Судьба ли ведёт нас хитрыми замысловатыми путями или мы сами выбираем дорогу? Но то, что актёр Владислав Загарский нашёл свою, не подлежит сомнению. Его судьба неразрывно связана с театром, а все дороги ведут на сцену. Одна из них в 2019 году привела его в Русский академический театр драмы имени М.Ю. Лермонтова.
— Почему выбрали эту профессию?
— Я из семьи актёров. Никакой тяги к театру с детства не было. Кино смотрел, мне нравилось. Но даже мысли не было, что стану актёром. Учился на повара, искал себя. Но в 18 лет предложили устроиться монтировщиком, работником сцены в театр. Это было в Краснодаре. Я проработал три года и за это время понял, что должен быть актёром. Влюбился в театр.
— Где получили образование?
— Я родом из Санкт-Петербурга. В Краснодар наша семья переехала, когда мне было 16 лет. После того как три года отработал, решил поступать в театральный. Подумал, вернусь в Питер, там получу и образование. Мне было 22 года. Уже была база хорошая. За время работы монтировщиком я практически превратился в актёра, потому что были выходы на сцену в костюме, со словами. Я набрал много этих «выходов». В последний год меня уже предлагали помощникам режиссёра. У меня получались роли, я всё впитывал, учил тексты. Просто был влюблён в сцену. Когда поступал, понимал, куда иду, что за профессия. Поступил с первого раза. Десять баллов из десяти. Читал отрывки из «Ромео и Джульетты» и говорил: «Я — монтировщик». Все удивлялись. Всё-таки гены, наверное, сыграли свою роль. С младенчества был с мамой в театре.
— Как оказались в Русском театре имени Лермонтова в Абакане?
— Отучился, какое-то время был в Петербурге, закрепиться там не удалось. Поехал в Краснодар, год отработал. Но там в театре была сложная ситуация, пришлось уйти. Приехал сюда за женой, она из Хакасии. Замечательный театр, я тут наслаждаюсь профессией, прекрасными людьми.
— Есть у вас особо любимые роли?
— Самая запоминающаяся — это Скрудж в «Рождественской истории». Яркая, сложная работа. Для меня это новый опыт. В какой-то момент на репетиции поймал себя на мысли, что не ухожу со сцены во время спектакля. Меня это немного шокировало, у меня нет опыта таких больших ролей. Сначала с непривычки выкладывался на сто процентов и понимал, что меня не хватает на две репетиции. Только потом понял, это с опытом пришло, что нужно немножко себя распределять.
— Трудная была роль? Всё-таки герой намного старше вас, не самый положительный…
— Главное, что он в итоге становится положительным. Это интересно, когда твой персонаж меняется на протяжении пьесы, приходит к чему-то. Вообще это замечательное произведение. У меня была мечта, и она исполнилась — сыграть именно возрастную роль. Сам подошёл к... режиссёру и сказал: «Если что, могу это сделать — я это вижу». Думаю, она (режиссёр спектакля Евгения Колесниченко) оттолкнулась от этого. Я рад, что так случилось. Было, конечно, сложно работать в прогоне час двадцать.
— Какие качества важны для актёра? Физические, эмоциональная стабильность, внешние данные?
— Самое важное — физическая пластичность актёра. Он должен её поддерживать тренингами. Вот у шофёра есть машина, а что есть инструмент артиста? Его тело и голос. Поэтому они всегда должны быть в рабочем состоянии. Чем больше у тебя возможностей, тем больше задач режиссёра ты можешь выполнить.
— Как заряжаетесь перед выходом на сцену и отдыхаете после?
— Отдыхать нужно обязательно для того, чтобы восстановиться. Нужно отпустить роль и спокойно привести мысли в порядок. Занимаюсь медитациями — это мне очень помогает, очищает сознание, восстанавливает силы. А заряжает меня всегда сцена, зритель. Сценическое пространство — оно волшебное, я это понял, когда был монтировщиком. Выставляется первая декорация, настраивается звук, свет. Артисты что-то могут прогнать. Приходит уборщица, моет. И вот эти двадцать минут буквально, до того момента, как в зал зайдут зрители, но пока ещё никого нет, в это время сцена собирает энергию и заряжается на спектакль. Атмосфера сгущается. Это очень интересно. Я люблю быть в эти минуты на сцене, сидеть и просто заряжаться вместе с ней.
— Всё-таки театр — это волшебное место?
— Конечно, безусловно.
— Как удалось не разочароваться за столько лет? Многие артисты говорят: «Театр — это вообще не то, что вам кажется...»
— Театр — это то, что вам кажется. Это волшебство. Главное, чтобы семья сработала — все цеха, костюмеры, бутафоры, режиссёр, актёры. Спектакль, как блюдо, — должно приготовиться. Все ингредиенты должны быть правильными, вовремя добавленными. Тогда случается волшебство, блюдо приобретает свой вкус. Но оно ещё должно отстояться! Это важно. Спектакль зреет, нужно несколько раз его сыграть, чтобы всё уложилось и закрепилось.
— Ваша коллега сказала, что ей намного интереснее репетиционный процесс, нежели сама премьера. Что думаете на этот счёт?
— Во всех процессах есть свой интерес, вкус. Естественно, когда работаешь над ролью, строишь спектакль, с режиссёром, с партнёрами ищете, пробуете разные варианты, импровизируете — это здорово, замечательный процесс. Но, конечно, мне больше нравится, когда появляется зритель. И самое важное — не премьера и не сдача, а когда спектакль созревает и получает свой вкус и сок. Когда улеглась шумиха премьеры, тогда начинается настоящая жизнь спектакля. Знаете, что самое главное? Убрать напряжение, оно мешает. А на премьере оно всегда есть.
— Есть какие-то отличия между зрителями в Краснодарском крае, в Петербурге, в Абакане?
— Конечно. В Санкт-Петербурге зритель искушённый, прожжённый, его не удивишь, весь из себя такой культурный знаток! А в Краснодаре, на юге, более расхлябанный зритель. Там просто народ такой — они простые, всё тебе скажут: «Погромче давайте, вас не слышно!» Звонки во время спектаклей — это у всех и везде проблема. Насчёт Хакасии… Здесь, я заметил, зритель очень скромный. Боится выходить на эмоции, закрытый и даже немножечко зажатый. Он к концу спектакля только расслабляется. Не знаю, с чем это связано. Чувствовал, когда играл, что непросто пробиться. А я со зрителем люблю работать, в глаза смотреть, располагать.
— Были моменты, когда зрители после спектакля подходили, благодарили, восхищались?
— Пока передают похвалу через друзей. Самое замечательное, когда зритель из театра или кино выходит под впечатлением. Интересно смотреть в глаза человеку, у которого внутри что-то случилось, когда осадок остаётся после спектакля.
— Как думаете, для чего люди приходят в театр и будут ли приходить через 50 или 100 лет?
— В нашей культуре, в нашей стране театр — важнейшая составляющая, не похожая на другие. Она особенная, духовная. Театр — это высшая грань культуры в нашей стране, искусство. Понимаете, зритель себя не настраивает, когда идёт в кино. Приход в театр — это акт. Зритель одевается по-другому, ведь надо же себя показать, других посмотреть. Большой зал, горит люстра красивая, заходишь, садишься, играет музыка, может быть, стоит какая-то декорация на сцене — ты настраиваешься на спектакль. И здесь зритель — соучастник действия. Когда случается контакт, зритель даёт эмоции, энергию, актёр её получает и начинает круче играть. Взаимообмен энергией. Театр будет жить вечно, я считаю. Он никуда не исчезнет. Ни кино, ни телевидение не затмило его до сих пор. Театр — это храм.
Юлия СИЗЫХ
