Служба в ОМОН отличается от работы в других подразделениях постоянной готовностью к выполнению боевого приказа и умением быстро и чётко выполнить его...

Обычный зимний день. Коман­дир ОМОНа управления Росгвардии по Хакасии полковник полиции Андрей Третьяков отвечает на наши вопросы в своём рабочем кабинете. Обстановка непринуждённая, но каждый телефонный звонок на стационарный или сотовый телефон заставляет собеседника внимательно, с некой настороженностью выслушать голос в трубке...

— Извините, вдруг что-то случилось, и нам потребуется оперативно выехать по тревоге на место происшествия, — говорит командир после телефонного разговора.

Андрей Третьяков руководит отрядом мобильным особого назначения пятнадцатый год, а служит в нём 28 лет и ни разу не пожалел о том, что однажды оказался в хакасском ОМОНе.

— В школе с раннего детства я, как и все мальчишки, играл зимой в хоккей, летом в футбол, чуть повзрослев, стал ходить на дзюдо и бокс. Думал, что спорт пригодится в моей будущей профессии. Отец видел меня танкистом, а я уже в юношеские годы понял, что по физическим параметрам в эти войска вряд ли попаду. В танкисты берут невысоких ребят, а мой рост — выше 180 сантиметров. Моя мечта была — ВДВ, был уверен, что стану десантником.

— Сбылось?
— К сожалению, нет. После прохождения военно-врачебной комиссии в военкомате мне выдали предписание убыть в прибалтийскую республику в Воздушно-десантные войска, но в начале 90-х часть ВДВ оттуда была выведена, и меня отправили в Калининград. А закончил срочную службу на Сахалине.

— Так в какие войска вы попали и почему решили стать омоновцем?
— Нельзя сказать, что я принадлежу к конкретному роду войск, моя служба носила секретный характер. Со своей военно-учётной специальностью я могу служить и на подводной лодке, и в ВДВ, и в пехоте, и на корабле.
Стать бойцом ОМОН решил ещё до службы в армии. Я знал, что это люди, перед которыми стоят важнейшие задачи — обеспечивать безопасность граждан и защищать их от любых преступных посягательств. Видел по телевидению, как спецназовцы обезвреживают вооружённых бандитов, выполняют самые рискованные операции ради спокойствия людей. На меня это производило огромное впечатление. Мужественная профессия.
Находясь на срочной службе, из переписки с друзьями детства узнал, что в Хакасии создается такое подразделение. Один из товарищей как раз отслужил в ВДВ и собирался устраиваться в отряд особого назначения. И я как только вернулся из армии, пришёл в подразделение. Полтора месяца занял процесс трудоустройства, после чего стал стажёром ОМОН.

За Андреем, как и за каждым новым бойцом, закрепили наставника. Предстояло пройти серьёзное обучение: поработать над физической, огневой, правовой, тактико-специальной подготовкой. Сотрудники ОМОН каждый день занимаются по различным направлениям: изучают сапёрное дело, десантируются из вертолёта, проводят тренировки по захвату террористов, по штурму высотных зданий, уделяют внимание также медицинской и технической подготовкам. Кроме того, некоторые бойцы занимаются ещё и по специализированной программе.

— В 1995 году в отряд поступил ещё один, уже третий по счёту, пулемёт ПКМС, за которым меня и закрепили. Даже помню номер новенького пулемёта, который лично снимал с консервации. Со мной в индивидуальном порядке занимался руководитель нашего обучения капитан Александр Кущ из 300-го полка ВДВ. После окончания обучения он высоко оценил мою стрельбу, сказав, что таких талантливых пулемётчиков ещё не встречал.

— Вам приходилось бывать на Северном Кавказе, и не раз. Наверняка помните свою первую командировку.
— В символическую дату — 9 мая 1995 года группа сотрудников отряда отправилась выполнять служебно-боевые задачи в Чеченскую Республику. В первую командировку отправились исключительно добровольцы, были уверены, что она станет единственной, через полтора месяца вернёмся домой и забудем всё, как страшный сон. Но такое не забывается.
Я со своим пулемётом был в числе первых, к тому же выполнял уже обязанности заместителя командира взвода (на армейском сленге «ЗамОк»). Пока ехали, придумывали друг другу позывные, чтобы легче было общаться в радио­эфире. У меня был и остаётся до сих пор «ЗамОк». Позывные сугубо индивидуальны, за всю историю отряда никогда не было повторяющихся. Не доехав до пункта назначения из-за наступления темноты наш эшелон остановился возле станции Червлённая, между двух сопок. Ночью начался бой — где наши, где боевики, не разобрать. Заняли круговую оборону. Всю ночь над нами летали трассеры. Сидели тихо, себя не обнаруживая, чтобы не оказаться между двух огней. Эта ночь нас здорово настроила на всю командировку. На следующий день поехали дальше, а по дороге часто попадались разрушенные дома, обгоревшие автомобили, воронки от снарядов, грязные уставшие и измученные бессонницей солдаты...
За период службы был дважды ранен, но ни разу не возникало мысли отказаться от таких командировок.

— Бывает страшно?
— Страх действует до того порога, пока не начинается работа. Как только поступает команда «штурм» или «вперёд», все эти страхи пропадают, и ты уже просто заточен на конкретное действие, которое обязан выполнить. Командир на тебя рассчитывает, знает, что ты должен выполнить, все работают как один слаженный механизм, и так решаются самые сложные задачи.

— Как часто в адрес отряда звучат слова благодарностей?
— Достаточно часто. В том числе слышали их и на Кавказе, где приходилось действовать плечом к плечу с самыми элитными спецподразделениями страны. Когда работу твоих подчинённых высоко оценивают, тут, конечно, не просто гордость, а мужская скупая слеза и комок к горлу подкатывается. А для бойцов всё обыденно: сделали. Может, где-то удача помогла — без неё никак нельзя в деле спецназа, но главное — это всё же подготовка, ежедневные тренировки, характер.

— Чаще всего вам приходится помогать сотрудникам органов внутренних дел при задержании преступников. Вас называют силовой поддер­жкой. Это сложная для вас задача?
— Каждый раз мы ответственно подходим к выполнению поставленной задачи. Если есть такая возможность, готовимся к операции, изучаем вероятного противника. Приходилось и матёрых преступников задерживать, здоровенных, у которых на запястьях наручники не сходились.
Однажды получили информацию о драке, приехали разбираться, а там мужчина в каком-то сарае в темноте удерживал женщину. Приставил ей к горлу нож. Видно, что находится в неадекватном состоянии. Как старший группы вступил с ним в переговоры, старался его отвлечь. При этом попросил водителя зажигалкой освещать помещение. В какой-то момент заметил, что злоумышленник чуть-чуть ослабил хватку. В ту же секунду уже в темноте бросился на него, заблокировал руку с ножом и высвободил девушку. Уложил подозреваемого на пол, но другие бойцы в темноте не увидели этого. Один из товарищей решил мне помочь, но ошибся и ударил прикладом автомата по ноге не его, а меня. Это был единственный раз, когда я попал под «дружественный» огонь. Свет включили, разобрались, я сопроводил задержанного к автомобилю, посадил в специальный отсек, сам сел, поехали, и только потом почувствовал, что моя нога «отстёгивается», то есть на адреналине довёл задержание до конца, а потом уже почувствовал боль. Когда же приехали, даже не смог сразу выйти из машины.

— Несмотря на командирскую должность, вы такой же боец, готовый выполнять задачи?
— В отряде все бойцы, и я не исключение, также прохожу обучение, выезжаю на операции, хожу в спортзал. По нормативным документам могу всего два раза в неделю тренироваться в спортивном зале. Но я несколько злоупотребляю — каждый день его посещаю в свободное время. Так делают многие наши сотрудники, и я это приветствую.

— День защитника Отечества как в отряде отмечаете?
— В этот день ограничиваемся зачитыванием поздравлений от руководящего состава. Но есть у нас и свой праздник — день образования нашего ОМОНа. Каждый год первого апреля мы вместе с семьями отправляемся на природу, играем в спортивные игры, жарим шашлыки, поём песни. Это очень душевный для нас праздник, личный.

Беседовала Мария ДУДНИК