Совсем скоро придёт зима, задымят трубы и смог накроет Абакан и Черногорск. А у борцов с угольными разрезами будет повод активизироваться и вновь призывать «закрыть», «отобрать лицензии», «выгнать из республики».
Казалось бы, многие уже сыты протестными настроениями. Вроде понятно, что принцип «хоть дурное, да другое» приводит обычно не к радужным результатам. И тем не менее некоторые в Хакасии настроены против угольщиков. Давайте попробуем разобраться, так ли уж они страшны и будет ли лучше без них.
Экология
Главная претензия к угольщикам — это загрязнение окружающей среды, вред экологии. Причём претензии эти предъявляются последнее время только одному разрезу — «Майрыхскому». Немного ранее объектом нападок был Аршановский, но сейчас про него забыли. Кто следующий из угольных предприятий в этой очереди? Получается, добывать уголь в Хакасии допустимо, но не всем. Вам не кажется это нелогичным?
Но давайте вернёмся к влиянию на окружающую среду. Экологические стандарты в нашей стране пока никто не отменял. Попытки такие есть, но Гринпис успешно их блокирует. Штрафы за загрязнение окружающей среды тоже есть, и они не маленькие.
А теперь подумайте: будут ли владельцы компании, уже вложившие миллиарды в открытие того же разреза, так рисковать? Им значительно дешевле не нарушать законы. К тому же их регулярно проверяют.
Бесспорно, добыча любых полезных ископаемых не полезна для экологии. Но их добывают во всём мире. А раз это проблема планетарного масштаба, учёные разработали технологии минимизации такого вреда. И эти технологии успешно используются, в том числе и в Хакасии. Вода очищается до питьевых показателей. Свежие отвалы, конечно, выглядят непривлекательно, но через некоторое время там высаживают деревья и кустарники по специальной технологии, и со временем ландшафт приобретает прежний вид.
То есть идёт рекультивация земель, выведенных из оборота для добычи угля.
На каждом разрезе есть экологическая служба, задача которой свести к минимуму техногенное воздействие предприятия на окружающую среду. Экологи же следят за соблюдением нормативов качества окружающей среды.
«Драконы»
Помните, одно время в Интернете выкладывали видеозаписи оборудования, которое сильно пылило? А сейчас почему-то записи появляться перестали. Куда делись «драконы»? Неужто исчезли?
На самом деле всё просто. Установки сухой сепарации угля в период пусконаладки действительно сильно пылили. Но после регулировки системы фильтрации пыление практически прекратилось.
Не вдаваясь в технические подробности, принцип работы установок сухой сепарации состоит в разделении угля по фракциям с помощью воздуха. Конечно, пыль там есть. На пересыпах, конвейерах. Уголь вообще штука пыльная. А тут тонны сортируются. Но на предприятиях работают системы пылеподавления, и за пределы санитарной зоны ничего не улетает. Для этого она и существует, поэтому разрезы и удалены от населённых пунктов.
Землю свою не отдадим
Приблизительно такой лозунг у части жителей Куйбышевского сельсовета Бейского района. Всё дело в том, что часть сельхозземель, в том числе пастбища, попала в зону действия лицензии на добычу угля. По закону владелец лицензии должен выкупить участки у собственников земли. Треть владельцев свои участки продала. Остальные упорствуют, борются с разрезом. Каковы же перспективы?
А перспектив у борцов никаких. Потому что борются они на самом деле не с разрезом, а с государством. По российскому законодательству всё, что находится в земле, принадлежит государству. Государство выдаёт (точнее, продаёт) лицензии на добычу полезных ископаемых. То есть на уголь, залегающий в этой местности, государство лицензию уже выдало, деньги получило. Мало того, оно ещё рассчитывает получать налоги с добычи полезных ископаемых и часть этих налогов тратить на решение социальных вопросов, в том числе и района.
Ситуация, когда собственники земли не желают продавать участки владельцу лицензии, законом предусмотрена. В таком случае суд принуждает владельцев продавать землю по кадастровой стоимости. Так что единственное, что реально могут сделать владельцы участков, — это провести независимую оценку и определить стоимость земли.
Здоровье
Ещё одно распространённое обвинение: из-за угольщиков в республике растёт число людей, больных онкологией.
Как человек, плотно занимающийся этим вопросом, могу сказать, что рост числа онкобольных — проблема комплексная и очень сложная. Конечно, ухудшение экологии влияет на неё. Но если кто-то считает, что закрытие всех угольных разрезов остановит рак, то это заблуждение. Доля разрезов в загрязнении окружающей среды не такая уж большая, как пытаются представить некоторые граждане. Это видно из официального документа — ежегодного отчёта о состоянии окружающей среды. Если кому-то интересно, можно посмотреть документ на сайте министерства экологии Хакасии, он находится в свободном доступе.
Кстати, в начале пандемии, когда встал вопрос о том, кто будет обеспечивать врачей республиканской больницы горячим питанием, именно администрация разреза «Майрыхский» отозвалась и в течение нескольких месяцев, начиная с апреля и до сегодняшнего дня, за свой счёт кормит наших медицинских работников. Несмотря на экономические трудности в угольной отрасли, уже потрачено несколько миллионов на поддержку врачей, которые борются с тяжёлой инфекцией. А учитывая сложившуюся обстановку, «Майрыхский» и дальше будет оплачивать питание медиков.
Хапуги-временщики
Часто слышу, что говорят приблизительно так: «Да эти угольщики относятся к нам, как к колонии. Заработают денег и уедут за границу, а мы здесь останемся на руинах. Деньги все в офшоры выводят, здесь налоги не платят. Что толку, что они нашу землю ковыряют? Мы с этого ничего не имеем».
Не спорю, что нынешние владельцы хакасских разрезов живут далеко. Но вот непосредственные руководители предприятий — как правило, люди местные, отдавшие отрасли десятки лет. Здесь же живут их дети, а то и внуки. Какой резон им относиться к Хакасии, как к колонии?
Теперь про налоги. Они платятся, и немало, и частенько авансом, особенно когда нужно поддержать бюджет. А ещё представители всего крупного бизнеса республики традиционно подписывают соглашения с правительством Хакасии и районами, по которым выделяют дополнительное финансирование на те или иные социальные объекты. И это не считая благотворительности.
В этом году все угольщики взяли на себя обязательство обеспечить углём котельные в районах, где они работают. А значит, в наступившем отопительном сезоне у правительства будет меньше головной боли по поводу топлива.
Районы, где работают разрезы, по наполненности бюджетов значительно опережают те, где таких налогоплательщиков нет. Другое дело, как расходуются эти деньги. Но это уже вопрос к деревенским главам.
А то, что владельцы разрезов зарабатывают, это нормально. Прибыль — цель любого бизнеса, начиная с мелкого киоска и заканчивая корпорацией. Говорят, что налогов платится мало. Ну, что по закону положено, то и платится. Было бы странно, если бы кто-то платил больше.
Что делать?
Как видите, угольная отрасль давно уже (ещё с советских времен) стала неотъемлемой частью экономики республики. В ней занято более шести тысяч человек, и это без учёта смежных отраслей, которые технологически связаны с угольщиками. Доля налоговых отчислений разрезов составляет весомую часть в бюджете Хакасии. Поэтому отказаться сейчас от угля просто нереально. К сожалению, экономика у нас сырьевая. Это факт малоприятный, но уж как есть.
Что же делать? Развивать инновационную экономику — осваивать высокие технологии, поднимать лёгкую и перерабатывающую промышленность, сельское хозяйство, туризм. Это не быстро и не просто. Но если мы хотим отойти от сырьевой экономики, то другого пути просто нет.
А как быть с экологией? Эта проблема комплексная, и решить её быстро и просто не получится. Смог над Абаканом и Черногорском формируют в основном продукты горения от печного отопления и автомобилей. Что с этим делать? Нельзя запретить людям ездить на старых машинах и отапливать свои дома с помощью котлов и печей. Но можно создать условия, при которых выгоднее использовать другие источники энергии.
Татьяна ПИСКУНОВА
