— Музыка? Я не жил без неё никогда…
Игорь Боргояков — музыкант, поэт, продюсер, заслуженный деятель искусств Хакасии, руководитель детской эстрадной студии «Час Ханат» и просто интересный и любимый многими человек говорит это ни на секунду даже не задумавшись. Так, без паузы, не делая резервного вдоха, говорят о том, что является смыслом, сутью жизни. Что само по себе — жизнь…
Она началась в небольшой хакасской деревне, в ласковой долине, пересечённой рекой, которую, будто ладони великанов, укрыли горы. Там стоял бабушкин дом. И не только бабушкин. В этом месте, где, по словам Игоря Боргоякова, «заря купается в росе, где Харасур вливается в Ылырсы», была родовая деревня всех его родственников по линии Боргояковых и Бурнаковых. И хотя фактически появился он на свет в Аршаново, где жили родители, детство его проходило как раз в Ылырсы пилтiрi — деревушке Устье Лырсы, в которой сейчас заселёнными остались два дома.
— Бабушка моя по отцу, Ольга Трофимовна, была человеком необыкновенным и, как все хакасские бабушки, просто волшебным. Весёлая, трудолюбивая, воспитавшая без мужа десять детей, она была очень светлым человеком. Хотел сказать, природным, но понимаю, что это неправильно. Она просто была частью природы как будто — говорила с ней на одном языке, жила по её законам. Не могу сказать, что она специально учила нас тому же, но мы (я и мои многочисленные братья и сёстры, двоюродные, троюродные) жили с ней, трудились рядом, всё видели и запоминали.
Случалось, на покосе — а помогал я там, наверное, как ходить только научился, сначала переворачивал сено, потом сгребал, грабли сам ремонтировал, а косить вручную начал с пятого класса — бабушка даже тучи могла разогнать, чтобы дождь траву не сгноил. Можно верить, не верить, какая разница — по сути, это обычная обрядовая магия хакасов, корни которой в умении знать и чувствовать природу, жить в ней. Так вот, когда над нашим покосом заходили ливневые тучи, она брала косу, поднимала её к небу, вела влево, говоря: «Таштыпсары тазала хал», потом вправо со словами: «Иссерi изеле хал». И огромные тучи действительно разделялись и уходили в разные стороны, уступая дорогу солнцу. И можно было работать дальше.
Это жило во мне, и однажды — хорошо помню, что это было в 1981 году — я смог сделать то же самое. В конце июля я пригласил на покос в Арсах пил участников ансамбля «Жарки», в котором был тогда концертмейстером. Работали, вдохновлённые прекрасной природой, чистым воздухом, скоро и с удовольствием, до обеда в трудовом порыве приготовили сена на 25 больших копён. И вдруг из-за горы начали накатывать серые тучи. Вот-вот с неба хлынут потоки дождя, и труд наш пойдёт насмарку. И тут я вспомнил, как делала бабушка. Схватил в руки косу и начал размахивать ею, приговаривая бабушкин заговор. Налево, направо — и тучи вдруг, разъединившись посредине, начали расходиться в разные стороны. Не случилось в тот день дождя, мы копнили при ясной погоде.
Ребята из «Жарков», свидетели произошедшего, были немножко шокированы увиденным — говорили, «мистика», говорили «шаман». Но я не думал об этом — просто так бабушка поступала, а она знала, что делать.
Я же говорю, что, как каждая бабушка, была она немного волшебницей, имела шаманские корни. У каждого, кто тахпахи поёт, есть этот дар. А она была тахпахчи. И мой дед, её муж, и другой мой дед, отец матери, тоже. Рассказывают, что, уезжая на войну, они исполнили тахпах о том, что не вернутся. Так и получилось. Оба они служили в разведподразделениях, оба пропали без вести в первые годы войны.
Вообще это удивительное поколение хакасских женщин, не дождавшихся мужей с поля брани. Они не сетовали на судьбу, принимая как данность всё, с чем пришлось столкнуться, они поднимали детей, работали не покладая рук в колхозах, совхозах, в своём хозяйстве, растили внуков, передавая им своё отношение к труду, жизни, природе, закладывая правильный фундамент их будущего.
— Общение с бабушкой, кажется, наполнило меня на всю жизнь. Прекрасная её память — она знала множество историй, легенд, много пела, и я, конечно, пел вместе с нею. У неё учился я не только труду (а бабушка до 92 лет сама косила сено и держала хозяйство), а философии жизни, её мудрости, — вспоминает Игорь Фёдорович.
— Конечно, детство было счастливейшим временем. Родные люди вокруг — дядюшки, тётушки, братья, сёстры, бабушки — это такое тепло. Все мы, дети, были как радость: и трудиться, и играть хватало времени. И красота вокруг — гряды гор, небо синее-синее, родники, ягодные поляны, клубничники... А какая там в низине вдоль реки черёмуха росла! Кусты рясные, ягода крупная, сладкая. Сейчас с сожалением вспоминаю, как позже, став уже взрослым, приезжал на эти черёмуховые места — и не нашёл их. Люди по-варварски поступили с щедрой черёмухой, выламывали её, чтобы легче было собирать ягоды, чтобы не тянуться вверх, а сидеть удобно на земле, и черёмуха перестала плодоносить, а после и вовсе ушла из этих мест. Так природа ответила на жестокость.
Но во времена моего детства черёмухи было много, и крупные гроздья спелой ягоды или белая кипень весеннего её цвета и медовый запах, тяжёлый от солнца и сотканный из жужжания пчёл, тоже были особенной мелодией…
Но быть музыкантом или актёром с самого детства мне не мечталось. Я хотел быть киномехаником. Праздник же был, когда в деревне крутили кино. А его привозил киномеханик. Поэтому я с полной серьёзностью заявлял в семье, что стану таким человеком-праздником, буду ездить по деревням «с толстой сумкой на ремне», в которой соберу лучшие фильмы и буду показывать их зрителям целыми днями…
В 1965 году, когда Игорь пошёл в первый класс Усть-Чульской средней школы, отец съездил на мотоцикле в соседнюю деревню, Харой, и привёз для него оттуда маленький баянчик — в Усть-Чуле в то время был филиал музыкальной школы. Так с шести лет мальчик начал заниматься музыкой, а в пятом классе уже играл в духовом оркестре.
— Да, не удивляйтесь, в то время в деревне, как сказали бы сейчас, «в какой-то подтаёжной глухомани» был духовой оркестр. Раз я уже учусь в музыкальной школе, на баяне играю, так и мне дали трубу, я разучил партии на ней и в составе оркестра исполнял, в зависимости от момента, то бравурные, то траурные мелодии. Репетировали на школьном дворе, всегда собиралось много народу. Люди приходили, и любопытная скотина — коровы, лошади, овцы — толпилась тут же. Эти вообще слушали чутко, любили музыку, выделяли вальсы особенно. Бывает, играешь «На сопках Манчжурии» или «Амурские волны», и кажется, что бурёнки вот-вот начнут танцевать.
Позже, в Аскизе уже (в 1971 году отца моего, Фёдора Егоровича, перевели тогда в районный центр инструктором в отдел агитации и пропаганды), с оркестром школы-интерната чаще играли траурные марши. Школьников — взрослого состава просто не было — снимали с занятий хоронить партийных руководителей. Зима не зима — «вставай, трубач, тебе трубить!». Губы, бывало, примерзали к мундштуку, приходилось отогревать дыханием. Но ничего, идёшь, трубишь! Однажды замешкался, получилось, что оркестр впереди процессии шагает, а я отстал метров на двести от них, иду себе по посёлку, играю свою мелодию. Один такой. Без ансамбля.
В 1973 году, окончив музыкальную школу по классу баяна, Игорь поступил в Абаканское музыкальное училище и параллельно начал играть в оркестре ансамбля «Жарки». Уже через год он становится аккомпаниатором танцевальной группы ансамбля, чуть позже — концертмейстером.
— Эта работа имела для меня большое значение в плане музыки и творчества. Тогда я начал переводить на хакасский язык песенную классику, и мы исполняли на творческих вечерах, встречах известные песни на родном языке. Публика встретила это начинание с восторгом — с точки зрения современной эстрады хакасский язык ещё не использовался, и это было большим минусом. Пробел необходимо было заполнять, но не только переводами — необходимы были свои тексты и музыка. «Благословили» меня на это Владимир Герасимович Чаптыков и Клара Ефимовна Сунчугашева. Первые песни, которые я перевёл на хакасский язык и стал петь, аккомпанируя себе на гитаре, были «Последний жёлтый лист» и «Сувенир» (помните, они были очень популярны в исполнении Дассена). Услышав, как их пою я, наши мэтры посоветовали мне начать писать свои эстрадные песни. И я начал. Писал и тексты, и музыку. Наверное, такой был возраст, но получались они грустными, всё больше о любви в них говорилось.
А её, настоящую, Игорь встретил позже. В 1982 году он поступил в Кемеровский институт культуры. Там познакомился с судьбой своей, Наташей Казанцевой, домристкой (студенческие семьи, да ещё в то время созданные, — те, которым, как говорится, пришлось пережить «перестройку и перестрелку» девяностых, самые крепкие, как ни крути). Но никто тогда и не думал, что они грянут, эти девяностые, в которые главным будет не творчество и самореализация, а необходимость прокормить семью и выжить. А пока молодость, учёба, весёлая свадьба, о которой гудел весь Абакан — так много на ней было музыки.
— Сказать, что на нашей с Наташей свадьбе было весело, ничего не сказать. Было удивительно торжественно и хорошо. Тёплый день, 18 мая — природа была с нами заодно, подпевала торжеству. А уж песни и частушки слышала вся округа. Выяснилось, что тёща моя, Анна Никифоровна, всю жизнь пела в самодеятельности, моя мама тоже прекрасно пела — да все родственники были хороши! Баянистов человек десять, однокашников наших, приехало из Кемерова. Баян ходил из рук в руки, танцевали на улице, все жители девятиэтажного дома высыпали на балконы и смотрели нашу свадьбу, как кино.
Кемеровский институт культуры Игорь Фёдорович окончил уже солидным, женатым человеком, отцом семейства — у них родилась дочь Татьяна, которой суждено было стать первой звездой детской хакасской эстрады.
На работу, неожиданно для самого молодого специалиста, его взяли в Абаканскую музыкальную школу имени Александра Кенеля.
— Туда брали педагогов с консерваторским образованием, и я не надеялся, что буду работать в главной музыкальной школе области. Но Анатолий Спирин, руководивший тогда школой, поверил в меня. Работа здесь стала для меня школой становления, ведь на самом деле того, что ты умеешь сам, мало. Важно уметь научить мастерству детей. Мы старались, да… За первое полугодие обучения осваивали программу двух классов, нарабатывали с учениками технику. Стажисты-педагоги перестали переглядываться за моей спиной — мне удалось доказать коллективу и себе самому, что я могу работать здесь и добиваться результатов.
Вообще работать было интересно — много возможностей открывалось в то время, многое делалось для восстановления национальной культуры, музыки, языка, эти вопросы постоянно обсуждались, рождалось новое, интересное. Создали тогда хакасский вокально-инструментальный ансамбль, эстрадную программу (репетиции проходили в ДК «Заготзерно», который стал к тому времени центром хакасской молодёжи), танцы проводили. В общем, были крутыми и стильными. В 1988 году фестиваль авторов-исполнителей хакасской песни, тахпахчи, фольклора силами энтузиастов провели в Аскизе. В то же время трудно очень становилось в бытовом плане — пустые прилавки, нет денег, всё это надвигалось, а у меня сын родился, Андрюша.
В 1991 году Евдокия Михайловна Кильчичакова пригласила меня на радио. Не хотелось оставлять учеников в музыкальной школе, но и рост был необходим. Тем более там, на радио, была эстрадная студия, известный композитор Владимир Раздобурдин работал — то есть простор для творчества был. Кстати, сейчас многие вспоминают программу «Харындас шоу» («Родственники»), которую мы на общественных началах снимали к праздникам. С удовольствием её принял зритель — возможно, потому, что делалась она открыто, от всей души. Мы шутили, юморили, придумывали трюки, исполняли песни и сами радовались тому, что получается. Интересно, но и сегодня — а уже сколько лет после этого прошло! — иногда спрашивают меня люди, когда снова мы начнём снимать «Харындас шоу». Но для этого, думаю я, нам нужно помолодеть лет на двадцать хотя бы…
Я слушаю Игоря Фёдоровича и понимаю, как повезло с ним хакасской культуре. Только неугомонный творчески, выносливый в работе и терпеливый в воспитании человек — одновременно мудрец и ребёнок мог вдохновлять огромное количество новых проектов, прорабатывать их, а после уходить в тень. Не потому, что так получилось — просто впереди же тоже что-то новое и интересное. Но и у него случился проект, который, по сути, определил жизнь на долгие годы — этакий «проект проектов», в который вложены были все накопленные уже знания. А родился он… Но «отец «Час Ханата» и об этом рассказывает без всякого пафоса:
— Смотрели с семьёй передачу «Утренняя звезда» по телевизору, и вопрос: «Почему бы не стать хакасским Юрием Николаевым?» — будто повис в воздухе. А действительно, почему? Талантливых детей набрали в гимназии имени Катанова, я написал музыку и слова хакасских детских песен. В январе начались репетиции, а в мае в театре «Сказка» состоялся первый фестиваль студии «Час Ханат». Признаюсь, я понимал, что это будет хорошо и может понравиться, но не думал, что выступление наших малышей произведёт такой фурор. Сердца зрителей покорили современные песни на хакасском языке, покорили дети, которые так задорно, с огромной самоотдачей и желанием исполняли их. Ребятишек вызывали на бис, зал аплодировал стоя, были слёзы радости — так получилось, что мы попали в самое яблочко, открыв новое, детское направление в современной национальной эстраде. И открытие это было сродни взрыву бомбы!
Коллектив в мгновение ока стал любимцем публики не только в Хакасии. Их гастрольный график, если сравнивать с другими коллективами, был самым насыщенным. Монголия, Франция, Турция, Болгария, Македония, Италия, Тайвань, Киргизия, Казахстан, Польша принимали маленьких хакасских «птенцов», на детском языке рассказывающих о Хакасии. Участники «Час Ханата» были членами всемирного детского парламента, решали вопросы детского творчества, были послами мира.
Сейчас Игорь Фёдорович вспоминает, что «Час Ханат» состоялся в один из нелёгких исторических промежутков, когда, казалось бы, не до творчества, и спонсорами детей зачастую были их родители.
— Однако это не стало помехой — «Час Ханат» состоялся, вырос, и сегодня он один из лучших детских коллективов республики и не только. Не случайно в декабре 2017 года ему было присвоено звание «Заслуженный коллектив народного творчества Российской Федерации».
Добавим, что создатель студии был награждён Почётной грамотой президента России Владимира Путина. И не только за «Час Ханат». В Аскизском районе, где Игорь Фёдорович работал до 2014 года, он создал медиахолдинг «Асхыс чайааны», а также эфирное телевидение и аскизское радио на двух языках — хакасском и русском.
А в 2005 ещё одну дочь родил — маленькой Айсiли сейчас 12 лет. И для неё, и для всех ребятишек Хакасии, для всех людей, живущих здесь, продолжает творить и придумывать новое этот талантливый человек.
С 2014 года Игорь Боргояков работает заведующим сектором хакасской традиционной культуры в Центре культуры и народного творчества имени С.П. Кадышева. Работы много, она разноплановая, интересная, всегда связанная с творчеством, с музыкой, без которой просто немыслима была бы жизнь. Более 300 песен для детей и взрослых, где автор и стихов и музыки Игорь Боргояков, исполняются на самых разных концертных площадках республики и за её пределами. И пишутся новые — мы услышим их совсем скоро, на творческом вечере. Чему же посвящён этот вечер, мы не уточняем, потому что у людей творческих возраста нет. Есть музыка — синоним жизни. Есть жизнь...
Он улыбается: об отдыхе думать не приходится. Очень хочется творить.
Дмитрий ДРАНИЧКИН
