В своё время Ие Чанковой (сегодня специалисту по межнациональным вопросам управления культуры администрации Алтайского района) мама сказала: «Один человек рождается на свет отца своего восстановить, другой — мать, а третий рождается для общества». О стопроцентном попадании этой статистики говорить, пожалуй, сложно, но вот в судьбе и интересах Ии Борисовны — в яблочко. Её вариант — третий. Когда человеку 60+, моменты жизни выстраиваются уже длинной плёнкой киноэпопеи. Поэтому короткой строчкой расскажем лишь о некоторых из них.
Нет — гравитации, да — восторгу
Ия Чанкова, уже получившая к тому времени диплом Абаканского пединститута, вкусив и учительской, и комсомольской работы, поступила в Высшую комсомольскую школу в Москве. Парням полагалась военная кафедра, а несколько девчонок вошли в группу парашютистов чисто из интереса, причём интереса страстного. «Боятся все, — улыбается Ия, — но желание почувствовать себя в небе пересиливает».
— Иван Иванович, — жаловалась накануне Ия генерал-лейтенанту Лисову, заведующему военной кафедрой ВКШ, — доктор не допускает меня к прыжкам из-за неважного зрения, «не-не-не!» твердит». А генерал: «Я тут главный, иди, тренируйся!»
И вот уже дребезжащий всеми железными скамейками, но тем не менее очень надёжный самолёт Ан-2 (знаем, летали...) набирает 800 метров с базы Рязанского высшего военного училища имени Ленинского комсомола. Парашюты у с трудом переводящих дух (первый прыжок!) экстремалок-комсомолок не спортивные, а солдатские десантные — ещё с военных лет. Зато надёжные. И вот: «Пошёл!»
— Любопытство: как там, в небе? А там — восторг недолгого свободного падения, а затем купол гасит силу земного притяжения, но земля ещё далеко. И чувствуешь, что уже не очень-то завидуешь птицам!
Случился и первый раз прыжок «по прибору». Не раскрывать парашют до предела, велел генерал-лейтенант Лисов. И добавил: «Девчонки, на войне вас бы быстренько всех перестреляли».
— Я и оттягивала момент. Приземлилась аж на площадку для отдыха, возле скамеек. Вдруг из подъехавшей машины выскочил солдатик: «Генерал сердился, смотрел на небо — что она делает?!» Думала, Иван Иванович голову мне открутит. Но я, оказывается, всё правильно сделала — это и был «предел».
Но предела восторга — ты и небо — так и не наступило. Кстати, небесный экстрим чередовался с азартом вполне земным: Ия Чанкова в годы учёбы в ВКШ была капитаном интернациональной команды по волейболу. Вела секции и работая в школе, и... по сей день. Какие уже тут 60+...
Короткой строкой об этапах пути
Учёба в АГПИ, учительство, Высшая комсомольская (Москва), совсем недолго — инструктор Хакасского обкома ВЛКСМ, второй секретарь Аскизского райкома комсомола, затем — первый секретарь (до ноября 1983-го). Заведующая отделом Алтайского райкома КПСС. Когда, по определению Ии, «с партией покончили» — работа в Доме пионеров, соцзащите, секретарём комиссии по делам несовершеннолетних, специалистом по охране труда.
На призвание — работа общественная. Ия Чанкова — заместитель председателя совета старейшин хакасского народа, член Союза женщин Хакасии; много лет была председателем Общественной палаты Алтайского района, сейчас — председатель комиссии Общественной палаты.
А ещё мать-учительница...
Говорилось в её школьные годы с укоризной, если Ия, в силу темперамента, «чуть-чуть нахулиганит». Ведь мама, Прасковья Терентьевна — учитель, значит, первый человек на селе (в Кызласе). «Ну я подвижная очень» — ставит себе «диагноз» Ия Борисовна... Есть в семье Чанковых расхожая шутка о пацаньем характере девочки. В один из ноябрьских дней 1952 года в Усть-Хойзе поперёк большой больничной кровати уложили несколько новорождённых мальчишек, среди которых мирно посапывала единственная девчушка. И от такого соседства, смеялась мама, детство Ии прошло в играх в войнушку, даже драках (за справедливость, стоит заметить) и тому подобных «чижиках».
— Усть-Хойза в те годы, это знаете, какая деревня? Много переселенцев, ссыльных: немцы, мордва, прибалты, украинцы и, конечно, хакасы и русские. Общались, понятно, на русском. Как-то мама бабушке говорит по-хакасски: «Дети опять забыли родной язык». Бабушка: «Ничего, кушать захотят — вспомнят!» Ещё бы не вспомнить, одна только картошка со сметаной и луком в сковородке — объедение, — смеётся Ия. Здесь стоит заметить, что когда малышка проводила лето у бабушки с дедом на ферме, она забывала русский. И наоборот.
Кстати, из разряда семейных же преданий. Случилось это во времена учёбы Прасковьи Терентьевы в педучилище (его в войну из Абакана в Таштып перевели, учительский институт она окончила позже). «Идём с подружкой, — рассказывала мама, — и говорим по-хакасски: «Как бы нам от этого кавалера оторваться — в кустики надо». Кавалером же оказался их русский сокурсник Венедикт Карпов. Деликатно отступив в сторону, он позже осведомился на чистом хакасском: «Ну что, девочки, полегчало?»
Как и семейное предание о том, что отца — Бориса Иннокентьевича, на японской войне то ли за японца, то ли за китайца принимали, что позволяло в военных и прочих целях «через окопы к врагу ходить». А серьёзно? Был очень рад, что живым вернулся. На селе есть к чему руки приложить — шофёром, электриком (и ещё много чего умел отец). Он рано ушёл из жизни, в 1969-м, но всем дал образование. Ия — учитель русского языка и литературы, Родион в Верховном Совете Хакасии работал, Римма — доктором в Таштыпской больнице.
В доме всегда было очень много книг. Ия (хотя в очередной раз забыла русский) очень быстро выучилась читать. В рекордные сроки была освоена и сельская библиотека. Приходилось (а в то время это была классика жанра) и с фонариком под одеялом читать. И однажды, когда девочке исполнилось шесть лет, она с косичками «при бантиках» пошла с мамой за компанию 1 сентября на школьную линейку. Прасковья Терентьевна вскоре увела свой класс, остальных «разобрали» тоже. Ия задумчиво смотрела на опустевший двор, чем бы заняться? И тут к ней подошла Ада Николаевна Забелина (сестра Юрия Николаевича Забелина, известного общественного деятеля Хакасии): «Ну что стоишь? Пошли учиться!»
К огню — со всем почтением
Мы мало задумываемся о том, как ненавязчиво, исподволь приходит к нам то, что можно назвать составляющими характера.
— Как-то, — рассказывает Ия, — родители уехали в Ялту, а бабушку оставили у нас на хозяйстве. Деду же скучно стало одному на ферме, и он почти каждый день приезжал сюда верхом на коне. Моё же задание было с утра печку затопить. Ну я только ноги с кровати спущу — сразу за дрова. А дед покряхтел так и говорит: «Ой, внучка, тебе сегодня не повезёт». — «Почему?» — «А огонь-то, он священный. Нельзя к нему, пока лицо и руки не умоешь. Надо почтительно, вежливо... Иначе ты не человек». Дед наш ни читать, ни писать не умел. Был в своё время батраком, но ни тогда, ни после никакие власти не ругал. Во всём, мол, виновата не власть, а конкретный человек на этом месте. Вот так один сосед настучал на деда, что он, мол, Сталина ругал, а другой — предупредил, что придут с обыском, спас семью. Это применимо к любым временам. Да, были «комсомольцы», которые нахапали в перестройку, бог им судья, это на их совести, многие же честно работали.
А дед просто хотел достойно жить, сам управлялся уже с немаленьким своим хозяйством. Кстати, у меня нередко бывают какие-то необъяснимые состояния. Например, меня ещё на свете не было, а сцена обыска в дедовом доме стоит перед глазами, словно я сама это видела.
К слову, «мистическая» составляющая народных традиций, интуиция на уровне генов работает. Во многом потому, что есть вера.
— Однажды маме стало очень-очень плохо; а накануне она видела сон, что муж зовёт её к себе. «Ты что, сдурел? — в простоте спросила мама во сне. — Трое детей, их надо на ноги поднимать!» Вылечила шаманка, бабушка актрисы Алисы Кызласовой.
А Ия же увидела сон: зло вынесли из дома... Обострённая интуиция очень помогает Ие Борисовне в общении с людьми. А общение — это её жизнь, её работа.
— Чтобы наладить общение, — добавляет Ия Чанкова, — нужно самой что-то знать, что-то уметь. Не подыгрывать, не подстраиваться, не угождать.
Понимаю Макаренко
Школа в Ясной Поляне Аскизского района случилась как яркий, в силу молодости и романтики начала семидесятых, старт во взрослую жизнь. Юная Ия Борисовна с увлечением вела русский язык и литературу и, конечно, физкультуру.
— Снегу здесь! Приходилось приехавших подруг на тропу за шкирку из сугробов вытаскивать. Чай, смех, мечты, воспоминания о чудесных годах студенчества...
Мальчишки-шестиклассники ревновали учительницу даже к любому случайно попавшемуся на пути парню... А однажды в Бискамже и Ясной Поляне вспыхнул большой пожар. Тушили его в том числе и парни из студенческого отряда МВТУ имени Баумана, работавшие здесь тем летом. Двое из них летели в направлении Ясной Поляны на вертолёте, в дыму ориентируясь на флаг сельсовета.
— Значит, это вы меня спасали? — обрадовалась встрече (спустя несколько лет) Ия, оказавшись с этими парнями на парашютных сборах в Рязани. Вот так, в буквальном смысле в огне, родилась дружба: с перепиской, даже поездками в гости.
После Ясной Поляны (где работа была временной) Ию Чанкову встретила Кызласовская школа. Накапливался учительский опыт, а для души и тела для — секция волейбола. Педагог — это и события каждый день; порой не знаешь, на какой линии держать удар. К примеру, история с местным хулиганом Юрой. После смерти родителей его отдали в один из детдомов Тувы. Но сердобольная родная тётка всё-таки забрала мальчишку к себе в Кызлас.
— Несчастный такой волчонок, злой на весь мир, ничего он доброго не видел... И однажды он что-то сломал, открутил в здании интерната — его уже конкретно хотели выгонять. Не знаю, но почему-то учителя обратились ко мне: помоги! «Пойдёшь в мой класс?» — говорю Юре. Подумав, кивнул. Заставила его всё наладить, прикрутить... На моих уроках вёл себя нормально. И всё же — сорвался. Врывается в спортзал, где шла тренировка, коллега и кричит: «Твой девочку ударил!» Бегу. И я ему... дала пощёчину! Сегодня бы меня за такое точно посадили... «На кого ты руку поднял? Она девочка. У неё сердце больное...» (Мир тесен. Эта хорошая девочка, умница, староста класса, сегодня работает в министерстве образования Хакасии — Ольга Васильевна Доможакова.)
Мы с Юрой долго разговаривали. «В тайгу убегу, — говорит, — вы отвечать будете!» — «Что ты меня пугаешь? Из-под земли достану!» Интуитивно знала, что поймёт он сегодня только такой, простите, «аргумент». Но зауважал. Вечерами лично всех пацанов на тренировки приводил.
Как-то на отчётно-выборном комсомольском собрании зашла речь об актуальных вопросах, требующих конкретного решения. Вы же видите, какая я? Взяла и выступила. Меня приметили, сосватали на комсомольскую работу. И пошла она, районная комсомольская жизнь. Для меня она никогда не была формальной. Выкладывалась. Такую и команду подбирала — чисто по человеческим качествам.
Слёзы Родины
— «Без вести пропавший». Так долго числился мой дед по отцу — Иннокентий Петрович Чанков. Семья у него была большая, его оставляли в тылу во времена войны как многодетного и как специалиста. Но в сорок втором он сказал: «Мне стыдно, пойду на фронт». «Без вести пропавший» — так часто писали, к сожалению, из-за денег, ведь семье погибшего полагалось платить. Я в своё время ходила в военкомат узнать о его судьбе. «Ну вот, за льготами забегали», — сказал один из тамошних работников. Я дар речи потеряла. «Как вы с людьми разговариваете?» — только и могла сказать. Мне тогда страшно стыдно стало за «товарищей». У бабушки столько детей осталось, она их одна подняла. Любая копейка не помешала бы... Позже нашла фамилию деда в Книге Памяти, в ряду Чанковых. Спрашиваю в республиканском совете ветеранов у Седых: «Юрий Иванович, где вы эти данные взяли?» — «В военкомате». — «Не поняла...»
Дед погиб в Пустошинском районе Псковской области. Я туда ездила, просила показать деревеньку, но там всё уже травой поросло. А солдатские могилы перенесли в деревню Криуха. (Мала деревенька, но там путь на Москву и Ригу, поэтому немцы укрепляли район.) Встала я у обелиска. Фамилия деда первая. Вдруг такой тёплый дождь пошёл... «Дед, я поняла, ты услышал...» Туда я землю привезла с могил всех наших родственников, а землю с захоронения деда — домой.
...Подъезжаем к Кызласу. Конец мая, и, представь, дождь со снегом. Деда слезами встречала Родина.
Судьба дело знает
Мало кто знает, что Ия — это название реки в Иркутской области. А вот Ию Чанкову хорошо знают не только в Аскизском и Алтайском районах — во всей Хакасии.
— В районах, — смеётся Ия Борисовна, — ты сколько угодно остаёшься пришлым, если не имеешь там «убедительных» родственников. Это я узнала про себя, когда переехала в Алтайский район. В разряд своих попала, только выйдя замуж за местного парня Игоря. Пришлось! (Шутка, конечно.) Но это к слову о местечковых традициях.
А если серьёзно, то именно общественные объединения — непременный атрибут для работы наших органов самоуправления. Один сход жителей всех вопросов не решает и все проблемы не снимает. Смотрите: женсовет — он рядом с сельсоветом, совет ветеранов — тоже рядом, совет молодёжи, общество инвалидов... Все они «крутятся» вокруг главы района. Вот тебе и актуальность, и охват, и результат конкретный.
Если бы я хотела власти в республике (а я не хочу), с кого и чего бы начала? С общественных объединений, хотя они политикой не занимаются. А стиль работы — на совести каждого. Здесь водораздел явный: кто под себя гребёт, кто о ближнем радеет. Нельзя быть «немножечко нечестным».
Комсомол же помяну добрым словом: он воспитывал уважительное отношение к старшим, к работающему человеку, шефство над младшими... Это естественное мировосприятие. И, конечно, молодость души, полёт в небе и ответственное дело на земле. Если правильно воспринимать мир, то каждый день — яркий... Я по гороскопу Стрелец. А Стрелец — это женщина-мальчик. И прямая дорога по судьбе. Так и иду по ней. Чуть в сторону — хвать меня за шкирку: иди так...
Татьяна ПОТАПОВА
