В преддверии профессионального праздника в республике чествуют лучших представителей самой гуманной профессии — врачей, медицинских сестёр, младший медперсонал.
Всего в системе здравоохранения Хакасии трудятся 6465 человек. До 21 июня государственные и ведомственные награды, учитывая эпидемическую ситуацию, людям в белых халатах вручат в коллективах. Однако самых достойных министр здравоохранения республики Владимир Костюш поздравил лично.
В их числе — главный врач республиканского клинического наркологического диспансера, главный внештатный психиатр-нарколог минздрава Хакасии Ольга Кокорина. Ей присвоено звание «Заслуженный врач Республики Хакасия».
— Могла ли состояться в другой профессии? — Ольга Владимировна задумывается на секунду. — Трудно сказать. У каждого человека, по-моему, есть несколько запасных вариантов. На мой профессиональный выбор огромное влияние оказал мой дядя, Александр Серафимович Катанаев. Он работал врачом-рентгенологом в Красноярской больнице №1, а кроме того, занимал пост главного внештатного рентгенолога минздрава Красноярского края. Его дочь Елена пошла по стопам отца не случайно, он был искренне предан рентгенологии. И меня убеждал пополнить ряды врачей этой специальности.
А я видела себя кардиологом. Точнее, исходила от противного — не хотела становиться хирургом, дерматологом, фтизиатром, психиатром. Всё остальное считала приемлемым…
После школы в 1987 году Ольга Акимова (её девичья фамилия) год отработала секретарём-препаратором на факультете рабочей молодёжи в Красноярском медицинском институте. Время экзаменов в красноярский вуз запомнилось как очень интересное и весёлое.
— Мы все друг за друга болели, поддерживали, сопереживали, — вспоминает Ольга Владимировна. — Тогда у нас сложилась команда единомышленников. К слову, сегодня у меня в наркологическом диспансере — самый замечательный коллектив: небольшой, боевой, работоспособный. Как говорится, нас мало, но мы в тельняшках! Именно благодаря поддержке коллег удалось многого добиться на посту главного врача психиатра-нарколога. Как театр начинается с вешалки, так наша клиника — с чисто вымытых полов, приветливых администраторов, участливых медицинских сестёр, вдумчивых врачей. Мы позаботились, чтобы пациенты чувствовали себя максимально комфортно.
До того, как стать психиатром-наркологом, Ольга Владимировна поработала врачом-
пульмонологом в Черногорской городской больнице. Сменить специализацию её убедил муж, Юрий Викторович, сам в прошлом отличный психиатр-практик. Именно он разглядел в супруге необходимые качества для этой, мягко сказать, непростой профессии. Сдержанная, строгая, даже в гладкой причёске у неё волосок к волоску. Но при этом способная прочувствовать пациента до самого его донышка: без эмпатии не получится полноценного контакта.
— Помню своего первого пациента с психозом, — рассказывает Ольга Кокорина. — Это состояние очень опасно, причём не только для больного, но и для окружающих. Оно является показанием для госпитализации. Именно во время психоза возможны слуховые и зрительные галлюцинации.
Сидим, беседуем. Задаю пациенту наводящие вопросы. Как вдруг мужчина вскакивает и с криком: «Вот же он, вот у вас за спиной!» — тычет в невидимое мне создание. И так он был убедителен, что сама невольно обернулась: вдруг и правда кто за мной прячется?
Самое трудное в профессии психиатра-нарколога — сохранить адекватное восприятие действительности. Не потерять точку опоры в реальности. В этом очень помогают так называемые якоря. У меня это любящий и любимый муж, трое сыновей, друзья, родные и, конечно, коллеги.
По словам Ольги Владимировны, поиск значимого якоря — обязательное условие для работы с пациентами, которые имеют зависимость.
— Для мужчин очень важно состояться в профессии, сохранить работу, свою вторую половинку, — отметила Ольга Кокорина. — Для женщин, как правило, спасительным якорем оказываются дети. Проблема в том, что к нам часто попадают люди, почти полностью утратившие себя. У которых алкоголь или наркотик уже встроились в метаболизм и разрушают системы и органы. При этом люди себя больными не считают. Более того, искренне убеждены, что способны самостоятельно в любой момент вернуться к нормальной жизни.
Как правило, к нам изначально обращаются близкие зависимых людей. Они относятся к когорте созависимых. С ними мы тоже работаем, как в группах, так и индивидуально. Объясняем, как следует разговаривать с больным (пристрастие к алкоголю, наркотикам или другим психоактивным веществам, а также игромания — болезнь, а не дурная привычка!). Нельзя зависимого ругать, пугать, стращать. Но главное: рассчитывать на результат можно лишь в том случае, когда пациент сам готов изменить свой образ жизни. Нельзя ему тайком чего-нибудь подсыпать или подлить в надежде (родственники нередко обращаются с такими просьбами) на исцеление.
— И как же такого добиться, когда человек без допинга испытывает ломку?
— В этом случае подключается бригада специалистов — нарколог, невролог, психиатр, медицинский психолог. Вначале снимаем химическую зависимость. На это может уйти до 14 дней, в зависимости от тяжести состояния. И только потом наступает период реабилитации — стационарной или амбулаторной. В случае успеха ремиссия может длиться годами, в идеале — пожизненно.
— Можете привести такие примеры?
— Одному своему пациенту после длительных сеансов предложила... спрыгнуть с парашютом! В детстве парень об этом мечтал. Рискнул, прыгнул, получив заряд положительных эмоций и адреналина. И нашёл в себе силы поменять жизнь. Наша задача — показать, что жизнь может быть прекрасна и без допинга. Более того, проблемы после приёма психоактивных веществ никуда не исчезают, а вот похмелье и ломка остаются. Так стоит ли на это тратить силы, здоровье, деньги? Для меня ответ очевиден.
Елена ЛЕОНЧЕНКО
