В год 350-летия со дня рождения Петра I журнал «Родина» публикует малоизвестные документы и дискуссионные материалы о личности и свершениях первого русского императора.
Личность Петра пронизала Российскую империю с начала XVIII века и во многом определила её судьбу, как во взлётах, так и в самых глубоких падениях. Всю жизнь он носился от моря до моря, всех напрягая, всю жизнь расширял своё государство, и лишь один год его царствования, 1724-й, был годом, когда не велась война. В этом бесконечном и яростном движении он не щадил никого, перекраивая весь свой народ, всё его хозяйство, всё государство для одной только цели — новая империя, подвинувшая силой, войной своих соседей.
Модернизация и крайняя растрата сил
«Он не любил зависеть от средств: они должны были подчиняться его воле и его слову». Он «тратил людские средства и жизни безрасчётно, без всякой бережливости». «Победоносная война приблизила народ к конечному разорению». Так Россия стала (в первый ли раз?) страной крайностей, стала страной, в которой модернизация — политическая, техническая, социальная — происходит с крайней растратой сил народа, под «превеликий всенародный вопль».
Тому есть факты, есть статистика, есть подробные объяснения.
«Крестьянин роптал: «Как его бог на царство послал, так и светлых дней не видали, тягота на мир, рубли да полтины, да подводы, отдыху нашей братьи крестьянству нет». Сын боярский говорил: «Какой-де он государь? Нашу братью всех выволок в службу, а людей наших и крестьян побрал в даточные, нигде от него не уйдёшь, все распропали на плотах, и сам он ходит на службу, нигде его не убьют; как бы убили, так бы и служба минулась и черни бы легче было». Крестьянки, солдатские жёны, кричали: «Какой он царь? Он крестьян разорил с домами, мужей наших побрал в солдаты, а нас с детьми осиротил и заставил плакать век». Холоп говорил: «Если он (Пётр) станет долго жить, он и всех нас переведёт...» Нищий говорил: «Да вот уж и на бога наступил: от церквей колокола снимает». Слышались слова: «Мироед! Весь мир переел; на него кутилку переводу нет, только переводит добрые головы!»
Высший класс — с 15 лет под ружьё (служить сызмальства и пожизненно), единонаследие, высвобождающее массу людей для госслужбы, вертикальная табель о рангах.
Низшие классы — закрепостить ещё больше, загнать гулящих и полусвободных в крепость, обложить тяжелейшей данью, рекрутскими наборами, из которых уже не вернёшься (служить пожизненно), повинностью на работы. «Отформатировать» население для службы, для войны.
Рекрутчина и работная повинность
«В 1705 — 1711 гг. государство забирало на службу максимально большое количество рекрут за всё царствование Петра. Истощение в... 1699 — 1705 гг. таких источников рекрут, как добровольцы, дворовые, посадские, ямщики, вынудило обратиться к самой массовой категории потенциальных солдат — к крестьянству. Впервые в массовом количестве стали брать в солдаты крестьян с пашни — главное тяглое сословие России».
«За 15 лет (с 1699 до 1714 г.) армия потребовала для себя свыше 330 тысяч взрослых работоспособных людей... Это цифра действительного сбора, с населения же рекрут требовали в большем числе». Это примерно 10 — 11% мужчин, отнесённых к «тягловому населению» России. Каждый десятый, взятый пожизненно. В молодых возрастах, по оценке, примерно треть. Плюс рекрутские наборы в 1715 — 1724 годах.
«По первым наборам в рекруты требовались только холостые, позднее же стали приниматься и... женатые... Вначале рекруты требовались от 15 до 20 лет... по позднейшим указам рамки возраста расширяются... так в рекруты и даточные принимаются люди 30, 40 и даже во время войны с турками — 50-летнего возраста».
А что потом? Примерно 70% набранных рекрутов отправлялись в армию, почти 30% умирали, бежали или ссылались на каторгу, до 1% «за болезнями отпущены в дом». «Крестьянские дворы от наборов оскудевали, пустели, население разорялось, брело врозь, покидая свои домишки».
А рядом с рекрутским набором — работная повинность для государства, для его «строек века». Каждый год — более 40 тыс. человек. «Пустели не только дворы, из которых были взяты работники, но разорялись и пустели и дворы соседей, которые, спасаясь от таких «нарядов», бежали в иные места». «Едва ли найдётся в военной истории побоище, которое вывело бы из строя больше бойцов, чем сколько легло рабочих в Петербурге и Кронштадте. Пётр называл новую столицу своим «парадизом»; но она стала великим кладбищем для народа». «Петербург основан на слезах и трупах».
Налоги и бороды
Военные расходы составляли примерно две трети госбюджета, сводившегося с дефицитом. Эти расходы неизменно росли. Чтобы покрыть их, взыскивали натурой и деньгами. Натурой — это, по сути, натуральные налоги. Их взыскивали провиантом (зерно, мука, сухари, хлеб) и фуражом. Но не только хлебом. «В 1714 году по письму Государя... велено было «на морской флот» собрать с губерний гороху 6950 четвертей, масла коровьего 13 900 пудов, мяса свиного 13 900 пудов, «вина отъемного» 13 900 ведер, «круп овсяных, самых добрых» 6950 четвертей».
Собирали деньгами. В 1708 году денежные платежи с одного двора выросли в 10 — 20 с лишним раз в сравнении с величиной до 1700 года. «По сравнению с допетровскими временами тяжесть налогов возросла в 8 раз!». «Такие подати стали уму непостижны».
А вот письмо Петру от иностранца — управляющего заводом в марте 1715 года (Геннин):
«Воистину я опасаюсь вашего царского гнева, что не мог исполнить всех указов... На каждую неделю вновь указы присылаются, а тут ещё вновь работы и припасов спрашивают в Петербург и в Архангельск, и от такой великой и крутой работы, и от высылки подвод, и от строения кат и шкун, и от смоляного куренья, сверх заводской нужды, остальные мужики разбегутся: они складывают уголь, известь, руду, гоняют подводы, отправляют заводские работы, да ещё платят мелкие подати, так что приходится на каждый двор по 30 рублей — сам изволь рассудить о такой тягости! Я не для себя только, а для тебя и для народа, а тебе необходим будет завод в нынешнее время».
Денег не хватает? Нужны деньги на армию? У бюджета — дефицит? Расходы государства кратно растут?
Ответ один — новые налоги и сборы.
Подушный налог (вместо подворового), гербовый, «начиная с 1704 г. один за другим вводились сборы: поземельный, померный и весчий, хомутейный, шапочный и сапожный — от клеймения хомутов, шапок и сапог, подужный, с извозчиков — десятая доля найма, посаженный, покосовщинный, кожный — с конных и яловочных кож, пчельный, банный, мельничный — с постоялых дворов, с найма домов, с наёмных углов, пролубной, ледокольный, погребной, водопойный, трубный — с печей, привальный и отвальный — с плавных судов, с дров, с продажи съестного, с арбузов, огурцов, орехов, и «другие мелочные всякие сборы...
Указом 1705 года борода была расценена посословно: дворянская и приказная — в 60 рублей..., первостатейная купеческая — в 100 рублей, рядовая торговая — в 60 рублей, холопья, причетничья и т. п. — в 30 рублей; крестьянин у себя в деревне носил бороду даром, но при въезде в город, как и при выезде, платил за неё 1 копейку (около 8 копеек)». Плюс казённые монополии — смола, ревень, поташ, клей, соль, табак, мел, дёготь, рыбий жир, дубовые гробы (последняя роскошь зажиточного человека), водка, игры (карты, кости, шахматы). Плюс прибыль от ухудшения металла в монете. Всё — в прибыль государству, ведущему войну. «Пётр видел в податном вопросе только два предмета: солдата, которого надо содержать, и крестьянина, который должен содержать солдата».
И это ещё не всё. Плюс деньги, взимаемые на содержание работников по трудовой повинности. Плюс помещичьи сборы и повинности, которых, на самом деле, было очень много.
Чем отвечал народ на эти крайности?
Тоже крайностями: а) бегством, б) бунтами, смутой и разбоем, в) уходом в тень, сокрытием всего и вся.
Убыль и бегство
По переписи 1710 года обнаружилась убыль дворов на 19,5% в сравнении с 1678 годом. Если верить переписи, не делать никаких ревизий, то это примерно 1,2 млн человек. Как объяснялась убыль в материалах переписи? Умерли — 0,35 млн, взяты в солдаты и (безвозвратно) на работы — 0,25 млн, побеги — 0,45 млн, переходы в другие сословия — 0,1 млн, нищенство и прочее — 0,05 млн.
То есть больше трети — бегство. А куда?
Вот — короткие ответы. «Никогда в XVIII веке бегство не было так сильно развито, как в первой четверти века. Случался ли рекрутский набор, собирались ли подати, требовал ли тяжёлых сборов и повинностей помещик, или происходило какое народное бедствие — от всего подобного население спасалось бегством... Особенной приманкой для беглых были вольные земли на юго-восточных окраинах государства, где не было помещиков, куда ещё не проникли наборщики и сборщики».
И ещё. «Беглые не останавливались на окраинах русского государства и шли «за рубеж», преимущественно на запад в польско-литовские области и в Крым».
Бунты и разбои
Астраханский бунт 1705 — 1706 гг., Булавина на Дону, 1707 — 1708 гг. (воевали более 50 тыс. человек с обеих сторон), башкирское восстание 1705 — 1711 гг. Вот воззвание атамана Войска Донского Булавина: присланные правительством на Дон для «розыску и высылки русских людей» «князь со старшинами... многие станицы огнём выжгли и многих старожилых казаков кнутом били, губы и носы резали и младенцев по деревьям вешали, также женска полу и девичья брали к себе для блудного помышления на постели, и часовни все со святынею выжгли... чинили нам многие разорения и нестерпимые налоги».
Разовыми ли были эти бунты? Нет. «Восстания крестьян происходили в 1708 году в 43 уездах». В 1709 — 1710 годах — «приблизительно 60 уездов».
В бунтах погибли тысячи. Только во время усмирения астраханского бунта погибло более 10 тысяч человек. В булавинском восстании — 23,4 тысячи донских казаков и членов их семей.
А что ещё? Разбои как «повсеместное явление». «От разбоев... многие сёла и деревни вконец разорились и податей платить некому» (Тверской уезд, 1712). Разбоем «многие дома и деревни разорены без остатка» (Ярославль).
Сокрытие и «мертвые души»
Сегодня бы это назвали уходом в тень. По переписи 1710 года число дворов убыло на 19,5% в сравнении с 1678 годом. Кажется, что причина может быть только одна — примерно такая же убыль населения. Но тут стоит вспомнить, что налоги, подати брались не с «головы», а по дворам, и при огромной тяжести налогового бремени — что должен сделать любой человек, пытающийся избежать налогов? Правильно — искусственно соединить дворы. Там, где было два или четыре, должен появиться всего один, и даже перегородки между старыми дворами должны быть сломаны.
А что ещё? Утаивать дворы от переписи. Не доносить о них или показывать их пустыми, разорёнными, несуществующими, хотя они вполне живы. «Писали дворы тягловые нищецкими и вдовьими, а живых мертвыми, а наличных беглыми».
Так что остаётся загадкой, была ли действительно до 20% убыль населения, если судить по убыли дворов (П. Милюков), или оно снизилось на 5 — 6% (Б. Урланис). Или же население почти не убывало (М. Клочков). «Если число дворов убыло, то никак не больше 10%, а население и того меньше. Весьма возможно даже, что количество населения к 1710 году... не уменьшилось». А может быть, население росло (Водарский Я.)? По его расчётам, «численность населения бесспорно возросла».
Всё это — из вероятностного, условно-расчётного разряда. Но что бесспорно — отчаянная утайка населением самого себя от государства. Следующая большая перепись (1719 — 1727) подтвердила это. В ней были первоначально утаены 2 млн душ, вскрытые последующей ревизией.
Такой была человеческая цена великих петровских реформ. Таковы жестокие уроки, данные Петровской эпохой. Усвоены ли они?
Яков Миркин,
доктор экономических наук
