Окончание. Начало в №№ 226 – 227 от 29 ноября

На пороге больших перемен

Событием, приветствуемым коренными жителями и совпавшим с ликвидацией повстанчества, стало образование Хакасского уезда (постановление ВЦИК от 14 ноября 1923 года). Его создание позволило увеличить бюджет региона и предоставить населению льготы финансового, налогового и правового характера. Некоторые свободы, дарованные новой экономической политикой, и признание коммунистами права хакасов на суверенность лишили повстанцев народной поддержки, численность их стала сокращаться. «Истребители», состоявшие из инородцев-добровольцев, уничтожили основные «банды».
Вместе с тем среди хакасов наблюдались отказы от выполнения «грабительской» налоговой политики. Создание уезда в рамках губернии не удовлетворило национальную интеллигенцию, она не сразу пошла на службу советской власти и длительное время оставалась источником сепаратистских настроений. В условиях сохранения русско-хакасских противоречий всё больше сторонников приобретали планы создания единой тюркской автономии. Последующее образование в составе Сибирского края Хакасского округа (постановление ВЦИК от 25 мая 1925 года) способствовало развитию данной территории. Однако округ представлял национальную административную единицу, у которого отсутствовал такой признак автономного образования, как специальный закон о правовом статусе. Он не имел представительства в государственном Совете национальностей. Преобладание русских на партийно-советских должностях оценивалось хакасской интеллигенцией «захватническим». Местная организация ВКП(б) переживала резкое проявление русского шовинизма и хакасского национализма.
Наряду с этим действовавшие в середине 1920-х годов специальные комиссии показали середняка как главную фигуру на селе. Сохранившаяся родовая знать, наряду с шаманами, оказывала большое влияние на сородичей и местные органы власти. Попытки государства путём защиты хозяйственных интересов коренного населения и землеустройства решить здесь земельный вопрос не увенчались успехом. Основной массив хакасских земель по-прежнему оставался у зажиточного населения, сохранялись и прежние порядки землепользования, потворствующие его земельным захватам.
Напряжённой оставалась криминогенная обстановка. В советское время в регионе участились случаи конокрадства и скотокрадства, которые всегда являлись своеобразным протестом против нищеты, промыслом и способом жизнедеятельности определённых лиц. Их распространение было вызвано голодом, слабостью правоохранительных органов и незначительностью наказания, а также особенностями жизни коренных жителей. Признав Сибирь неблагополучной по бандитизму (об этом не раз заявлялось начиная с 1925 года), расстреляв и выслав несколько десятков хакасов, обвиняемых в рецидивизме, государство толкнуло население к новым побегам в тайгу. В деятельности «банд» элементы политической борьбы всё больше заменялись уголовщиной.

Возвращение государства к жёсткой политике и новые протесты

Начавшийся с середины 1920-х годов хлебозаготовительный кризис, осложнение международного положения и ухудшение снабжения деревни промышленными товарами привели к паническим настроениям среди населения. Возвращение государства к жёсткой политике изъятия налогов и продовольствия уже летом 1928 года вплотную придвинуло хакасов к голоду. Ещё более раскалывая местное общество, «чрезвычайщина» вызвала ответное сопротивление со стороны отдельных его представителей и целых селений. Они преувеличивали реальное количество членов семей, записывали посевы на бедноту, часть хозяйства на родственников... Случалось, что хакасское население активно защищало своих зажиточных сородичей, пользовавшихся ещё и авторитетом кормильцев. Кое-где хакасы пытались из-за непосильных налогов дробить свои хозяйства. Налоговые изъятия сопровождались вспышками прямого и яростного воздействия так называемого кулачества на представителей местной власти и активистов. В апреле — июне 1929 года вся территория округа была охвачена хлебным кризисом: при полном отсутствии хлеба на рынке наблюдались голодовки бедноты.
Осенью того же года началась новая заготовительная кампания с использованием «урало-сибирского» метода — поселенного и подворного наделения крестьян «твёрдыми» заготовительными заданиями. Обходя дворы, коммунисты и комсомольцы запугивали население кратным обложением так, что оно сдавало весь имевшийся хлеб, не оставляя его на семена и пропитание. Некоторые хакасы как могли сопротивлялись хлебозаготовкам, затягивая её сроки, избивая представителей советской власти, и, в свою очередь, подвергались репрессиям.
Проводившаяся в 1927 — 1929 годах продовольственная и налоговая политика вызвала в Хакасии сопротивление даже со стороны советских функционеров, лиц, руководивших сельским хозяйством. Оно позволило сибирскому руководству втянуть местных коммунистов во внутрипартийную борьбу и переложить на них вину за объективные трудности, возникшие в этой сфере.
В этих условиях наблюдались лихорадочные поиски хакасов духовного равновесия, коренному населению было присуще сложное мироощущение, состоявшее из элементов разных религий.


Коллективизация и переход к автономии

Начавшаяся массовая и насильственная коллективизация сопровождалась принятием превентивных мер, направленных против возможного саботирования её со стороны национального чиновничества, и внутрипартийной борьбой. Происходившие из зажиточной среды служащие районных аппаратов снимались с работы, исключались из ВКП(б). Наряду с русскими крестьянами часть хакасского населения подверглась сначала индивидуальному обложению, немедленному изъятию налогов и лишению избирательных прав, а затем и раскулачиванию с передачей имущества в создаваемые колхозы и выселением. Масштабы и методы раскулачивания не поддерживались даже в партийной организации округа. «Правые» коммунисты сопротивлялись проявлениям крайностей в политике, проводимой государством в деревне, но к лету 1930 года были разгромлены. Изгнанные из партии, они вернулись вновь к идее создания Тюркской республики. В хакасском обществе набирали силу националистические и антисоветские настроения. Некоторые хакасы, как и русские, скрываясь от раскулачивания, начали вновь сбиваться в «банды». Наряду с ними существовали протестные группы, стихийно возникавшие в селениях. Однако вскоре они были ликвидированы.
Продолжавшаяся коллективизация сопровождалась созданием Хакасской автономной области. Этот акт был обусловлен не только необходимостью ускорения темпов «социалистического преобразования» хакасского общества. Он стал насущным для решения конкретных проблем, возникших в отношениях между определённым населением и властью и потребовавших усиления государственного контроля за становлением хакасского этноса на «рельсах социализма». В условиях коллективизации, требовавшей быстрого реагирования и оперативного руководства со стороны местных властей, округа как промежуточные звенья между краями и районами начали превращаться в административную надстройку, тормозившую процессы дальнейшего развития территорий. Создание области, происшедшее в соответствии с постановлением президиума ВЦИК РСФСР от 20 октября 1930 года, расширило полномочия местных властей и сопровождалось укреплением их финансового положения. Но часть управленческих функций оказалась переданной сначала Западно-Сибирскому, а затем Красноярскому краевым исполкомам.

Через репрессии к новому обществу

Депортации вновь обнаруживаемых кулаков продолжались. Вместе с ними была ликвидирована и «старая» верхушка хакасских родов. Коллективизация наконец упразднила земельные противоречия. Передав сельскохозяйственные угодья в коллективное пользование, она обезземелила всё население, независимо от национальной принадлежности. Опасность для жизни, исходившая от советского правосудия, сурово каравшего расхитителей «социалистической» собственности, в конечном итоге привела к сокращению и преступности.
Предоставлением автономии и финансовой поддержкой советское государство расплатилось с населением Хакасии за его трансформацию в новое общество, где все его члены, утрачивая свою самобытность, становились подконтрольными и развивались по общему стандарту, декларируемому коммунистической идеологией. Создание автономной области способствовало переходу какой-то части коренного населения на позиции советской власти.
Выросшее при поддержке коммунистического режима поколение хакасских управленцев добилось наконец для своего народа автономии, но, упредив властные инстанции о своей, возможной, нелояльности, попало под репрессии. В 1934 году разгрому подвергся состоявший из представителей национальной интеллигенции Ойротии, Хакасии и Горной Шории «Союз сибирских тюрков». Во время Большого террора репрессии охватили значительную часть руководителей области и национальной интеллигенции. Расправа над ними в обществе, которое консолидировалось на принципах интернационализма, являлась неизбежной.

* * *

Таким образом, национальное движение коренных жителей Хакасии после 1917 года существовало не только в форме съездов и деятельности местной общественности, некоторых интеллектуалов по суверенизации своего народа путём создания специальных территорий и автономии. Безусловно, составной частью его было решение таких вопросов, которые способствовали улучшению социально-культурной жизни этноса. Однако в какой-то степени национальное движение хакасов заключалось и в протестных действиях в форме бегства из мест проживания и повстанчества, направленных на защиту своего существования и традиционного образа жизни. Оно проявлялось в борьбе коренного населения за землю, в действиях по саботажу государственной налоговой и продовольственной политики, а также в противодействии раскулачиванию и колхозному строительству.
В основном же своё недовольство и возмущение диктатом окружающего мира и советской власти местные жители выражали в рамках антирусских и антисоветских настроений. Последнее свидетельствовало не столько о слабости национального движения, сколько говорило о привычке местного населения к выживанию и способности саморазвития. Данные эмоции со временем под воздействием собственного менталитета, ценностей иной культуры и совместных переживаний с представителями других национальностей приобрели тенденцию к исчезновению или смягчению.
Справедливой была притча мудрого Соломона: «Все пройдёт, и это тоже проходит». А между тем она неожиданно заканчивается противоречащим утверждением «ничто не проходит», которое взывает к нашей памяти и ведёт нас к новым размышлениям.

Александр ШЕКШЕЕВ,
кандидат исторических наук
Абакан