«Бессмертный полк» ещё выйдет на главные улицы наших городов. И мы, вспоминая своих родных из поколения победителей, вновь пройдём вместе с ними в общем строю. Чтобы вахта памяти не прерывалась, рассказываем о героических дедах и прадедах уже детям и внукам. Стараемся, чтобы о них мог узнать весь мир.
Проректор Хакасского госуниверситета, кандидат экономических наук Максим Боярский делится воспоминаниями о своём любимом деде — участнике Великой Отечественной войны Михаиле Боярском.
О войне говорить не любил
Михаил Михайлович Боярский родился 22 октября 1922 года под Читой. В 1931-м, ему тогда было девять лет, семью — родителей с пятью детьми (в дороге один ребёнок умер) — репрессировали и переселили в Хакасию, в Черногорск. Из Черногорска осенью 1941 года десятиклассник Михаил Боярский прямо со школьной скамьи ушёл на фронт.
— Дед для меня всегда был ветераном войны. Я его с самых первых встреч, примерно с трёхлетнего возраста, таким запомнил — в пиджаке с наградными планками. По праздникам он надевал ордена, — говорит Максим Григорьевич. — Дед с нами не жил. Они с бабушкой жили в Абакане. А мой отец был военным, и когда его переводили на новое место службы, семья, разумеется, переезжала следом. Мне запомнилась Средняя Азия — сначала Казахстан, потом Ташкент. Дед приезжал к нам в гости, проводил время с внуками — со мной и с братом. Мы вместе ходили в лес, купались в озере…
О войне он со мной говорил, хотя и очень редко. Потом, кстати, выяснилось, что некоторые вещи из его жизни знаю только я. Эти разговоры никогда не были специальными — только в связи с каким-то поводом. Например, смотрели военное кино, и он обращал внимание на то, что, по его мнению, было показано не так, как происходило бы на самом деле. Однажды рассказал, как попал под бомбёжку — я понял, что это очень страшно… Иногда что-то упоминал о боях, но вообще не любил рассказывать о войне.
О фронтовом пути Михаила Михайловича в семье знали лишь в общих чертах — был несколько раз ранен, пропадал без вести, родители дважды получали на сына похоронки, но он прошёл всю войну, будучи почти всё время на передовой. Война для него закончилась в мае 1945 года.
Остались у сына ордена
Демобилизовавшись, Михаил Михайлович вернулся в Хакасию. Женился. Работал связистом, потом начальником радиостанции.
— Эту радиостанцию можно увидеть, если ехать по дороге вдоль дамбы по левому берегу Абакана. Перед мостом, который идёт на Согру, есть небольшая горка, а на ней, в лесочке, радиостанция. Лесочек как раз посадил мой дед. Он и жил там, под мачтой, где-то с 60-х годов. Там выросли мой отец и его сёстры. Уйдя на пенсию, дед стал работать в Доме радио, в радиотелевизионном передающем центре. Сослуживцы и руководство чтили его как фронтовика. Каждый год поздравляли с Днём Победы. А когда он умер, в память о нём обращались уже к бабушке, приглашали её на 9 Мая, — рассказывает Максим Григорьевич.
Михаил Михайлович Боярский умер 24 ноября 1999 года, похоронен на Подсиненском кладбище Абакана. Горько, но жизнь сложилась так, что внуки не смогли проводить деда в последний путь:
— Развал Советского Союза застал нас по месту службы отца — в Ташкенте. Мы оказались в другом государстве. И сразу вернуться в Россию не могли, и впоследствии это было достаточно проблематично… Детство отца прошло в Абакане, и он хотел переехать сюда насовсем. Дед нас ждал. Долго ждал. Но буквально три месяца не дождался...
Наследство фронтовика: документы, фотографии, награды — теперь хранится у старшего в семье — Григория Михайловича Боярского. По словам Максима Григорьевича, они вместе с отцом вели работу по восстановлению истории своей семьи. Также Григорий Михайлович записывал всё, что в семье помнили о Михаиле Михайловиче — сын Максим и другие родственники.
Причислен к без вести пропавшим
Внуку не давали покоя белые пятна и некоторые противоречия в биографии деда. Так, в Книге Памяти Республики Хакасия, где перечислены погибшие и пропавшие без вести в ходе Великой Отечественной войны, в её первом томе, сказано: Михаил Михайлович Боярский, призванный Черногорским ГВК, пропал без вести в октябре 1942 года в районе деревни Капустино, высота 113.
— Эти сведения для Книги Памяти официально предоставил Черногорский военкомат, — объясняет Максим Григорьевич. — Я решил выяснить, как было на самом деле. Поиск продолжался более десяти лет. Результаты появились, когда были открыты военные архивы и минобороны организовало сайты «Подвиг народа» и «Память народа». Время от времени там большими массивами пополнялась информация. Я отслеживал. Сначала обнародовали документы о потерях, где дед обозначен как убитый. Потом опубликовали документы о наградах. Наградные листы деда я нашёл на «Подвиге народа». Потом появились документы частей, из которых можно было представить его боевой путь. Я отсматривал. Писал запросы. Приходили ответы.
Постепенно боевой путь красноармейца Михаила Боярского стал определяться:
— Первые два года дед воевал в обычных линейных частях. Он был здоровый, крепкий парень, поэтому его отправили служить, во-первых, в лыжный батальон. Во-вторых, миномётчиком. Миномётчики ведь носят свой миномёт на себе…
Выяснилось, что зимой 1941 — 1942 годов Михаил Михайлович в составе одного из сибирских лыжных батальонов защищал Москву. 16 февраля 1942 года, когда воевал на Калининском фронте, был впервые ранен. Через месяц при налёте вражеской авиации получил тяжёлое ранение, и родных даже известили о его гибели. После излечения воевал под Ростовом, потом на Северном Кавказе, где в сентябре 1942 года был снова ранен и некоторое время считался пропавшим без вести.
На Тереке седом
Особенно тщательно Максим Григорьевич занимался кавказскими событиями:
— Часть, в которой служил дед, перебросили с Калининского фронта на Кавказ, в Чечню. Немцы как раз начали прорываться к Сталинграду. Это было лето 1942 года. Так моему деду довелось участвовать в Моздок-Малгобекской операции.
Моздок-Малгобекская операция — оборонительная операция Северной группы войск Закавказского фронта Красной армии, сорвавшая попытки немцев прорваться в нефтяные районы Кавказа. Согласно военной истории в ночь на 1 сентября немцы нанесли отвлекающие удары восточнее Моздока, а на другой день форсировали Терек и вклинились в нашу оборону. Бои шли ожесточённые, населённые пункты то и дело переходили из рук в руки. 3 сентября подошедшие из резерва части 11-го гвардейского стрелкового корпуса при поддержке авиации ликвидировали прорыв противника. Тогда немцы усилили моздокскую группировку моторизированной дивизией СС «Викинг». К 29 сентября ценой тяжёлых потерь противнику удалось потеснить советские войска и захватить несколько стратегически значимых населённых пунктов, а в начале октября — овладеть разрушенным боями ингушским городом Малгобеком. Однако возрастающее сопротивление советских войск вынудило немцев перейти к обороне. В итоге германское командование отказалось от наступления в направлении Грозного.
— Первый документ, который я поднял, — рассказывает о своём исследовании Максим Боярский, — было донесение о потерях за несколько дней. Как мне запомнилось, количество погибших 27 сентября — один человек, 28 сентября — один погиб, один пропал без вести, а за 30 сентября записано уже 150 погибших. Когда обнародовали следующие документы, я уже смог представить, что происходило. Получалось, что часть моего деда обороняла высоту, господствующую над окружающей местностью. 28 сентября по приказу командования их сняли и перебросили за Терек, а 29-го — развернули обратно. Высотка уже была захвачена немцами, и нашим пришлось штурмовать свои прежние позиции. Они там чуть ли не все полегли. Дед был ранен, фактически попал в окружение. Как он мне когда-то рассказывал, его спасла местная жительница. В пределах полутора месяцев началось наше наступление, и деда нашли.
Дорога на запад
Максим Григорьевич продолжает:
— В свою прежнюю часть дед больше не вернулся. Лечился после тяжёлого ранения. Потом как попавшего в окружение его направили на фильтрацию, а дальше определили в другую часть. Там он стал связистом. Это было легче, чем миномётчиком. У него после ранения не хватало нескольких рёбер, и таскать миномёт было уже не по силам.
Михаил Боярский участвовал в боях под Калачом-на-Дону — в битве за Сталинград, под Новороссийском, в Крыму — в штурме Сапун-горы. За доблесть и мужество, проявленные в Крыму и при освобождении Севастополя, в мае 1944 года солдата наградили орденом Красной Звезды. Свой второй орден — орден Отечественной войны — он получил в феврале 1945 года за заслуги в боях при форсировании реки Одер.
— Из официальных документов, — говорит Максим Григорьевич, — я выяснил, за что именно деда наградили орденом Отечественной войны. Он прокладывал линию связи, и на него вышел отряд немцев, которые попытались её повредить. Дед отбил нападение, несколько человек убил, захватил их документы… Поразительно, он сражался во всех крупных битвах Великой Отечественной войны и вернулся домой живым. Таких, наверное, было немного. Деду довелось воевать в Польше, Венгрии, Австрии… В мае 1945 года его часть отправили из Германии в Чехословакию, под Прагу. Для участников Пражской операции война продолжалась до 11 мая. Но когда дед дошёл до Праги, там уже всё закончилось. И война для моего деда завершилась.
В 1946 году Михаил Боярский демобилизовался по состоянию здоровья.
Награждён посмертно
Уже в мирное время Михаила Михайловича Боярского наградили за трудовые заслуги ещё двумя орденами — Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта». А совсем недавно, в 2018 году, солдат снова был награждён — посмертно — боевой наградой.
Медаль «За оборону Кавказа» учреждена в мае 1944 года специально для награждения участников обороны Кавказа. В положении о медали сказано, что её «вручение производится от имени Президиума Верховного Совета СССР на основании документов, удостоверяющих фактическое участие в обороне Кавказа, выдаваемых командирами войсковых частей, начальниками военно-лечебных заведений».
Когда исследование Максима Боярского о боевом пути деда в основном завершилось, он посчитал, что будет справедливо, если Михаила Михайловича — пусть и посмертно, наградят медалью «За оборону Кавказа». Он — героический участник этой обороны и по праву достоин. Тем более есть возможность собрать подтверждающие документы.
— Я понимал, что такими медалями давно никого не награждают, — признаётся Максим Григорьевич. — Случалось, что находились награды, которые за какие-то конкретные заслуги уже присвоены человеку, о чём свидетельствовал соответствующий документ, но где-то затерялись. А тут человека обязаны были отметить, но какие-то обстоятельства помешали. Это следовало исправить. Я обратился в министерство обороны с письмом, что моего деда, Михаила Михайловича Боярского, следует наградить как участника обороны Кавказа — он там воевал, был ранен, зачислен в пропавшие без вести. Представил необходимые документы из опубликованных, помогли мне всё правильно оформить сотрудники ресвоенкомата… Через некоторое время нам с отцом как прямым родственникам была вручена дедова медаль. Удостоверение к ней подписал президент России Владимир Владимирович Путин. Я знаю, что деду было бы приятно.
Добиться справедливости, тем более посмертной, по отношению к ушедшему солдату — долг живых потомков. Внук свой долг выполнил.
У Максима Григорьевича подрастают три сына — 12, 10 и 8 лет, следующее поколение семьи Боярских. Время от времени, когда возникает повод, а мальчишки проявляют интерес, отец рассказывает им об участии Михаила Михайловича в Великой Отечественной войне. Когда станут взрослее и заинтересуются серьёзно, то смогут ознакомиться с накопленной в семье информацией и, вполне возможно, передадут её своим детям. Но и сейчас, уверен Максим Григорьевич, его сыновья гордятся героическим прадедом.
Наталья АХПАШЕВА
Абакан
