Манящий к работе и радости день

№ 37 (24557) от 7 апреля
На снимке: в первом ряду слева направо — С.Д. Майнагашев, П.Н. Кичеев, И.Е. Барашков. Все они учились в Московском городском народном университете имени А.Л. Шанявского. В 1915 году круг друзей сузился (беда случилась с Кичеевым: утонул в реке). В то время Барашков уже активно сотрудничал с редакциями газет, пытался в Аскизе наладить своё торговое дело. Но потом вместе с Майнагашевым занялся созданием потребкооперации. Прекрасно образованных молодых людей связывали крепкая дружба и общая работа на благо родины. На снимке рядом с ними запечатлены сёстры Порываевы. Серафима Порываева, учившаяся в той же московской «вольной высшей школе», в 1915-м вышла замуж за Степана Майнагашева и с ним, оставив учёбу, приехала в Хакасию. У супругов было две дочери. На снимке: в первом ряду слева направо — С.Д. Майнагашев, П.Н. Кичеев, И.Е. Барашков. Все они учились в Московском городском народном университете имени А.Л. Шанявского. В 1915 году круг друзей сузился (беда случилась с Кичеевым: утонул в реке). В то время Барашков уже активно сотрудничал с редакциями газет, пытался в Аскизе наладить своё торговое дело. Но потом вместе с Майнагашевым занялся созданием потребкооперации. Прекрасно образованных молодых людей связывали крепкая дружба и общая работа на благо родины. На снимке рядом с ними запечатлены сёстры Порываевы. Серафима Порываева, учившаяся в той же московской «вольной высшей школе», в 1915-м вышла замуж за Степана Майнагашева и с ним, оставив учёбу, приехала в Хакасию. У супругов было две дочери.
Фото: из книги «Степан Дмитриевич Майнагашев. 1886 — 1920» А. Гладышевского

6 — 7 апреля 1917 года в селе Аскиз представители коренного населения решали судьбоносные вопросы.

Вдохновила их на переустройство жизни Февральская бур-жуазно-демократическая революция 1917 года. «Рухнувший строй воспринимается нами как давно виденный тяжёлый сон, но сон теперь рассеялся, — писал национальный лидер Степан Майнагашев, — и действительность предстала нам как полный жизни, манящий к работе и радости светлый день. Лишь в последние годы у инородцев стал появляться свой голос. Мы только начали искать и находить друг друга. Посмотрите, разве инородцы не были разбиты на части как нация. Одну часть отослали к Ачинскому уезду, другую к Минусинскому...» То были уезды Енисейской губернии. Третью же часть народа отнесли к Кузнецкому уезду Томской губернии. Вот таким образом единый этнос в царской России был разобщён. Однако «заря новой жизни, свободной жизни от верхов Петрограда до низин наших улусов», по убеждению Степана Дмитриевича, дала «начало национальному возрождению нашего народа».
Предложение Степана Майнагашева о созыве съезда, «на котором бы инородцы, искусственно разъединённые полными административно-по-лицейскими границами, смогли решить так или иначе самые животрепещущие вопросы инородческого существования при свете новых событий», как потом засвидетельствует его ближайший сподвижник Иван Барашков, вызвало дружный отклик.
В пасхальные дни в Аскиз съехались представители нацио­нальной интеллигенции, кооперативов, сельских комитетов… Всего 50 посланцев волостей Минусинского и Ачинского уездов. Многим пришлось преодолеть по 150 — 200 вёрст. По тем временам дорога неблизкая. И всё же сущая мелочь по сравнению с громадой задач, которые предстояло решать.
«Первым очень долго и подробно обсуждался вопрос об инородческом землевладении», — писал Иван Евгеньевич Барашков в газете «Свобода и труд». По сути, это была сшибка взглядов представителей разных партий на земельный вопрос. Одни от имени трудового народа требовали передела земли, другие, отстаивая интересы баев, «выступали против и всю остроту проблемы объясняли только изъятием земель в переселенческий фонд». А ведь и в самом деле массовая миграция крестьян из Европейской России в Сибирь обернулась урезанием благодатных земель у местного населения. Например, в 1910 — 1913 годах в Аскизском ведомстве из 628 тысяч десятин* было изъято 180 тысяч, а в Усть-Абаканском из 1112 тысяч десятин — 307 тысяч.
Резолюция съезда по болезненному вопросу была принята «в том духе, что все находящиеся сейчас в фактическом пользовании инородцев земли должны остаться за ними ввиду того, что этого действительно требует скотоводческий уклад их хозяйственной жизни. Дальнейшее заселение уже отграниченных под переселение, но не использованных до сего времени участков должно быть приостановлено».
Дебаты о землепользовании с новым жаром были продолжены на втором съезде, созванном спустя два с половиной месяца в аале Чарков. Под нажимом защитников трудового народа национальному комитету, который возглавил эсер Степан Майнагашев, было поручено «рассмот­реть пути земельного уравнивания за счёт земель, состоящих в больших количествах в одних руках».
В Чаркове, а съезд там работал десять (!) дней, получил развитие и принципиально важный вопрос о самоуправлении. Ведь ранее в Аскизе была заявлена воля-мечта народа об объединении.
Её обоснование можно найти в публикациях идеологов национального движения. «С нами как с особой нацией мало считались; все дела общенародного характера решались для уезда, значит, для крестьянского уезда и «между прочим» распространялись на инородцев», — отмечал Степан Майнагашев, тут же подкрепляя сказанное фактом «несправедливой, пристрастной развёрстки», по которой «на инородческие волости налагали тысячи рублей уплаты в пользу крестьянских волостей». А Иван Барашков к экономическим причинам выделения коренного населения в самостоятельный земский уезд относил и то, что традиционное скотоводство «требует особого характера землепользования». И далее он приводил другие, «чисто свои» факторы — «язык, письменность, религия, браки и т.д.». «В решении этих вопросов отсутствие самостоятельности было бы резко ненормальным явлением, устранение коего является первой задачей всякого мыслящего инородца и всего народа в целом». И вывод: «Нужно бережно собрать воедино остатки некогда мощных племён, нужно дать им самостоятельность и независимость (...) проявлять свои дарования».
Моральные силы в отстаивании интересов народа организаторам первых съездов придавала крепкая вера в слово Григория Николаевича Потанина, которого считали «отцом сибирской интеллигенции, другом инородцев». «Пусть каждая область зажжёт своё солнце, и тогда наша земля будет иллюминирована», — говорил он. С ним, одним из руководителей сибирского областничества, Степан Дмитриевич был непосредственно знаком ещё со времён учёбы в Томске (1910 год). Но должен был случиться февраль 1917 года, чтобы Майнагашев и его сподвижники увидели реальные возможности для «устроения лучшего будущего» своего народа. (Хотя идея автономии и раньше, в 1905-м, обсуждалась в Аскизе на инородческом сходе под председательством областника Иннокентия Кузнецова-Красноярского).
Итак, первый, апрельский съезд 1917 года решил: «мелкие земские инородческие единицы должны состоять из одной-двух волостей, и все они в свою очередь по Минусинскому и Ачинскому уездам должны составить в целом как бы инородческий земский уезд, совершенно самостоятельный, находящийся в непосредственном ведении губернского земского Управления».
Второй же, июльский съезд 1917 года, более мощный по составу (75 делегатов), пошёл дальше. Одни предлагали «вступить в переговоры с урянхайцами и алтайцами, близкими по языку, быту, хозяйственной деятельности и историческому прошлому, и образовать единую губернию». Другие ратовали за создание самостоятельной губернии. Третьи отстаивали решение первого съезда. Так и не придя к единому мнению, делегаты поручили дальнейшую проработку вопроса только что сформированному национальному комитету. В его состав вошли 18 человек — представители партий эсеров, народных социалистов, кадетов, волостных комитетов и потребкооперации, а также учителя.
Самым же ярким достижением съезда стало постановление о самоназвании народа. Публично его называть хакасами чуть ли не раньше всех, в 1906 году, призвал Арсений Арсеньевич Ярилов, учёный, заведующий Минусинским музеем, ученик и друг Н.Ф. Катанова. Этим древним именем именовали коренное население и археологи А.А. Спицин, Д.А. Клеменц и всё тот же И.П. Кузнецов-Красноярский. Колониальное имя «татары» было чужим, общим для многих народов Российской империи. Ну а понятие «инородцы» даже комментировать не хочется... Так что можно представить, с каким воодушевлением С.Д. Майнагашев делал доклад о возрождении имени предков.
В апреле 1918 года и советская власть признала имя хакасов как общенародное. А уже в мае съезд, ведомый ею, провозгласил объединение волостей, где преобладало коренное население, утвердил степное само­управление и суд хакасов. Однако процесс преобразования Хакасии был прерван из-за Гражданской войны в Сибири.
В 1920-м Степан Майнагашев был расстрелян. Трёх лет он не дожил до того дня, когда исполнилась воля первого съезда хакасского народа.
14 ноября 1923 года постановлением ВЦИК был образован Хакасский уезд, в который вошли Аскизская, Синявинская, Усть-Абаканская, Усть-Есинская, Усть-Фыркальская волости Минусинского уезда, Кызыльская Ачинского уезда, Сейская волость Томской губернии. Кроме того Енисейский губернский съезд по районированию причислил к Хакасскому уезду Таштыпскую и Знаменскую волости. Тем самым было положено начало становлению и развитию государственности современной Хакасии.
Великие дела и усилия Степана Дмитриевича «ковать свободно и смело возрождающуюся жизнь народа» не пропали втуне.

_________________________
* Десятина равнялась 1,45 га

Вера САМРИНА

При подготовке публикации использованы книги: «Степан Дмитриевич Майнагашев. 1886 — 1920» А. Гладышевского, «Хакасы. К 100-летию возрождения народного имени» И. Кызласова; материалы сборника «Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития»; статья «Жизненный путь и творчество хакасского журналиста Ивана Барашкова — Эпчелея» Ю. Махно; документы ГКУ РХ «Национальный архив».



Просмотров: 549