В 2000 году вышла в свет книга Владимира Гавриленко «Казнь прокурора». Автор, будучи старшим помощником прокурора Хакасии, занимался вопросами реабилитации жертв политических репрессий. В результате им создана строго документированная летопись системы правосудия, позволявшей в годы Большого террора по подложным основаниям приговаривать к расстрелу безвинных людей.

Публикуем одну из глав в сокращении.

Чистая анкета

Руководящий центр контрреволюционной организации «правых» в Хакасии предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР 17 июля 1938 года.
Как и полагалось по должности, первым в 10 часов утра перед судом предстал Сергей Сизых, первый секретарь Хакасского обкома партии.
Когда в ноябре 1931 года его назначили на эту должность, ему едва исполнилось 29 лет.
Он родился в селе Тасеево Енисейской губернии в семье уездного писаря. Революция и Гражданская война с юных лет вовлекли Сергея в политическую борьбу. К моменту изгнания колчаковцев он вёл комсомольскую работу в Канске. В 1920 году вступил в ВКП(б). Стал парторганизатором. В 1925 году его направили работать в Минусинск, в 1927-м — в Бийск. А через два года он уже в Новосибирске — в должности заведующего отделом оргпартработы Сибкрайкома партии. С образованием Хакасской автономной области Сизых получает назначение в Абакан.
В Хакасском обкоме Сергей Евгеньевич собрал команду людей, которых знал по совместной работе в Минусинске, Бийске и Новосибирске. Это были деловые, энергичные работники. Сизых умело опирался на местные национальные кадры, не боялся ставить их на ответственные посты, способствовал их политическому и культурному росту. Рассудительный, авторитетный, Сергей Евгеньевич в то же время не терпел подхалимов. Однажды он решительно пресёк их попытки назвать новый колхоз его именем.
Член ЦИК СССР, Совета национальностей, Красноярского краевого комитета партии. Его анкета не была запятнана отметками о пребывании в оппозиции. За 17 с половиной лет ни одного партийного выговора за нерасторопность, малодушие или аморальное поведение. Высшие курсы парторганизаторов, слушателем которых он был, сулили ему широкие перспективы роста. Но судьба распорядилась иначе.

«Конвейер»: допрос сутками, без сна и еды

...В разработках по краевому центру «правых» фамилия Сизых возникла в связи с показаниями арестованного управлением НКВД по Красноярскому краю Семёна Семишева. В момент ареста он работал завкафедрой сельхоздисциплин Красноярского института повышения квалификации. Следователи поставили его на «конвейер» и через девять дней получили показания, которые приложены к делу Сизых в копии на 32 листах. В этих показаниях арестованный заявил, что был завербован в контрреволюционную организацию «правых» в Минусинске в 1932 — 1933 годах, когда отдыхал на курорте «Тагарское». Причём директор курорта, узнав, что Семишев ищет работу, порекомендовал обратиться к Сизых: мол, «наш человек». Когда Семён Григорьевич действительно обратился в Абакане к Сизых, тот, проверив документы, направил его работать в Черногорский горком партии. Из чего Семишев сделал вывод, что Сизых «бухаринец». И тут же подчеркнул, что сам не сталкивался с Сизых в работе и о действиях «правых» в Хакасии ему ничего неизвестно.
Однако машину УНКВД было уже не остановить. Сизых вызвали в Красноярск. В день прибытия, 29 июня 1937 года, он был арестован.
Если верить протоколам, после ареста Сизых не допрашивался в течение двух месяцев. В действительности его допрашивали непрерывно, с применением всего арсенала средств для получения признания. Его пытали и ставили на «конвейер», угрожали посадить жену, брата и сестру. Через два месяца пыток Сергей Евгеньевич сдался, получив в обмен на это заверения, что его жену, Анну Моисеевну Гальперину, не тронут. (Вскоре после расстрела Сизых Гальперина будет арестована, однако с приходом в НКВД Берии её освободят из-под стражи.)
В признании Сизых утверждалось, что после приезда в Хакасию он узнал от председателя КПК обкома партии Семёна Ивановича Бибикова о существовании в области контрреволюционной организации «правонационалистического блока», поддерживающего рыковско-бухаринские взгляды. Бибиков предложил Сизых включиться в работу блока и таким образом завербовал своего первого секретаря в КРО.
В материалах дела Сизых поражает число людей, вербовавших Сергея Евгеньевича. Кроме Бибикова, его резидентами названы Сырцов, Кузьмин из Запсибкрайкома, свояк Григорий Шаклеин из «Сибсахарсбыта», в гостях у которого бывал хакасский секретарь. Приобщены и показания первого секретаря Красноярского крайкома Павла Акулинушкина, сразу же подписавшего готовые показания: мол, именно он в 1936 году вовлёк Сизых в организацию «правых». Сколько следователей, столько и версий!
То, что эти показания, а в особенности показания Бибикова, являлись фальсификацией, видно невооружённым глазом. К приезду Сизых в Хакасию в 1931 году здесь не могло быть блока правонационалистического толка в составе, перечисленном в протоколе, по той простой причине, что состав обкома, исполкома, секретарей райкомов определял сам Сизых. Это была его команда, которую он формировал шесть лет. Гусаров, Решетников, Кавкун, Абрамсон, Чернов, Четвериков, Жировы, Сидоров, Гусев, Савин, Кролик, Преображенский, Никитин, Корягин, Дербушев, Польдяев, Альфер, Потапов, Степанова, Лебедев, Куликов, Москвитин, Серов и десятки других крупных и мелких руководителей утверждались на должности Сергеем Евгеньевичем. Никто из них не мог разговаривать с ним на равных, а тем более им руководить. Блок с «националистами» в том виде, в каком он был представлен «правосудию», существовать не мог, ибо обвинить Сизых в том, что он добивался отделения Хакасии от СССР, в здравом рассудке было невозможно. Этого не могли не признавать и следователи, в силу чего такое обвинение и не фигурировало в обвинительном заключении.
В постановлении от 7 августа 1937 года о продлении срока следствия и срока содержания Сизых в тюрьме названы 63 руководящих работника краевых органов, из которых более или менее были ему знакомы Рещиков, Семишев и Бибиков. Остальные не имели к нему никакого отношения. О Сизых их никто и не спрашивал.
По постановлению о продлении сроков от 3 ноября 1937 года соучастниками Сизых названы девять человек, из которых семь вообще не были допрошены.

Под «прожектором» Японии

Допрос Сизых 25 августа был прерван на полтора месяца. Это время потребовалось для получения от него показаний о принадлежности к организации «правых» Игнатия Интутова, председателя исполкома ­облсовета, умершего в 1935 году, а также о членстве в «Союзе сибирских тюрок» Фёдора Толстухина, Андрея Кузугашева, Георгия Бытотова, Шулбаева, Майтакова, о чём ему якобы докладывали. Сизых «сознался», что он лично завербовал в организацию «правых» членов бюро Николая Гусева, Георгия Гусарова, Давида Сидорова и Дениса Решетникова. Все эти лица по делу Сизых не были допрошены.
После этого уголовное дело Сизых «обогатилось» копиями протоколов допросов Акулинушкина, Лютина, Серова, Попова, Лыткина, Шипицына, Шаклеина, Кавкуна, Куликова, Гусева, Савкевича и Бибикова. Этого было достаточно, чтобы 13 мая 1938 года объявить Сизых об окончании следствия. Однако дело для ознакомления ему не дали, о чём он собственноручно написал в протоколе.
Согласно обвинительному заключению от 10 июля 1938 года он совершил преступления, предусмотренные статьёй 58, пунктами 2, 7, 8 и 11 УК, а конкретно: являлся активным членом антисоветской террористической диверсионной организации, готовившей вооружённое восстание; обсуждал вопрос о вооружённом восстании и терроре против руководителей партии и правительства; проводил обработку и вербовку новых членов КРО; через Интутова установил связь с Танну-Тувой и Ойротией для создания буржуазного демократического государства.
Про протекторат Японии следователи скромно умолчали. К тому же некоторые из них плохо понимали значение этого слова. Например, в справке на арест Анны Интутовой, утверждённой начальником Хакасского УНКВД, сообщалось, что она, председатель Аскизского рай­исполкома, проводила активную работу «в направлении создания контрреволюционных ячеек для вооружённого выступления против советской власти с целью создания единого буржуазно-демократического государства из Монголии, Танну-Тувы, Хакасии, Ойротии и Горной Шории под прожектором Японии».

С интервалом в десять минут

Было совершенно очевидно, что обвинение Сизых фальсифицировано, но это не смутило Военную коллегию, которой хватило десяти минут, чтобы приговорить его к расстрелу.
С интервалом в десять минут 17 июля 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР осудила Георгия Гусарова, 42 года, Дениса Решетникова, 44 года, Евгения Четверикова, 35 лет, Ивана Кавкуна, 34 года, Николая Гусева, 38 лет, Константина Преображенского, 35 лет, Константина Москвитина, 34 года, Елену Степанову, 33 года, Татьяну Жирову, 38 лет, Василия Малышева, 33 года, Николая Карягина, 37 лет, Василия Никифорова, Фёдора Дербушева, Василия Шкирова, Леонида Кролика, Ивана Худякова*.
Последний замыкал дообеденное рассмотрение, с ним вышла маленькая заминка. Когда председатель Кандыбин увидел, что перед ним стоит хакас Худяков, он удивлённо спросил Ивана Гавриловича:
— А вы как сюда попали?
Худяков не понял причину ­изумления судьи:
— Да вот, привели.
Оказывается, Кандыбин, готовивший дела к рассмотрению, не знал, что многие хакасские фамилии невозможно отличить от русских. Он принял Худякова за русского и объединил его дело с делом Сизых, вместо того чтобы включить его в группу дел, назначавшихся к рассмотрению 13 июля**.
Дело Худякова коллегия обсуждала целых сорок минут, но в 13.30 его приговорили к расстрелу. Обед начался на полчаса позже.
После обеда никаких неожиданностей уже не было. За день было рассмотрено 34 дела, все участники хакасского центра «правых», кроме Ивана Серова и Николая Никитина, были приговорены к расстрелу. Приговор подлежал исполнению в тот же день.
Дела, которые не успели рассмотреть 17 июля, были отложены на 20 июля. В тот день коллегия приговорила к расстрелу ещё больше 20 «врагов» из Хакасии.
Впоследствии все они реабилитированы.

___________________________________________
* Председатель Хакасского облоно.
** В этот день были расстреляны руководящие работники и представители хакасской интеллигенции, обвинённые в «буржуазном национализме».