессы. Всё это поначалу просто так собиралось, я даже не думал что-то писать. Решающую роль сыграли встречи с людьми, которые вынуждены были переселяться в другие места. Встречался с ними в Абакане, Минусинске, Красноярске… Так и возник реальный сюжет, стали появляться главы одна за другой. Все они — как отдельные рассказы.
Много кто там выступает в негативном свете. Я даже ожидал каких-то судебных исков после выхода книги. И когда на вручении премии «Большая книга» за роман «Зона затопления» ко мне на фуршете подошёл мощного такого телосложения мужчина и сказал, что он из РусГидро, сердце ёкнуло. «Вот щас, — решил я, — начнёт меня бить…» А он пожал мне руку, сказал, что всё так и было, и ушёл.
Потом уже я как-то читал журнал «День и ночь», где наткнулся на роман Михаила Тарковского «Тойота-Креста». Там тоже есть эпизод про затопление земель при строительстве Богучанской ГЭС. Появляются те же герои, те же факты, что и в «Зоне затопления». Писали мы, получается, в одно время и основывались на одном материале.

— Но вы ведь советовались с Валентином Григорьевичем по поводу того, надо ли писать ещё одну книгу — на похожую тему.
— С Валентином Григорьевичем мы довольно часто встречались на литературных мероприятиях. На одном из них я его спросил: можно ли поднимать эту тему после «Прощания с Матёрой»? Он сказал, что надо бить в набат, а сил у него уже нет... Это было, наверное, за год до его смерти. Он меня тогда укрепил в мысли, что я делаю правильное дело, не занимаюсь плагиатом. Правда, о том, что пишу об обречённых деревнях на месте будущего водохранилища, ему не сказал… К сожалению, он не увидел книгу. Рукопись ушла в типографию, когда стало известно об его уходе.
Красноярская ярмарка книжной культуры, где «Зона затопления» была полностью распродана, запомнилась самой продолжительной автограф-сессией.

— А кинематографисты не обращались с просьбой что-то экранизировать?
— Обращались. Заключали договоры. Но при условии: если найдут деньги. Деньги пока что нашлись только на полнометражный фильм «За встречу». Режиссёр — Евгений Соколов. Снималась картина на киностудии, которую возглавляет Вадим Абдрашитов. Он прочитал рассказ «За встречу» в журнале «День и ночь», заинтересовался. Предложил мне написать сценарий — я отказался. Для меня это дело скучное и неблагодарное. Мне, как автору, кажется, что всё в моих книгах есть, бери и снимай. Правда, сюжет именно рассказа «За встречу», по-моему, не очень киношный. Просто сидят ребята в сторожке сгоревшего завода и обсуждают проблемы мироздания. Тем не менее рассказ показался Вадиму Абдрашитову почему-то интересным именно в кинематографическом плане. Сняли сперва короткометражный фильм — дипломную работу, а затем уже и полный метр. В интернете он есть. Одну из ролей сыграл Владимир Гостюхин. Не скажу, что я в восторге, но и провалом тоже не считаю.
В кинематограф рваться боязно, потому что могут снять плохое кино. Тогда и зрители, и потенциальные читатели сделают такой же вывод о книгах.

Что вы читаете?

— Кто ваши авторитеты в мире литературы?
— Есть такие писатели, которые воздействуют на меня до сих пор… Кого-то перечитываю периодически. Они совершенно разные: Валентин Распутин и Эдуард Лимонов, Леонид Андреев и Луи Селин, Генри Миллер и Чехов… Чехова я перечитываю раз в пять лет. В 17 лет думаешь, что это не про нас. Когда тебе под 50, поражаешься тому, насколько много он предвидел. Для меня книги Антона Павловича всё мрачнее и мрачнее.

— А что читаете из современной русской прозы?
— Стараюсь читать разных авторов. И Захара Прилепина, и Сергея Шаргунова, и Михаила Елизарова, и Илью Кочергина, и Анну Козлову, и Дениса Гуцко… Из старшего поколения — Борис Екимов, один из моих любимых писателей, кстати, очень советую — ровесник Распутина. Жив-здоров, слава богу. Его книги легко найти.
Из западных авторов — разве что Мишеля Уэльбека. Наша литература настолько широка — не скажу, что глубока, поэтому надо и в Евгения Водолазкина заглянуть, и Дину Рубину почитать. На всё времени не хватает.
Посоветовал бы прочитать коллективные сборники. «В Питере жить», «Без очереди», «Сибирь. Счастье за горами»…
Есть авторы, которые имеют отношение к Абакану. Дарья Верясова сейчас здесь живёт. Сергей Чередниченко, мой земляк из Кызыла, жил и учился в Хакасии, теперь сотрудник журнала «Вопросы литературы». Андрей Бондаренко получал премию Виктора Астафьева, хороший автор. Алексей Леснянский — лауреат премии «Дебют»...

— У вас нет желания написать детектив, фантастику? То есть вообще уйти в другую сторону.
— Есть. Но не получается. Хотелось бы написать детектив с закрученным сюжетом, но как-то не приходит мне в голову подобная история.
Фантастика? Рассказ «Шанс», пожалуй, можно назвать фантастическим. Хотя девушка рассказывала мне эту историю на полном серьёзе. Кстати, когда я переехал в Екатеринбург, в моих вещах появилось больше чего-то такого мистического. Там, говорят, есть какой-то разлом. Возможно, он как-то влияет. Зато Анна Матвеева, автор многих книг, после общения со мной отошла от магического реализма. Может, я здесь и ни при чём, но воспринимаю на свой счёт.

Верить в сына

— Не так давно не стало ваших родителей. За что бы вы сказали спасибо папе и маме?
— Они ушли этой зимой. Я всегда их благодарил за поддержку. Несмотря на все мои закидоны. Уже говорил, что учиться в школе не любил. Они меня защищали перед учителями. После восьмого класса учиться дальше не хотел (мне нравилась только история, географию неплохо знал). Они настояли. Пришлось отложить свою мечту поехать в Ленинград и там учиться в каком-нибудь ПТУ. По окончании средней школы тем не менее моё желание не угасло — отправился в северную столицу поступать в строительное училище. Учёбу бросил, попал в армию на два года. Потом поступил в пединститут — опять бросил. В Абакане поступил на педагога — тоже бросил. Учился в Минусинске на кларнетиста — та же самая история.
Они не стали меня отговаривать, когда я уже в 24 года решил поступать в Литинститут. А это, повторюсь, 1996 год — безденежье, непростое время.
И все эти годы до конца жизни они поддерживали, верили в меня. Я им исправно привозил и присылал книги, публикации. Давал понять, что не совсем я потерянный человек. Они всё читали, указывали на какие-то ляпы, говорили, что можно было какие-то вещи написать по-другому. Им хотелось как можно больше светлых сюжетов в моих книгах.

— Что-то они выделяли?
— Для меня некоторая загадка, что «Елтышевы» произвели на многих большее впечатление, чем, например, «Лёд под ногами», стали моей визитной карточкой. Мои родители не исключение. Хотя я пишу каждую свою вещь так, чтобы она впечатлила читателя. Может быть, даже перевернула мир. Но мало какие вещи имеют отклик, вызывают споры.

— В своё время Виктор Петрович Астафьев помотался по стране и переехал жить в Овсянку. Может, и вы вернётесь в Сибирь?
— Может быть. Родительский дом я продавать не хочу. Сейчас вот занимаюсь огородом. Планирую периодически приезжать…
Лет за пять до отъезда из Москвы я стал подумывать о возвращении в родные места. Пока что судьба меня остановила на полпути — забросила в Екатеринбург. Город мне нравится. Правда, после моего приезда три писателя, которые были мне близки, переехали из Екатеринбурга в другие города. А незадолго до того в Москву перебрался потрясающий драматург и режиссёр Василий Сигарев. Правда, там у него что-то не получается снимать кино. Пусть возвращается — Свердловская киностудия как раз начинает новую жизнь, а Екатеринбург сегодня очень свободный город. По крайней мере для творческих людей.

Записал Александр ДУБРОВИН